Константин Станюкович - Равнодушные

Связь Анны Павловны с Козельским продолжалась уже два года и сохранялась в тайне. Виделись они аккуратно два раза в неделю и не надоедали друг другу ни сценами ревности, ни разговорами о чувствах. Они не обманывали себя и за эти два года привыкли один к другому. Ордынцева видела в своем любовнике главным образом подспорье, благодаря которому можно было хорошо одеваться и бывать в театрах, и, чужая мужу, охотно отдавалась ласкам все еще красивого и бодрого Николая Ивановича, всегда внимательного, милого, любезного и изящного, владеющего каким-то особенным даром нравиться женщинам.

И Ордынцева была ему верна, как прежде была верна и мужу, слишком благоразумная, чтобы рисковать подспорьем, и слишком дорожившая семьей, чтоб увлечься по-настоящему или чтобы роскошью афишировать свои авантюры. Поэтому она не искала богатых любовников, боясь скандала и огласки. А этого она боялась больше всего, так как очень дорожила своей репутацией безупречной жены, отличной матери и в некотором роде страдалицы, с достоинством несущей крест свой.

И до связи с Козельским, начавшейся после далеко не долгих ухаживаний, у Анны Павловны была еще такая же «деловитая» авантюра, вызванная скорее влиянием темперамента и практическими соображениями, чем потребностями сердца и духовного общения. И тогда Ордынцева сумела сохранить свою дружбу с одним из сослуживцев мужа втайне и объяснить изящество своих туалетов уменьем дешево одеваться у какой-то особенной портнихи и вообще жить экономно.

В свою очередь и такой женолюб, как Козельский, очень дорожил дружбою с Анной Павловной.

Она была красива, роскошно сложена, довольно свежа для своих сорока лет. И, главное, она не играла в любовь, хорошо понимая сущность их отношений, не делала трагических сцен ревности, не требовала клятв и уверений, а приезжала два раза в неделю на Выборгскую сторону, поила своего приятеля чаем, рассказывала сплетни и через два часа торопилась домой к обеду. Вдобавок она стоила Козельскому относительно недорого и с деликатною редкостью предупреждала о том, что ей нужно «поговорить», то есть попросить экстренно денег. Всегда ровная, всегда умелая очаровательница, никогда не показывавшая на людях своей дружбы с Козельским и даже умевшая быть в хороших отношениях с его женой, — Анна Павловна была не в духе и даже начинала придираться к своему другу только в тех случаях, когда Николай Иванович забывал двадцатого числа привозить пакет с двумястами пятьюдесятью рублями. И, зная эту привычку Анны Павловны к аккуратности, Козельский, несмотря на все свое легкомыслие, очень редко запаздывал.

Ордынцева вернулась домой после свидания несколько тревожная, несмотря на то, что Козельский не только любезно предложил ей сто рублей, о которых она хотела поговорить, но, кроме того, еще дал двадцать пять рублей на уроки пения, обещая давать эти деньги ежемесячно, чтобы культивировать талант Ольги. Встревожило Анну Павловну сообщение Козельского о том, что Ольга догадывается об их отношениях.

Ордынцева тотчас же переоделась и, несколько утомленная, прилегла на оттоманке в спальной.

Но Ольга словно нарочно влетела к матери и, пытливо всматриваясь в ее блестящие глаза, повела речь об уроках пения и о том, что ей нужно новое платье, нужны новые ботинки и необходимо починить шубку.

— Ты попроси папу, чтоб он дал денег! — настойчиво говорила Ольга. — Попросишь?

— Попрошу.

— И платье мне сделаешь?

— Сделаю.

— И ботинки купишь?

— Куплю.

Анна Павловна чувствовала, что краснеет,

— Ну, вот за это спасибо, мамочка!

Ольга поцеловала мать и воскликнула:

— И как же ты надушена, мама… И лицо и шея… И какие чудные духи! Ты, верно, с визитами была?

— Да, с визитами, — ответила Ордынцева.

И заискивающим тоном прибавила:

— И в оперу на днях поедем, Оля.

— Кто даст ложу?.. Николай Иванович?

— С какой стати ему давать!.. С чего это пришло тебе в голову? — с раздражением воскликнула Анна Павловна.

— Да ты что сердишься, мамочка?.. Николай Иванович так расположен к нашей семье… Отчего ему и не дать ложи! — с невинным видом проговорила Ольга.

И, помолчав, сказала:

— Перчатки надо мне, мамочка… Ты купи…

— Хорошо.

— А ложа в каком ярусе будет?

— Мы в кресла пойдем…

Ольга выпорхнула из спальной веселая и довольная, что будет учиться петь, что у нее будет новое платье, и уверенная в том, что мать только что виделась с Козельским.

Анна Павловна в свою очередь не сомневалась больше, что Ольга обо всем догадывается, и думала, что хорошо было бы ей скорее выйти замуж. Чего она, в самом деле, не женит на себе Уздечкина. Не на Гобзина же ей рассчитывать!

Пробило пять часов. Горничная вошла и спросила, можно ли подавать обед?

— Подождите барина.

Через пять минут раздался звонок, но вместо барина явился посыльный и передал карточку Ордынцева, на которой было написано: «Обедать не буду».

Анна Павловна велела подавать и, выйдя в столовую, где уже собрались все дети, объявила о записке отца и села на свое место, принимая серьезный и несколько обиженный вид…

Все отнеслись равнодушно к тому, что отца нет. Только Шурочка грустно и словно бы недоумевая посмотрела на мать.

Ордынцев и не ночевал дома.

«Верно, где-нибудь пьянствовал с литераторами!» — решила Анна Павловна, презрительно скашивая губы, когда на другой день утром горничная, на вопрос барыни: «Ушел ли барин?» — ответила, что барин не возвращался.

Ордынцева сидела в столовой свежая, холеная, благоухающая и красивая в своем синем фланелевом капоте и аппетитно отхлебывала из хорошенькой чашки кофе, заедая его поджаренным в масле ломтем белого хлеба. В столовой никого не было. Старший сын ушел в университет. Младшие дети — в гимназию. Ольга, по обыкновению, еще спала.

Ордынцева не без злорадного удовольствия подумала о том «виноватом» виде, какой будет у мужа за обедом, когда она при детях выразит удивление, что он не ночевал дома.

«Нечего сказать, хороший пример детям!» Она не забыла вчерашней сцены, и сердце ее было полно злобного чувства к мужу, который смел так оскорблять ее, вместо того чтобы чувствовать свою вину перед ней и загладить ее хоть приличным обращением. Он уж давно не скрывает своего равнодушия и пренебрежительно относится к ней, думала со злостью Ордынцева и уже заранее приискивала язвительные слова, которые она скажет ему за обедом, довольная, что есть такой благодарный предлог…

И с таким эгоистом прошла ее молодость. И такому неблагодарному человеку она отдала свою красоту!

И она злобно жалела, что не жила так, как могла бы жить, если б раньше оставила мужа и вышла бы замуж за более порядочного человека, который умел бы добывать средства для такой красавицы, как она. Если и теперь, когда красота увядает, она еще очень нравится мужчинам, то что было бы раньше?