Леонид Нетребо - Пангоды

Певец рассказал, что сегодня увидел в Пангодах на экскурсии - люди в этом населенном пункте живут в бочках! Это в двадцатом-то веке!... Подсказываю вам, люди, продолжал певец-демократ, вытаскивайте из квартир ваших партократов, смело переселяйтесь в их жилища, а их самих - в бочки! В бочки!... Пусть узнают, что это такое. Давайте, подбадривал он, а я в следующий свой приезд сюда - проверю!!!

Забегая вперед, - на "проверку" артист не приехал: вскоре он в характере "демократического" времени был застрелен то ли вором в законе, то ли собственным охранником. Мне его было искренне жаль. Но тогда, в пангодинском зрительном зале хотелось спросить его, а знает ли он то, о чем так страстно говорит? Какие, к черту, в Пангодах "партократы"! А если все мы без исключения прошли через "бочки", балки, времянки, общежития, все мерзли на трассах и т.д. и т.п.!... Кто из нас "крат", а кто просто человек?! До сих пор жалею, что не зашел за кулисы, не напросился на интервью, в ходе которого, попутно, можно было многое ему рассказать о моих Пангодах.

Какая бездна между тем, что видится сверху и тем, что есть на самом деле. В чем была причина этого моего, наверное, несколько наивного желания, замешанного на чуть ли не детской обиде, - действительно, что из того, что один человек стал бы думать иначе?...

...Вообще, мне всегда было обидно за Пангоды. Да, за двадцать пять лет написано несколько книг, в которых, так или иначе, фигурирует населенный пункт с этим именем. Как объект. И если о людях - опять же, в свете промышленных достижений. Вскользь. По касательной. Недолет. Перелет.... Да, населенный пункт растет и развивается, это уже почти город. Но тогда почему же за четверть века, здесь не появился ни один человек, который попытался бы описать Пангоды изнутри. Описать Человека Пангод - вне зависимости от того, чем он занимается.

Взять город Надым - он уже известен России, как "рассадник" литературных талантов, ему не грозит духовное забвение. Душа этого города в книгах прозы, поэзии, в песенных сборниках, в произведениях искусства... А ведь Пангоды это тоже многотысячный, живой организм. Так почему же он до сих пор не вытолкнул на свет писателя, живописца, скульптора, артиста?... Как будет восприниматься слово "Пангоды" еще через двадцать пять лет: поле прошлых героических побед? Былая кузница кадров? Старые фотографии, на которых люди в спецовках - хотя бы и пофамильно?... А ведь тут жили представители огромной некогда страны, которые любили, женились, разводились, рожали здесь детей, уезжали, умирали... Интересные люди, уникальные судьбы - в этом уникальном населенном пункте! Да-да: уникальном! Пангодинец - это как национальность... А значит, население этой "газовой провинции" имеет право на свою духовную автономию, которая должна проявляться в творчестве именно этих людей. И что бы там не говорили: без настоящих результатов, зримых, профессиональных плодов творчества любая территориальная или национальная общность - горсть временщиков, маргиналов... Сколько-нибудь существенные потрясения или просто неумолимый ветер времени рассыпают такую общность на сюжетные детали...

Гольд внимательно выслушал мою тираду. Его ироничный прищур не смущал меня - подбадривал: я все понимаю, сочувствую, выговорись. Но как только я закончил, он резко выпрямился и с улыбкой почти воскликнул:

- Вы хотите, чтобы я сказал: "А что если вот вам, Леонид, и вскрыть "болото", написать первую книгу о Пангодах, о людях, - о пангодинцах?" Не лукавьте, - он как-то прощающе махнул рукой, - вы ведь уже все давно решили!... Тем не менее, спасибо, что поделились со мной сокровенным. Могу вас только поддержать: не сомневайтесь, пишите! Думаю, ошибкой будет, если вы попытаетесь объять необъятное - написать все и обо всем. Не надо! Главное, появиться первому литературному труду пангодинца, потом и другие авторы "обнаружатся", охватят другие спектры, освоят иные жанры, вот увидите, - улыбка Гольда приобрела оттенок смущенной гордости, почти совсем спрятавшись в бороде, - это я по Надыму знаю...

Возможно, он имел ввиду свою первую книгу "Надым", небольшую, почти карманного формата, на двести страниц, изданную в 1982 году, и последовавший за этим событием стремительный взлет литературного творчества надымчан, которых - "пишущих" - Альфред Гольд вместе с журналистом и поэтом Анатолием Алексеевым собрал в литературное объединение.

Далее он сказал, пожалуй, самое для меня важное в нашей беседе:

- Да, журналист, так сказать, извне может написать о вашей "малой родине" хуже или лучше - в смысле выбора жанра, художественности, событийной достоверности... Но ему не дано одного - постичь душу ваших Пангод. Для него она, вы правильно заметили, объект, для иных даже "терра инкогнито", а для вас - центр вселенной!...

На прощание он по моей просьбе подписал ту самую книгу "Надым", изрядно потрепанный экземпляр которой, я принес собой в гостиничный номер: "...От автора на память о встрече в п. Пангоды и с пожеланиями творческих успехов".

И добавил устно: "Будете в Свердловске - милости прошу".

Уходя, окрыленный, почти у самого порога я спросил сбивчиво: с чего начинается книга? Я имел в виду только техническую сторону - рукопись, редакция, издательство... Гольд ответил:

- Я бы с удовольствием рассказал, но этого, наверное, никто не знает. У каждого по-разному. У кого-то с удивления, у кого-то, - он несколько грустно улыбнулся, - с обиды... Начните ее в самом себе. И если вам суждено, то несмотря ни на что - напишите. С Богом!...

Я ждал ответа совсем на другой вопрос, но настолько высоки, трогательны и "знаковы" для меня были эти его слова, что я не стал уточнять...

В 1997 году, к двадцатипятилетию "Надымгазпрома" вышла книга "Медвежье: имена и судьбы". Альфред Гольд вошел в дома многих северян, как будто возвратился на Север, чтобы больше никогда его не покидать. За несколько месяцев до юбилейного торжества, когда тираж книги еще не достиг Надымского района, автора не стало...

АЭРОПОРТ "МЕДВЕЖЬЕ"

Телефон зазвонил противно, как будильник. Игорь приблизил к глазам свои "командирские". Полвторого.

- Я ваш аэропорт закрываю! - кричал из трубки инспектор по безопасности полетов. - Вы еще спрашиваете "почему"! Партизанщину развели, понимаешь. Что у вас на боковой полосе безопасности?!...

Игорь дождался конца монолога и нажал на рычаги, телефон недовольно звякнул. Посмотрел на спящих жену и сынишку. Медленно оделся, не характерной для него неспешностью выдерживая паузу, достаточную, по его предположению, чтобы инспектор отошел от телефона дежурного диспетчера. Зашел на кухню, плотно прикрыл за собой дверь и позвонил с параллельного.

Выслушал доклад. Итак, пилот-инспектор прибыл из Тюмени на своем самолете АН-12. По его словам, еще с воздуха заметил "это невиданное безобразие". Ничего больше проверять не стал, сразу сделал запись в "Журнале запрещения и возобновления полетов": "Полеты в аэропорту "Медвежье" воздушным судам первого и второго класса запрещаю, ввиду того, что по боковой полосе безопасности осуществляется движение поезда". Сразу же отбыл обратно в Тюмень.