Николай Наседкин - Завтра обязательно наступит

Примерно в половине двенадцатого его отвлёк от торговых хлопот пожилой солидный мужчина в дублёнке, пыжике и в фотохромных затемневших очках. Он углядел балалайку, почему-то чрезвычайно заинтересовался ею, попросил показать. Лохов решил сразу, что любопытствующий господин - иностранец. Так оно, в общем-то, и оказалось. Посетитель обнюхал балалайку со всех сторон, не снимая очков, осмотрел-изучил её и, подозвав Лохова, выдал хохму: я, мол, намерен купить-приобрести эту балалайку за пятнадцать миллионов рублей...

Само собой, Лохов рассмеялся, сказал, прикланиваясь, пять "спасиб" за милую шутку, но господин, оказывается, не шутил. Он был чрезвычайно взволнован, взялся брызгать слюной и предлагать двадцать миллионов, стараясь, чтобы разговор их не слышали покупатели. Он торопливо начал объяснять, что сам жил когда-то в Советском Союзе, теперь владеет в Германии то ли музеем, то ли выставочным залом и вот приехал в Россию за экспонатами для своего музея, узнал-прочитал в Москве про бесценные балалайки чернозёмного мастера Нумерова, этого русского Страдивари, примчался специально сюда, на его родину, уже целях две недели безуспешно ищет, и вот - такая фантастическая удача!..

Лохов старался внимательно слушать, но его то и дело отвлекали требовательные окрики-вопросы посетителей. Между тем этот иностранный музейщик вынул из кармана дублёнки "Комсомолку"-толстушку, начал совать Ивану под нос. Вдруг Лохов всеми фибрами души понял-осознал, что судьба подбрасывает ему уникальнейший шанс. И для начала надо хотя бы вникнуть в суть этого шанса. Он, жарко извиняясь и хлопая себя ладонью в грудь, выпроводил орущих покупателей, запер стеклянную дверь, схватил газету. Там была ну очень интересная заметка-информация о барановском балалаечных дел мастере прошлого века Нумерове, сообщалось, что в "живых" осталось не более десятка инструментов, сделанных его золотыми руками, и недавно одна такая нумеровская балалайка ушла на аукционе Сотбис за тридцать тысяч долларов...

Господи Иисусе! Лохов присел на стульчик, озабоченно почесал свою вытертую в поисках рифм проплешину, потом взял драгоценную-бесценную балалайку на колени, словно грудного ребёнка покачал и грустно признался, что продать её не может... Но темпераментный иностранец сорвал свой пыжик, выставив вспотевшую лысину-плешь более солидную, чем у Лохова, и начал уговаривать-убеждать ещё более жарко со скоростью примерно триста слов в минуту. Да, да, он отлично понимает, что молодой человек про музей не верит, но это так!.. А если и не так, то самому молодому человеку всё равно самолично балалайку на аукцион не вывезти! И двадцать пять миллионов рублей (пять тысяч баксов!) - это очень хорошие деньги и без всяких нервных хлопот!.. Пусть молодой человек подумает до завтра, посоветуется с родными...

Лохов за это ухватился. Конечно, прямо вот так сразу, в одночасье стать отпетым мошенником нелегко, а тут есть-существует возможность сохранить более-менее честную мину при жульнической игре.

- Да, да! Спасибо! Извините! Но приходите завтра. Завтра утром я вас жду и обещаю: скрипка... то есть, тьфу, балалайка эта будет ваша за... за...

Пыжик веско подтвердил: за двадцать пять российско-ельцинских лимонов...

Это ж целое состояние!

* * *

Да, вот он шанс!

Уж шанс так шанс... А какой получится подарок Ане не только на Рождество, но и к девятой годовщине со дня их первой встречи. Всё, они выкупятся окончательно на волю, бросят к чертям собачьим это торгашество будет возможность приискать работу по душе, подучиться где-нибудь. А главное - хоть какое-то время не думать о куске хлеба, закончить работу над новым сборником стихов и издать его хотя бы небольшим тиражом за свой счёт, арендовать зал для персональной выставки Анны...

Впрочем, стоп! Чего раньше времени мечтать, пора и действовать.

И Лохов развернул такую бурную деятельность, что не успевал вытирать пот со лба и лысины. Он вдохновенно начал-взялся изменять-переворачивать свою судьбу. Сперва он вычистил полностью кассу: почти миллион. Иван опрометью бросился домой, умолил Анну, толком ничего не объясняя, дабы не испортить сюрприза, доверить ему семейную заначку-кубышку. Там оказалось полтора миллиона. Что ж, пришлось пойти и бухнуться в ноги госпоже Елизаровой. Ей Лохов, разумеется, вообще ничего объяснять не стал, лишь поклялся головой, что завтра же вернёт и этот долг с процентами, и весь прежний до последней копеечки. Свояченицу плешивая голова зятя не шибко привлекла, буркнула, чтобы расписку под залог своей доли квартиры написал. Иван, конечно, настрочил...

Когда он, взмыленный, прискакал к "Елизаровскому", там на крыльце уже нетерпеливо ждали его мальчишка-балалаечник и его маман - молодая симпатичная дамочка со светло-серыми глазами и русой косой-хвостом из-под норковой шапки. Лохов, извиняясь и прикланиваясь, впустил их, запер дверь, вывесил табличку "Перерыв" и такую чушь забормотал-заканючил - у самого уши освеколились: и жена-то у него страстная меломанка, и давно-то она именно о такой старинной и звонкой балалайке мечтала, и вот зашла к нему в магазин да увидела, и купить-то для неё за любые деньги эту балалайку приказала, и ко всему прочему завтра годовщина их свадьбы... Иван наивно надеялся, что когда мамаша вундеркинда услышит предлагаемую цену (семь с половиной миллионов!) она очумеет от радости, но та лишь ещё больше построжела. Видно, почуяла неладное.

- Извините, у меня больше нет! - честно признался честный Лохов и для наглядности открыл кассу, вывернул карманы брюк. - Вот хоть обыщите! Это ж, извините, по курсу - полторы тысячи долларов! Неужели, извините, мало за какую-то балалайку?..

- Десять миллионов! - отрезала непреклонно сероглазая мадам, одёргивая своего шустрого черноокого пацана, которого явно обрадовала перспектива избавиться от ненавистного инструмента в обмен на кучу бабок.

- Хорошо! Спасибо! Извините! - соглашаясь, забормотал Лохов. - Сейчас семь с половиной. Правда, больше нету! И я расписку вам дам ещё на два пятьсот... Или вот паспорт в залог дам... Извините! А завтра, после обеда, вы подойдёте, и я вам остальные верну... Вы не подумайте, я вас не обману, ей-Богу! Честное слово! Извините!..

Ему с трудом, но поверили. Балалайку оставили. И даже паспорт лоховский не взяли. Только деньги забрали и ушли.

7 500 000 рублей!

* * *

Сам же Лохов на следующий день окончательно поверил-понял, что его кинули - только к вечеру.

А то ведь до самого обеда всё глядел-высматривал завитринное пространство, на каждый стук двери вскидывался и хватался за балалайку - всё ждал заморского гостя...

Но и этого мало! Уже после, ближе к вечеру, - ну никто не поверит! - он на полном серьёзе ждал "мамашу" пацанчика, дабы вернуть ей эту дурацкую балалайку в обмен на свои кровные...