Андрей Назаров - Песочный дом

У ворот уже набралась толпа, над которой возвышалась охрана верхами. Сытые лошади пританцовывали, гнули шеи. Выход со стадиона коридором охраняли солдаты с карабинами. Сахан взглянул на строгие лица, на сверкающие иглы примкнутых штыков и понял, что опоздал. В сердцах хромыхнул ведро об асфальт так, что вода пролилась на ноги. Пошли немцы, выравниваясь в широкие колонны. Косились на ведро, сбивались, кричали:

- Вассер! Вассер!

- Иди отсюда, парень, не смущай, - сказал красноармеец с запавшими щеками в недавних порезах от бритья.

- Они нас мучили, теперь их черед, - ответил Сахан и ногой выдвинул ведро.

Черным шаром на слепящем солнце метнулся в ноги немец и тут же откатился.

- Ведро! Мое ведро!

Сахан рванулся вперед, но, отброшенный конвоем, отскочил и затих.

Ведро, поднятое над пилотками и фуражками, проливало на живую мутно-зеленую массу потоки воды и солнца. Потом оно истощилось, погасло и исчезло навсегда.

# # #

Но часы стучали. Если одновременно приложить их к ушам, казалось, что они задыхаются. Сахан слушал и отдыхал. Потом заглянул в кладовку, взял песца и пошел к Коле-электрику. У подъезда остановился и вышиб ногой палку у заснувшего Данаурова. Тот раскрыл трясущиеся веки и зашарил руками.

- И чего ты не помрешь никак, карикатида? - спросил Сахан. - Такая мразь, а живешь.

Данауров раболепно улыбался и выражал понимание.

Из подъезда вышел Авдейка. Он остановился на каменной ступени - теплой, растрескавшейся, как ладонь, - и растерянно сощурился на свет. Тревога не оставляла его после разговора с дядей Колей-электриком. Он спешил во двор, когда сумрачный коридор пересекла струя света, упавшая так внезапно, что Авдейка споткнулся о нее. Из распахнутой двери высунулся дядя Коля в полосатом халате и резиновым тигром бросился к Авдейке.

- Нехорошо, нехорошо, забыл меня совсем, - говорил дядя Коля, втаскивая Авдейку в свою комнату. - Все с дедом, а меня забыл. Где он, кстати, твой дед?

- С кукишами воевать пошел.

- Это кто ж такие - кукиши?

- Крысы такие. Тыловые.

- Так-так-так, - ответил дядя Коля маятниковым бормотанием, прохаживаясь по комнате. - Тыловые, значит. Смелый твой дед, не боится никого.

- Смелый. Не боится, - подтвердил Авдейка и заметил, что треугольный рот дяди Коли растянулся в узкую черту.

- И товарища Сталина? - спросил дядя Коля, резко останавливаясь перед Авдейкой.

- И Сталина. А его бояться надо?

- Простая простота! - воскликнул дядя Коля, вспомнив нечто средневековое. - Но ближе к делу. Недоволен поди войной?

- Недоволен. Лучшие люди, говорит, там гибнут. А его не пускают воевать. Живу, говорит, с калеками да кукишами.

- Опять кукиши! Так-так-так, - ответил дядя Коля, впадая в маятниковое бормотание.

- Что "так-так-так"? - спросил Авдейка.

- Публично заявляет о неверном ведении войны. Ни во что не ставит вдохновителя и организатора всех наших побед. Настраивает население против тыловых кадров. Вот, значит, каков.

- О ком ты, дядя Коля? - изумленно спросил Авдейка.

- О деде твоем, о ком же.

- Врешь ты все, дядя Коля, - печально сказал Авдейка. - И кукиш. Я раньше не верил, что ты плитки воруешь, а теперь верю.

- А я тебя грамоте учил, думал, ты мне друг. Авдейка посмотрел на обиженный треугольник, в который сложились губы дяди Коли, и ответил:

- Я все буквы забуду, которые с тобой учил, а в школе снова выучу. Или другие придумаю.

Потом он дотронулся до руки дяди Коли и ушел с предчувствием какого-то несчастья, которое непременно стрясется - не с дедом и не с ним, а с самим дядей Колей...

- Ну ты, шелупонь! - услышал Авдейка голос Сахана. - Мешком тебя трахнули? Третий раз спрашиваю - дома Коля-электрик?

- Дома. А зачем тебе?

- Много будешь знать - вот какой станешь. - Сахан взял Данаурова за нос и повернул к Авдейке. - Видал?

- Оставь его, - сказал Авдейка. - У него и так детей нету.

- А соплей как у тебя, - ответил Сахан, тщательно вытирая пальцы о пиджак Данаурова.

- Мальчик, дай мне палку, - скорбно проскрипел Данауров.

Авдейка поднял черную палку, осмотрел ее и вернул Данаурову. Тот с неожиданной силой ткнул ею Авдейку и захихикал.

Авдейка ушел, растирая грудь, и так обиделся, что даже не стал смотреть, как разгружают уголь. Дед, возвращавшийся с подписями изгнанников под текстом обвинения домоуправа Пиводелова А. А., саркастически прихрамывающим на литеры "X" и "М", встретил Авдейку у ворот и подбросил вверх:

- Подписались! Не все, правда, но двенадцать душ есть. Выходит, отделение теперь подо мной! Наверное, и дивизии так не радовался. Ну, держись, домоуправ!

Но Авдейка не разделял его радости и молча высвобождался из железных рук.

- Ты чего нахохлился? - спросил дед.

- Я ему палку поднял, а он меня ударил.

- Кто?

- Который не верит.

- Плюнь, Авдейка, он ведь не человек. Урод он.

- Некрасивый, - согласился Авдейка.

- Не в красоте дело. Он урод, моральный урод. Понимаешь?

- Понимаю. - Авдейка вздохнул. - И не побьешь его - старый он и трясется.

- Молодец, - ответил дед. - Но не горюй, кого бить - всегда найдется. Вот кукиши...

Тут дед встрепенулся и стал всматриваться в глубину двора.

- Уголь?

- Уголь, - подтвердил Авдейка. - На зиму заготавливают.

Дед фыркнул, как застоявшийся конь, и помчался к кочегарке. Авдейка поскакал следом, мельком прочитав вопросительную ногу Штыря, сидевшего на парапете.

# # #

В кузове грузовика, загнанного в подворотню, двое людей орудовали лопатами, сбрасывая уголь в выем подвального окна кочегарки. В проеме распахнутой двери стоял Феденька и покрикивал:

- Не гони! Не гони! Точнее сыпьте, дьяволы!

- Эй, в машине! - гаркнул дед.

Голос его, усиленный подворотней, заглушил скрежет лопат и падение угля. Рабочие остановились. Надраенные углем лопаты метнули в подворотню снопы света. Стал слышен скрежет в глубине кочегарки.

- Сколько угля привезли?

Феденька состроил свирепый нос, выпятил грудь и спросил:

- Тебе чо надо, старикан?

- Машина первая или еще были?

- Первая, - ответили из грузовика.

Феденька вскинулся боевым петухом и приступил к деду:

- Тебе чо, тебе чо надо? Ты кто такой?

- А ты уж не Феденька ли истопник? - спросил дед. Феденька принял позу и важно ответил:

- Он самый. Ты, если с делом, заходи вечерком.

- Я тебе зайду, шкура! - дико заорал дед. - Я тебе покажу, как государственный уголь налево загонять! Ты у меня постудишь людей, подлец!

- Иди, иди отсюда, старый черт, - угрожающе протянул Феденька и толкнул деда в грудь. - Шумит тут...

Договорить он не успел. Дед коротко взмахнул рукой, и Феденька бесшумно исчез. Озадаченный столь внезапным исчезновением истопника, дед приподнялся на носочки и посмотрел в непроглядный подвал кочегарки. Феденьки не было. Дед смущенно крякнул, но овладел собой и прорычал рабочим, застывшим в кузове: