Борис Можаев - День без конца и без края

- Здравствуй, Миша!

- Ты? Откуда ты? Что нибудь случилось?

Макарьев встал, пожал ей руку.

- Да... Ужасное несчастье...

Макарьев оглянулся:

- Погоди... Пройдем со мной.

Он вывел ее из канцелярии и остановил на какой-то укромной лестничной площадке:

- Что такое?

- Васю посадили... Ты помоги мне увидеться с Никитой Ивановичем... Может, он поможет: Вася ни в чем не виноват. Его просто оклеветали, из зависти...

- К сожалению, не смогу твою просьбу выполнить.

- Почему? Никита Иванович на захочет принять меня?

- Вольнов арестован.

- Никита Иванович? За что?

- Неизвестно... Его взяли в экспедиции.

Муся так и поникла.

- Извини, Миша... У вас свое горе, а я тут со слезами.

- Ну что ты! Просто я не знаю, как можно помочь тебе. Вместо Вольнова теперь Лясота. Он стал правой рукой Терентия Лыкова. Ну, сама понимаешь... Их не попросишь.

- Да-а... Ну, до свидания.

- Да погоди минутку, я провожу тебя. Только уберу со стола, - Макарьев быстро ушел.

По аллее к автобусной остановке идут Муся и Макарьев. Макарьев вдруг приостанавливается:

- Да, ты на выставке сельскохозяйственной была?

- Какая мне теперь выставка!

- Да погоди! Ты хоть знаешь, что выставка у нас открылась?

- Слыхала.

- Поехали! Я тебе приготовил сюрприз.

- Миша, мне теперь не до сюрпризов.

- Это совсем другое... Поехали, поехали!

Она садятся в подошедший автобус.

Выставка. Знакомые ворота, павильоны... Вот и павильон Сибири. Макарьев и Муся входят в павильон. Здесь на стенде - большой Мусин портрет, а под ним сноп пшеницы и крупная надпись: "Выдающееся достижение советского ученого - пшеница перешагнула Полярный круг..." И далее мельче неразборчиво, только название пшеницы выделяется - "Якутянка-241".

- Ну, узнаешь? - спрашивает Макарьев.

Муся как-то горестно улыбается.

- Между прочим, Лясота приказал повесить.

- Чего это он вдруг расчувствовался?

- Ну, Терентию угождает. А Терентий - человек не сентиментальный.

Вокруг стал собираться народ, с удивлением глядя то на портрет, то на Мусю. Она засмущалась. Макарьев взял ее под руку, вывел из павильона.

- Лясота и Лыков все делают с расчетом, - сказал Макарьев. - Вот, мол, глядите - какие у нас достижения... Под нашим руководством достигнуто. Вот так! К тому же ты теперь лицо в науке номенклатурное и не соперник для Терентия... Так что здесь все обдумано. Но попробуй попросись на факультет? Лясота тебя на порог не пустит.

- Я не факультетская, Миша. Да и что мне за кабинетным столом делать? Мое дело - земля.

- Да... Я тоже ухожу. С Терентием нам не с руки. Поеду в Сибирь. Предлагают мне главным агрономом в Верхне-Тургинскую область. Слушай, поезжай на Тургинскую станцию. Там как раз нет селекционера. Материалы прекрасные. Там работал Михайлов. Макарыч. Слыхала?

- А что с ним?

- Ну, точно не знаю. Одним словом, пропал, как Василий. А места суровые. Интересно!

- Не знаю, возьмут ли?

- О чем ты говоришь? Только заикнись.

- Ладно, Миша, я подумаю.

Квартира Анны Михайловны. Муся с матерью сидят за столом.

- Ну чего ты здесь добьешься? - говорит Анна Михайловна. - Только проживешься да нервы истреплешь. Поезжай работать.

- Но я же знаю - он не виноват. Как же я стану спокойно работать, если он сидит ни за что?

- Откуда ты знаешь? Может, и сболтнул что лишнее, - сказала Анна Михайловна.

- Ну, мама, человека судят не по словам, а по делам.

- Это раньше так было. У тебя устарелый взгляд. А теперь вон говорят: болтун - находка для шпиона.

- Да какой может быть у нас шпион на станции?

- Ах, не говори! У нас вон в библиотеке и то плакат висит - палец к губам. Не болтай! Дисциплина и политика - вот что теперь главное.

- Ну какие мы политики? Наше дело - семена да поле...

- Ах, не скажи! Ты совсем отстала от жизни. Даже у нас в библиотеке успеваемость на политзанятиях по краткому курсу есть основной показатель зрелости масс.

- Ну, ты у нас всегда была зрелой, а я отсталой, - раздражается Муся. Мне этого не понять.

- Ну чего ты сердишься, глупенькая? Я тебе дело говорю: поезжай на новое место, приступай к работе. А с Васей разберутся... Невинного держать не станут...

- Да не могу я спокойно работать, когда он сидит! Я должна все сделать, чтобы вытянуть его...

- Феня ты упрямая! Делай, как знаешь.

Прокуратура СССР. Приемная. Сидит на стульях очередь. Муся в черном костюме, черной шляпке на переднем стуле. Секретарь за столом. Ждут.

Раскрывается дверь, выходит очередной посетитель.

- Следующий! - говорит секретарь, отрываясь от своих бумаг.

Муся входит в кабинет.

Ее встречает солидный, строго одетый человек. Он очень учтив, но непреклонен.

- Садитесь, пожалуйста, - говорит начальник, указывая на стул.

Муся, не успев присесть, порывисто произносит:

- Як вам по делу Василия Никаноровича Силантьева... Я подавала жалобу три недели назад...

- Ваша жалоба направлена по инстанции. Дело разбирается, ждем ответа.

- Но, понимаете... Это исключительный случай... Мой муж обыкновенный научный работник.

- В нашем деле каждый случай исключительный. У нас повторений не бывает, - перебил ее начальник. - Разберемся... Вам сообщат, будьте терпеливы.

- Но я хотела узнать подробности дела!

- К сожалению, пока ничего определенного сказать не можем. Разберемся... Сообщим. До свидания...

Муся выходит из приемной.

- Следующий! - вызывает секретарь.

Приемная Верховного Совета. Очередь. Муся сидит все в том же черном костюме и черной шляпке.

- Твердохлебова! - выкрикивает секретарь.

- Да! - привстает Муся.

- На вашу жалобу еще нет ответа.

- Но я подавала ее месяц назад.

- Значит, разбирается...

- Когда же мне прийти?

- Мы вас известим.

- До свидания! - Муся уходит.

Она идет по летней Москве мимо ограды Александровского сада. На одной из скамеек сидит одинокая старушка. Муся присаживается с краю, задумалась. Над ней похрипывала и булькала воронка громкоговорителя, из которой вдруг как гаркнет во все железное горло:

Здравствуй, страна ученых,

Страна мечтателей, страна героев!..

Муся вздрогнула и быстро пошла прочь. А вослед ей громыхало:

Нам не страшны

Ни бури, ни моря.

Твердой стеной стоим...

Анна Михайловна встретила Мусю вся в слезах.

- Представляешь, он не виновен! - сказала она.

- Как? Известили? Откуда?! - с радостью спросила Муся.

- Да, да... Но какой ужас! Он умер от воспаления легких! - Анна Михайловна всхлипнула и закрылась платочком.

Муся прошла к столу. Там лежало извещение, - коротенькая бумажка со штампом:

"Обвинения, выдвинутые против Вашего мужа, Силантьева Василия Никаноровича, не подтвердились. К сожалению, он умер от крупозного воспаления легких.

Справка выдана на предмет..."

Далее слова расплылись, исчезли. Муся судорожно скомкала справку и только простонала, как выдохнула, да так и застыла, глядя в пустоту.