Валентин Проталин - Тезей

- Не для наших муравьев, - усмехнулась Меланиппа.

- Если бы мы приплыли к вам надолго и рядом с вашим, красавицы, основали поселение, то употребили бы иные слова, - рассудил Герм.

- Какие? - насторожилась Меланиппа.

- Пчельник, пасека...

- Наша жизнь - войско, - задумчиво произнесла Ипполита. - Мы не хотим вашей неустроенности

На некоторое время за столом установилось молчание.

- А правда, что амазонка может лишиться девственности, только убив трех мужчин? - вдруг спросил Солоент.

Женщины рассмеялись. Даже молчавшая до сих пор Адмета.

- Такое было давным-давно, - ответила Солоенту Антиопа, сидевшая рядом с ним, но до сих пор почти не уделявшая ему внимания.

- У нас и мужчины тут есть, - вступила в беседу старая Орифия.

- Как?! Как? Как! - встрепенулись гости.

- Так, - просто ответила жрица.

- Только им запрещено садиться на коней, - поспешила пояснить Меланиппа, - участвовать в священных танцах и вообще... общаться с нашими богами.

- Мы и женщин принимаем, - продолжала Орифия.

- Как? Наших женщин! - ревниво воскликнул Геракл.

- Ваших, ваших, - улыбнулась и ему Ипполита. - Ваши женщины приезжают к нам отдохнуть от вашего мира ненадолго, а остаются на годы.

- Но, если захотят, мы отпускаем женщин с сыновьями, - добавила Орифия.

И произнесла это Орифия доброжелательно, мягко. И могло показаться, что не она здесь неколебимая жрица, а жесткая на слова Меланиппа.

- Потому-то в старину наши царицы Марпесса, Лампадо и Гиппо до самого вашего моря земли завоевывали, а мы вот здесь сидим... Вы-то к нам зачем пожаловали, - после ворчливой вспышки вдруг вполне миролюбиво склонилась Меланиппа к Тезею и даже притронулась к его волосам.

Однако ответить Тезей не успел. В залу опять вбежала амазонка.

- Отряд танцовщиц требует для себя Геракла, - объявила она Ипполите.

- Что значит требует? - гневно поднялась Ипполита.

- Ну..., - замялась амазонка... - Очень просят.

- Вот, очень просят, - заступился за танцовщиц Геракл, не особенно отдавая себе отчета в том, чем может на самом деле обернуться для него такая защита. - Это те, кто так маняще танцуют? - спросил он.

- Те самые, - уже без гнева произнесла Ипполита.

- Так заслужили, - простодушно рассудил Геракл.

- Вот и иди к ним, - согласилась Ипполита.

- Э-э, - протестующе откинулся назад Геракл.

- Очень волнуются, - заторопила амазонка, исполняющая роль связной, даже меня готовы взять к себе в отряд, если я приведу к ним Геракла.

- Потанцуешь, Геракл, - легкомысленно вырвалось у Солоента.

- Какой из меня танцор, - пытался еще противиться Геракл.

- Еще какой. Как топнешь, земля закачается, - широко заулыбался Герм.

- Нам будет тебя не хватать, - объявила царица, но с такой интонацией, будто отправляла Геракла к танцовщицам своим повелением.

- Как чт , так - Геракл, - недовольно пробурчал герой.

- Иди, Геракл, - сказала Адмета, до этого ни слова не произнесшая за столом.

И Геракл в сопровождении амазонки покинул зал.

За столом воцарилось молчание. Оставался пока без ответа вопрос Меланиппы к Тезею: вы-то зачем сюда пожаловали? Однако без Геракла мужчины подступаться к разговору об этом не решались, что передавалось и женщинам. К тому же сейчас женщины настраивались на другое.

- Все-таки Геракл вас покинул, - не удержалась Меланиппа.

- Нас, - уточнил Тезей, поводя рукой и окидывая взглядом всех сидевших за столом.

- Мы не в бою, - весело заметил и Герм.

- Ты хочешь сказать, что вы сейчас не отряд? - стрельнула взглядом на него Ипполита.

- И списков у нас не водится, - вставил Солоент.

- Ты нас осуждаешь за это, ясноглазая? - спросил царицу Тезей скорее для того, чтобы просто поддержать разговор.

- Мы вам не судьи, - уклончиво ответила Ипполита. - К тому же Геракл ушел не без моего слова.

- Геракл ушел сам, - не согласился Солоент.

- Дело не в Геракле, - продолжал Тезей, решив, сохраняя вежливость, взять быка за рога. - Он, конечно, ушел по твоему слову. Но наши люди, Солоент прав, действительно, свободнее в своих поступках. На этом строятся новые Афины, откуда я прибыл. Со мною герои из других мест. Из других..., на мгновение затруднился Тезей. - Из других, однако, земли эти как бы из одного мира. Люди из разных мест так или иначе связаны друг с другом. Мы прекрасно понимаем друг друга.

- Ну и что? - спросила Ипполита.

- ...Я сам пришел в Афины из Трезен.

- Если вы нас рассердите, то мы и до Афин дойдем, - опять не удержалась грозная Меланиппа.

- Подожди, сестра, - остановила ее Ипполита. - И что?

- Ну..., - опять затруднился Тезей, - вот так, сами по себе... Не обречены ли вы в своей изоляции на погибель?

- На севере, за горами, за морем, по которому вы приплыли, сами по себе целые племена живут. И верховодят там мужчины, - рассудила Ипполита.

- ...Замкнувшиеся в себе. И этим они обречены на погибель, - стоял на своем Тезей. - Мир велик, и он меняется. Ему не дано застыть...

- И ты, Тезей, странствуя по миру сам по себе, можешь погибнуть до срока. - Это произнесла главная старая жрица.

Произнесла мягко, но убежденно.

- Ты мне пророчествуешь? - повернулся к ней Тезей.

- Может быть, - подумав, ответила жрица. - И одиноко погибнешь.

- Вот именно, если буду один, - согласился Тезей. - Но мир, по которому я ступаю, останется.

- Наши девочки тоже погибают. Но погибают рядом с подругами, на наших глазах, и смерть славна. Или тебе славы не надо, - сказала старая жрица.

- Мне нужна моя слава, - подчеркнул слово "моя" Тезей. - Однако сейчас не в ней дело... Я хочу ошибаться, - опять искал он нужные слова, - чтобы хотя бы приблизиться к истине... Или к себе. А тут отряды в мирное время, списки... Как-то невесело... Заскучаю.

- А со мной тебе не скучно?

Тезей обернулся на уже знакомый голос и рядом с собой, на месте, где недавно сидел Геракл, увидел Антиопу.

Вся наша неустроенность отсюда.

А пропасть по краям обожжена.

Войдет ли в мир великая жена,

Когда с ней рядом этакий зануда.

Вглядись в себя - наброски да этюды.

Не внявший тьме достоин ли утра?

Ценители, а не творцы добра.

Кисть отложи, несбывшийся покуда.

В рай станем звать - то непременно грубо.

Кипит нутро - лишь истинное любо?

Благая весть на наш манер проста.

И тянешь на себя конец набата.

И в этом опьяненьи видишь брата.

Величье омывает суета.

И все-таки нечто совершенно непривычное происходило вокруг греческих героев. Казалось бы, что уж такого: встречаются мужчина и женщина. Сближаются даже. Однако здесь, на земле амазонок, всякий раз представитель сильного пола ощущал, что попадает в какую-то западню, словно мышка в клетку. И ничего трогательного. Нет, трогать, трогать и трогать женщину можно. Это сколько угодно. Но ты должен, обязан ее трогать. Такая твоя работа. Вот и трудись. Ты здесь, а трогаешь не свое. Даже вино за столом не общее, а какое-то чужое. Не для веселья, а для большей производительности. И выдают тебя какой-либо женщине чаще по списку, в который она занесена. Как дополнение. Это неважно, что греческие мужчины, приплывшие сюда, ни в каких списках не состоят. Достаточно женских списков. Раз на этой земле перепись осуществилась, то и ты, угодив сюда, попадаешь на заметку. Ты уже не сам по себе. Таково могущество списков. И устанавливается тревожащий тебя, задевающий тебя порядок.