Николай Наседкин - Завтра обязательно наступит

Итак, к тому моменту, когда Лохов стал родственником Татьяны, ее уже перестал удовлетворять иностранец Ян - они подали заявление на развод. Словацкий Ян-Иван готовился к уезду на родину, а в их квартиру между тем уже наведывался и даже оставался ночевать новый претендент на руку Татьяны некий Борис. Фамилию он имел какую-то не запоминающуюся, во всяком случае не Годунов, не Ельцин и не Березовский. Впрочем, фамилия его никого в округе и не интересовала: во-первых, он, как выражаются-говорят в народе, вышел замуж - то есть пришёл жить в дом жены; а во-вторых, Татьяна, разумеется, и на этот раз свою ещё знаменательно-историческую в те времена фамилию менять-обменивать не собиралась, так что и Бориса этого, вечно насупленного и молчаливого, все стали называть-считать Елизаровым.

Время шло-катилось. Лохов писал-сочинял стихи, мечтал о новом сборнике и учил детей. Аня писала-рисовала элегические пейзажи и натюрморты, мечтала о персональной выставке и варила щи. Их родственники Елизаровы между тем создали-родили вместо новой Ивашки какой-то торговый кооператив, обкатывали машину-иномарку, обустраивали дачу, заложили в пригороде особняк двухэтажный... И вот когда после кровавой осени 93-го Россия окончательно размежевалась-поделилась на бедных и богатых, вдруг и выяснилось, что Елизаровы - преуспевающие буржуины, а Лоховы - самая что ни на есть распозорная голь-нищета.

Оно бы ничего: бедность, как говорится, не порок. Однако ж порой и вшивой гнилой интеллигенции кушать хотца. Зарплату издевательскую в школе напрочь зажимать-задерживать стали, пейзажи-натюрморты почти вовсе перестали покупать... Один раз Анна у сестры перехватила деньжонок, другой раз в долг попросила, третий раз подзаняла... Пошла к Елизаровым - а куда ж денешься? и опять, и снова...

Ну и, разумеется, рано или поздно, а ультимативно-деловой семейно-родственный разговор-совет должен был состояться. И он состоялся. Впрочем, говорила-выступала на этом семейном совете одна Татьяна Ильинична Боря по традиции молча угрюмо сопел в две дырочки, Иван с Аней подавленно, без возражений, внимали по сути не советам, а приказам: всё, хватит бездельничать - пора бабки заколачивать, отдавать долги и начинать самим жить по-людски. Это ж надо, даже видак до сих пор купить не могут, не говоря уж о тачке или дачном домике. Они, Елизаровы, открывают новую торговую точку с круглосуточным режимом работы и им как раз нужны-требуются два продавца. Возражения есть? Возражений нет!..

Так Иван с Аней стали торгашами.

* * *

Ух, и корчило поначалу Лохова.

Ну, ладно бы ещё - книгами торговать. А то - пиво, водка, сигареты, жвачка... Но постепенно, со временем Иван чуть уравновесился-смирился. Магазинчик-павильон с претенциозным названием "Елизаровский" стоял на бойком месте, на перекрёстке Мичуринской и Карла Маркса, неподалёку от центра. Рядом - "Детский мир", ледовый Дворец спорта, больница, микрорайон новых высоток. Народу, особенно днём, заглядывало много: скучать не приходилось, да и выручка-прибыль, а с ней и зарплатная доля скапливалась бойко глядишь, вскоре и весь долг милым родственничкам можно будет возвернуть, выкупиться на свободу. А в ночные смены и вовсе благодать - сиди, книжки хорошие читай-почитывай или стихи вволю сочиняй.

Были-случались, конечно, и всякие неприятности - в торговом бизнесе без них разве ж обойдёшься? Подсунули раза три-четыре Лохову фальшивые купюры прежде чем он научился их распознавать, да попытались как-то раз ограбить "Елизаровский" комок ночные гости незваные. Слава Богу, попались пацаны неопытные: Иван лишь только им пистолет показал, не предупредив, как учила Татьяна, что он газовый, - как те и дали стрекача... Одним словом, пустяки всё, мелочи жизни.

Вот и та катастрофа, круто изменившая жизнь-судьбу Лохова в 1996-м, опять в году Крысы, началась тихо, подкралась незаметно, произошла буквально средь бела дня и на глазах у многочисленных свидетелей...

Прилюдно!

3

Он так и сказал, словно подсмеиваясь над Иосифом Давидовичем:

- Я имею до вас интерес, чтобы вы стали моим компаньоном...

Старый еврей машинально стянул с головы парик и вытер платком мокрую лысину.

- Коль раз вы меня спрашиваете, то я бы хотел услышать подробностей.

Иосиф Давидович приладил на место парик, постарался взять себя в руки, построжеть, дабы в случае нелепого розыгрыша сохранить полное достоинство. Впрочем, чутьё всё сильнее и определённее сигнализировало Иосифу Давидовичу - дело явно пахнет деньгами. Это только нищета позорная, не умеющая жить, лохи всякие уверены-считают, будто денежки не пахнут. 0-го-го, ещё как сильно пахнут! Как вкусно, как сладко пахнут - слаще желанной женщины! Особенно - когда их много и они твои...

Парень тоже построжел, отставил напёрсток с коньяком в сторону, перестал прикладывать руку к груди, заговорил делово:

- Значит так: в особые подробности, извините, я входить не буду - это пока лишнее. Да и - вы же человек деловой, понимаете - не все подробности можно рассказать. Как говорится - коммерческая тайна. Суть же вот в чём: я, извините, изобрёл способ, как делать фальшивые деньги на таком уровне, что их практически нельзя отличить от настоящих. Впрочем, извините, мне не очень нравится слово "фальшивые", поэтому я предпочитаю говорить - "мои" или "свои". Итак, - вы следите за моей мыслью, дорогой Иосиф Давидович? - я научился делать свои деньги не хуже государственных. А теперь вот пришёл к вам с предложением: сделать-превратить мои деньги в наши. В наши с вами!..

Гость замолк, словно выложил-сказал абсолютно всё и ни капельки не сомневается: Иосиф Давидович полностью всё и вся понял, во всём разобрался, - выжидательно смотрел на хозяина "Золотой рыбки". В ярком свете хрустальной развесистой люстры с огромной мрачного колорита картины на стене сурово смотрел на него и пророк Моисей, вытянув указующий перст - то ли благословляя Иосифа Давидовича, то ли строго вопрошая: а ты чтишь ветхозаветные заповеди? Иосиф Давидович тяжко вздохнул и сделал как бы шажок навстречу.

- Это прямо смешно, но я ещё не знаю как вас зовут по фамилии!

- Извините! Лохов, Иван Иванович, - привстал посетитель и даже как бы прищёлкнул под столом стоптанными каблуками. - Отставной, так сказать, учитель-словесник и по совместительству, извините, поэт.

Иосиф Давидович на "Лохова" невольно скривил усмешку, на "учителя-словесника" поморщился, на "поэта" нахмурился. Посетитель поспешил веско разъяснить-добавить:

- Извините, вы напрасно морщитесь, любезный Иосиф Давидович! Наш великий поэт Михайло Ломоносов совершал и великие открытия в физике и математике. А вот, к примеру, итальянский гениальный художник-живописец Леонардо да Винчи изобрёл ещё в начале шестнадцатого века вертолёт, но ему, увы, не поверили, и в результате стали летать на вертолётах только триста лет спустя. Три века потеряли!.. Для изобретателя главное не профессия, а голова. Поэтам-изобретателям тоже, извините, надо верить, Иосиф Давидович.