Владимир Набоков - Отчаяние

Я взял ножницы и очень осторожно отхватил нeсколько волосков .

"Вот теперь отлично. А причешу я тебя, когда смeнишь рубашку".

"Вашу дадите?" -- спросил он и безцеремонно пощупал мою шелковую грудь.

"?, да у тебя ногти не первой чистоты!" -- воскликнул я весело.

Я не раз дeлал маникюр Лидe и теперь без особаго труда привел эти десять грубых ногтей в порядок , -- причем все сравнивал его руки с моими, -- онe были крупнeе и темнeе, -- но ничего, со временем поблeднeют . Кольца обручальнаго не ношу, так что пришлось нацeпить на его руку всего только часики. Он шевелил пальцами, поворачивал , так и сяк кисть, очень довольный. {160}

"Теперь живо. Переодeнемся. Сними все с себя, дружок , до послeдней нитки".

Феликс крякнул : холодно будет . "Ничего. ?то одна минута. Ну-с , поторапливайся". Осклабясь, он скинул свой куцый пиджак , снял через голову мохнатую темную фуфайку. Рубашка под ней была болотно-зеленая, с галстуком из той же матерiи. Затeм он разулся, сдернул заштопанные мужской рукой носки и жизнерадостно екнул , прикоснувшись босою ступней к зимней землe. Простой человeк любит ходить босиком : лeтом , на травкe, он первым дeлом разувается, но даже и зимой прiятно, -- напоминает , может быть, дeтство или что-нибудь такое.

Я стоял поодаль, развязывая галстук , и внимательно смотрeл на Феликса.

"Ну, дальше, дальше!" крикнул я, замeтив , что он замeшкался.

Он не без стыдливой ужимки спустил штаны с бeлых , безволосых ляжек . Освободился и от рубашки. В зимнем лeсу стоял передо мной голый человeк .

Необычайно быстро, с легкой стремительностью нeкоего Фреголи, я раздeлся, кинул ему верхнюю оболочку моего бeлья, -- пока он ее надeвал , ловко вынул из снятаго с себя костюма деньги и еще кое-что и спрятал это в карманы непривычно-узких штанов , которые на себя с виртуозной живостью натянул . Его фуфайка оказалась довольно теплой, а пиджак был мнe почти по мeркe: я похудeл за послeднее время.

Феликс между тeм нарядился в мое розовое {161} бeлье, но был еще бос . Я дал ему носки, подвязки, но тут замeтил , что и ноги его требуют отдeлки. Он поставил ступню на подножку автомобиля, и мы занялись торопливым педикюром . Боюсь, что он успeл простудиться -- в одном нижнем бeльe. Потом он вымыл ноги снeгом , как это сдeлал кто-то у Мопассана, и с понятным наслажденiем надeл носки.

"Торопись, торопись, -- приговаривал я. -- Сейчас стемнeет , да и мнe пора уходить. Смотри, я уже готов , -- ну и башмачища у тебя. А гдe фуражка? А, вижу, спасибо".

Он туго затянул ремень штанов . С трудом влeз в мои черные шевровые полуботинки. Я помог ему справиться с гетрами и повязать сиреневый галстук . Наконец , при помощи его грязнаго гребешка, я зачесал назад со лба и с висков его жирные волосы.

Теперь он был готов . Он стоял передо мной, мой двойник , в моем солидном темно-сeром костюмe, разглядывал себя с глупой улыбкой; обслeдовал карманы; квитанцiи и портсигар положил обратно, но бумажник раскрыл . Он был пуст .

"Вы мнe обeщали вперед ", -- заискивающим тоном сказал Феликс .

"Да, конечно, -- отвeтил я, вынув руку из кармана штанов и разжав кулак с ассигнацiями. -- Вот они. Сейчас отсчитаю и дам тебe. Башмаки не жмут ?"

"Жмут , -- сказал он . -- Здорово жмут . Но уж как -нибудь вытерплю. На ночь я их пожалуй {162} сниму. А куда же мнe завтра двинуться с машиной?"

"Сейчас , сейчас ... все об ясню. Тут надо прибрать, -- вишь, разбросал свою рвань. Что у тебя в мeшкe?"

"Я как улитка. У меня дом на спинe! -- сказал Феликс . -- С собой мeшок возьмете? В нем есть колбаса, -- хотите?"

"Там будет видно. Засунь-ка туда всe эти вещи. ?ту тряпку тоже. И ножницы. Так . Теперь надeвай пальто, и давай в послeднiй раз провeрим , можешь ли ты сойти за меня".

"Вы не забудете деньги?" -- поинтересовался он .

"Да нeт же. Вот оболтус . Сейчас расчитаемся. Деньги у меня здeсь, в твоем бывшем карманe. Поторопись, пожалуйста".

Он облачился в мое чудное бежевое пальто, осторожно надeл элегантную шляпу. Послeднiй штрих -- желтыя перчатки.

"Так -с . Пройдись-ка нeсколько шагов . Посмотрим , как на тебe все это сидит ".

Он пошел мнe навстрeчу, то суя руки в карманы, то вынимая их опять.

Близко подойдя ко мнe, расправил плечи, ломаясь, прикидываясь фатом .

"Все-ли, все-ли? -- говорил я вслух . -- Погоди, дай мнe хорошенько... Да, как будто все... Теперь повернись. Я хочу видeть, как сзади..."

Он повернулся, и я выстрeлил ему в спину.

Я помню разныя вещи: я помню, как в воздухe повис дымок , дал прозрачную складку и разсeялся; помню как Феликс упал , -- он упал несразу, {163} сперва докончил движенiе, еще относившееся к жизни, -- а именно почти полный поворот , -- хотeл вeроятно в шутку повертeться передо мной, как перед зеркалом , -- и вот , по инерцiи доканчивая эту жалкую шутку, он , уже насквозь пробитый, ко мнe обратился лицом , медленно растопырил руку, будто спрашивая: что это? -- и не получив отвeта, медленно повалился навзничь. Да, все это я помню, -- помню: -- шурша на снeгу, он начал кобениться, как если б ему было тeсно в новых одеждах ; вскорe, он замер , и тогда стало чувствительно вращенiе земли, и только шляпа тихо отдeлилась от его темени и упала назад , разинувшись, словно за него прощаясь, -- или вродe того, как пишут : присутствовавшiе обнажили головы. Да, все это я помню, но только не помню одного: звука выстрeла. Зато остался у меня в ушах неотвязный звон . Он обволакивал меня, он дрожал на губах . Сквозь этот звон я подошел к трупу и жадно взглянул .

Таинственное мгновенiе. Как писатель, тысячу раз перечитывающiй свой труд , провeряющiй, испытывающiй каждое слово, уже не знает , хорошо ли, ибо слишком все примелькалось, так и я, так и я. -- Но есть тайная увeренность творца, она непогрeшима. Теперь, когда в полной неподвижности застыли черты, сходство было такое, что право я не знал , кто убит -- я или он . И пока я смотрeл , в ровно звенeвшем лeсу потемнeло, -- и, глядя на расплывшееся, все тише звенeвшее лицо передо мной, мнe казалось, что я гляжусь в недвижную воду.

Боясь испачкаться, я не прикоснулся к тeлу; не провeрил , дeйствительно ли оно совсeм , совсeм {164} мертвое; я чутьем знал , что это так , что пуля моя скользнула как раз по короткой воздушной колеe, проложенной волей и взглядом . Торопиться, торопиться, -- кричал Иван Иванович , надeвая штаны в рукава. Не будем ему подражать. Я быстро, но зорко осмотрeлся, Феликс все, кромe пистолета, убрал в мeшок сам , но у меня хватило самообладанiя посмотрeть, не выронил ли он чего-нибудь, -- и даже обмахнуть подножку, гдe стриг ему ногти. Затeм я выполнил кое-что давно замышленное, а именно: выкатил автомобиль к самой опушкe, с расчетом , что его утром увидят с дороги и по нему найдут мое тeло.

Стремительно надвигалась ночь. Звон в ушах почти смолк . Я углубился в лeс , прошел опять недалеко от трупа, но уже не остановился, только подхватил рукзак , и шагая скоро, увeренно, не чувствуя пудовых башмаков на ногах , обогнул озеро и все лeсом , лeсом , в призрачном сумракe, в призрачных снeгах ... но как хорошо я знал направленiе, как правильно, как живо я представлял себe все это еще тогда, лeтом , когда изучал тропы, ведущiя в Айхенберг !