Аркадий Аверченко - Том 3. Чёрным по белому

— Я потому спрашиваю, — возразил, нисколько не обидевшись, Яков, — что у меня есть хороший продажный домик. Поручили продать.

— Ну, кто?

Яков хладнокровно пожал плечами.

— Предположим, что сам себе поручил. Какой он умный, мой брат. Ему сейчас скажи фамилию, и что, и как.

Солгал и Яков. Ему тоже никто не поручал продать дом. Но сказанные им слова уже имели некоторую почву. Он не бросил их на ветер, так, здорово живешь. Он рассуждал таким образом: если у Абрама есть покупатель на дом, то это, прежде всего, такой хлеб, которым нужно и следует заручиться. Можно сначала задержать около себя Абрама с его покупателем, а потом уже подыскать продажный домик.

Услышав, что у солидного, не любящего бросать на ветер слова Якова оказался продажный дом, Абрам раздул ноздри, прищелкнул под столом пальцами и тут же решил, что такого дела упускать не следует.

«Если у Якова есть продажный дом, — рассуждал он, поглядывая на брата, — то я сделаю самое главное: заманю его своим покупателем, чтобы он совершил продажу через меня, а потом можно уже и покупателя найти. Что значит, можно найти? Нужно найти! Нужно перерваться пополам, но найти. Что я за дурак, чтобы не заработать полторы-две тысячи на этом!»

«Кое-какие знакомые у меня есть, — углубился в свои мысли Яков. — Если у Абрашки в руках покупатель, почему я через знакомых не могу найти домовладельца, который бы хотел развязаться с домом? Отчего бы мне не сделать себе тысячи полторы?»

— Так что же ты… продаешь дом? — спросил с наружным равнодушием Абрам.

— А ты покупаешь?

— Если хороший дом, могу его и купить.

— Дом хороший.

— Ну, это все-таки нужно обсмотреть. Приходи сюда через три дня. Мне еще нужно поговорить с моим доверителем.

— Молодец, Абрам! Мне тоже нужно сделать кое-какие хлопоты. Я уже иду. Кто платит за кофе?

— Ты.

— Почему?

— Ты же старше.

В течение последующих трех дней праздные одесситы с изумлением наблюдали братьев Гидалевичей, которые, как бешеные, носились по городу: с извозчика перескакивали на трамвай, с трамвая прыгали в кафе, из кафе опять на извозчика, а Абрама раз видели даже несущимся на автомобиле.

Дело с домом, очевидно, завязалось нешуточное.

Похудевшие, усталые, но довольные сошлись оба брата в кафе, чтобы поговорить по-настоящему.

— Ну?

— Все хорошо. Скажи, Абрам, кто твой покупатель, и в какую приблизительно сумму ему нужен дом?

— Ему? В семьдесят тысяч.

— Ой, у меня как раз есть дом на семьдесят пять тысяч. Я думаю, еще можно и поторговаться. А кто?

— Что кто?

— Кто твой покупатель? Ну, Абрам! Ты не доверяешь собственному брату?

— Яша, ты знаешь знаменитую латинскую поговорку: «Платон, ты мне брат, но истина мне гораздо дороже». Так пока я тебе не могу сказать. Ведь ты же мне не скажешь.

Яков вздохнул.

— Ох, эти коммерческие дела… Ты уж получил куртажную расписку?

— Нет еще. А ты?

— Нет. Когда мы их получим, тогда можно не только фамилию его сказать, а более того — сколько у него детей, и с кем живет его жена даже. О…

— Скажи мне, Яша… Ты знаешь, положа руку на сердце, почему твой доверитель продает свой дом? Может, это такая гадость, что и на слом покупать не стоит?

— Абрам! Гадость? Стоит тебе только взглянуть на него, как ты вскрикнешь от удивления и удовольствия: новенький, сухой домик, свеженький, как ребенок, и, по-моему, хозяин сущий идиот, что продает его. Он, правда, потому и продает, что я уговорил. Я ему говорю: «Тут место опасное, тут могут быть оползни, тут, вероятно, может быть, под низом каменоломни были — ваш дом сейчас же и провалится». Ты думаешь, он не поверил? Я ему такое насказал, что он две ночи не спал и говорил мне, бледный, как потолок: «Продавайте скорей эту дрянь, а найду себе другой дом, чтобы без всякой каменоломни».

— Послушай, ты говоришь дом, дом. А где же он, этот твой дом? Ты его хочешь продать, так ведь должны же мы его с покупателем видеть. Может, это и не дом, а старая коробка из-под шляпы. Как же?

— Сам ты старая коробка. Хорошо, мы покажем твоему покупателю дом, а он посмотрит на него и скажет: «Домик хороший, я его покупаю. Здравствуйте, господин хозяин! Как вы поживаете?

А вы, Гидалевичи, идите ко всем чертям. Вы нам больше не нужны». А когда мы получим куртажные расписки, мы скажем:

«Что! А где наши два процента?»

— Ну, хорошо… скажи мне только, на какую букву начинается твой домовладелец?

— Мой домовладелец?.. На букву «це». А твой покупатель?

— На «бе».

И соврали оба.

Тут же оба дельца условились взять у своих доверителей расписки и собраться через два дня в кафе для окончательных переговоров.

— Кто сегодня платит за кофе? — полюбопытствовал Абрам.

— Ты.

— Почему?

— Потому что я с тобой угощаюсь, — ответил мудрый Яша.

— Почему ты угощаешься со мной?

— Потому что я старше.

Это был торжественный момент. Две куртажные расписки, покоившиеся в карманах братьев Гидалевичей, были большими, важными бумагами: эти бумаги приносили с собой всеобщее уважение, почет месяца на четыре, сотни чашек кофе в громадном уютном кафе, несколько лож в театр, к которому каждый одессит питает настоящую страсть, ежедневную ленивую партию в шахматы «по-франку» и ежедневный горячий спор о Марокко, о Китае и мексиканских делах.

Братья сели за дальний столик, потребовали кофе и, весело подмигнув друг другу, вынули свои куртажные расписки.

— Ха! — сказал Яков. — Теперь посмотрим, как мой субъект продаст свой дом помимо меня!

— Я хотел бы видеть, как мой покупатель купит себе домик без Абрама Гидалевича.

Братья придвинулись ближе друг к другу и заговорили шепотом.

Из того угла, где сидели братья Гидалевичи, донеслись яростные крики и удары по столу кулаками.

— Яшка! Шарлатан! Почему твоего продавца фамилия Огурцов?

— Потому что он Огурцов. А разве что?

— Потому что мой тоже Огурцов! Павел Иваныч.

— Ну, да. С Продольной улицы. Так что?

— Ой, чтоб ты пропал!

— Номер тридцать девятый?

— Да.

— Так это же он! Которому я хочу продать свой дом!

— Кому, Огурцову? Как же ты хочешь продать Огурцову дом Огурцова?

— Потому что он мне сказал, что покупает новый дом, а этот продает.

— Ну, а мне он сказал, что свой дом продает, а новый покупает.

— Идиот! Значит, мы ему хотели его собственный дом продать. Хорошее предприятие.

Братья сидели молча, свесив усталые, обремененные от дум и расчетов головы.

— Яша, — тихо сказал убитым голосом Абрам, — как же ты сказал, что его фамилия начинается на «це», когда он Огурцов?

— Ну, кончается на «це», а что ты сказал? На «бе». Где тут «бе»?

— Яша… Так что… Дело, значит, лопнуло?..

— А ты как думаешь? Если ему хочется еще раз купить свой собственный дом, то дело не лопнуло, а если один раз ему достаточно, — плюнем на это дело.