Татьяна Назаренко - Прынцесса из ЧК

- А правда, она и на вас рапорты писала?

- Конечно, - все так же серьезно произнес Марк Исаевич. - Она принципиальная, закон ставит выше начальства.

- И объяснительные приходилось писать?

- Если находили доказательства - приходилось, - с выражением предельной честности произнес Марк Исаевич и подумал: "Сообразительный парень, далеко пойдет".

В дверь тихо постучали.

- Входите, Елизавета Петровна.

Она вошла - по-военному прямая, подтянутая, строгая. От Марка Исаевича не укрылось, что Звягин невольно покосился в ее сторону не без интереса. "А ведь она мужикам еще нравится, - неожиданно подумал Штоклянд. - Еще могла бы замуж выйти. Чего ждет? Не молоденькая ведь, за тридцать. Ладно, что-то ты сегодня, Маркеле, ворон ловишь". Марк Исаевич кивнул ей на стул. Она села, одернула юбку, натянула ее на круглые колени красивых, стройных ног.

- Ну и что? - осведомился хозяин кабинета.

- После допроса будет яснее, - сухо сказала Елизавета Петровна, явно не желая обсуждать эту тему. - Одного на фотографии я вроде знаю. Зайду в архив до допроса, проверю. По-моему, арестовывали его как анархиста в начале двадцатых.

- Проверьте, - кивнул Марк Исаевич. Вспомнил, что Громова перед допросами всегда становилась задумчивая, чуть ли не мечтательная, и поспешил закончить разговор, чтобы не мешать ей. - Допрашивать-то когда будете?

Она глянула на часы:

- У них скоро обед. После обеда сразу. Стенографистку я заказала. А как быть с присутствием Звягина?

- Как всегда, посидит за ширмой, первый раз, что ли? Ну ладно, готовьтесь к допросу. Желаю удачи. Надеюсь на ваш опыт и революционное чутье, - улыбнулся ей Марк Исаевич. - Сами-то пообедать не забудьте. А то я меры приму. Попрошу товарища Звягина отконвоировать вас в буфет.

Она засмеялась:

- Не беспокойтесь, не забуду.

- Можете идти. После допроса - сразу ко мне, я задержусь допоздна, дела. Надо будет кое-что обсудить по информации Спасителя.

Она кивнула и вышла.

* * *

Охранник при каждом шаге щелкал языком, предупреждая о приближении арестованного. "Господи, как прокаженного ведут!" - подумал Юрий. Звук шагов конвоира и шлепанье Юриных ботинок и без того отдавались по всей длине тюремного коридора, делая ненужным дополнительное предупреждение. Мимо тянулись две шеренги одинаковых, безличных дверей, столь же однообразная вереница лампочек под жестяными козырьками - а впереди ждали витки старинной лестницы с зарешеченным колодцем пролета и не менее одинаковые шеренги дверей, обитых клеенкой. Их, как и конвоиров, Юрий так и не научился различать, несмотря на ежедневные допросы. Здесь все было одинаковое, безразличное к людям.

- Стой, налево.

Юрий не сразу понял, что это другой кабинет. Те же казенные крашеные стены, лампочка под жестяным козырьком на мятом шнуре. Старая ширма, отделяющая вешалку от кабинета. Тот же стол и заляпанный чернилами письменный прибор, как на почте. Та же отвратительная, обитая жестью табуретка. Те же портреты Сталина и Дзержинского на стене и зарешеченное окно. Только вместо шкафа - сейф. И следователь другой - все-таки сменили. При всем желании перепутать его с румяным крепышом Звягиным было невозможно. Новый был худой, бледный, подтянутый, словно перечеркнутый портупеей. Юрию показалось, что он уже где-то видел это аскетичное лицо с длинным носом, огромными, отрешенными от мира глазами и маленьким, женственным ртом. "На Торквемаду похож! И Великому инквизитору бы пошла эта гимнастерочка со значком", - сообразил наконец Юра. Следователь оторвался от бумаг и сдержанно улыбнулся навстречу юноше, протянул насмешливо:

- Здравствуйте... рыцарь.

Его голос был хриплый, прокуренный, но тем не менее - женский. Юрий заметался взглядом по фигуре следователя. Это и в самом деле была женщина. Теперь, когда она выпрямилась, под гимнастеркой стала заметна маленькая, девичья грудь, да и руки были тонкопалые, слишком хрупкие. Юрий невольно засмущался своей мятой, висящей мешком толстовки, сваливающихся брюк и сальных волос.

- Писали требование о замене следователя? Теперь я вами буду заниматься. Громова Елизавета Петровна. Да вы садитесь, в ногах правды нет.

Говорила она как-то по-домашнему, по-бабьи, в говоре ее настойчиво пробивалось волжское "о". Да и улыбка у нее была естественная, приятная. Когда она улыбалась, как-то сразу исчезало это сходство с Великим инквизитором, и даже суровая обстановка кабинета не так действовала на нервы. И вообще, она была слишком живой и индивидуальной для этих безликих мест. "Встреться мы с ней при иных обстоятельствах - она бы мне наверняка понравилась, есть в ней что-то располагающее, - подумал Юра.- Однако как же с ней держаться? Дернул же меня нечистый потребовать замены Звягина!" А она не спешила прервать паузу. И явно изучала вошедшего с чисто женским интересом. "Да, барский лоск пообтерся, исхудал, бедолага. Бородка вон отросла - и очень ему идет. В лице сразу что-то мужественное, сильное появилось".

- Давайте знакомиться. Вы у нас - Юрий Владимирович Семенов, 1909 года рождения, русский, из дворян, беспартийный, студент МВТУ им.Баумана, скоро будете инженер. А обвиняетесь в принадлежности к анархо-мистической группе рыцарей-тамплиеров, называемой "Орден Света", в котором вы занимали место рыцаря первой ступени, и антисоветской агитации. Так?

- Не совсем. Я отрицаю, что есть какая-либо группа, и рыцарем я в ней не могу состоять.

- Так и запишем, - подчеркнуто лениво отозвалась она, подперла щеку кулачком, но не пошевелилась даже, чтобы записать его ответ.

- Вы почему протокол не ведете? - зло спросил он, про себя радуясь ее оплошности.

- Дак стенографистка. - она опять улыбнулась едва заметно, но даже недоброжелательный Юрин взгляд не уловил в этой улыбке и тени победного злорадства.

Он оглянулся. В углу у входа, возле ширмы, стоят маленький столик, за которым робко примостилось юное, бесцветное и безликое, как все вокруг, создание в коричневом платье с белым воротничком. Юра не заметил ее при входе.

- Убедились? Все по правилам, - отозвалась следователь и добавила: - А ведь организация-то есть. Следствие располагает данными о регулярно проводившихся сборищах, к тому же в вашем дневнике есть подробное описание посвящения в рыцари. Кстати, кто такой этот рыцарь Даниэль?

- Его нет, - сухо отозвался Юрий. Мысль о том, что чужие и безразличные к нему люди роются в сокровенных тайнах его души, уже возмущала не так сильно, как сразу после ареста. По крайней мере, ему хватало сил сохранять видимое равнодушие.

- Как это - нет? - удивилась она.

- Это мои фантазии. Рассказ.

- Неправда. Вы свои рассказы и стихи записывали в отдельных тетрадках. Которые тоже изъяты при обыске. А тут - дневник.