Александр Зиновьев - Смута

— Странно, что не было покушения на Хрущева, — сказала жена Белова. — А ведь он шлялся по белу свету почти без охраны. И попасть в него из пистолета было легко, он же такой толстый был.

— Он хотя и толстый был, зато подвижный, — сказала Федорова. — Он все время суетился, менял положение в пространстве.

— А на Брежнева было на самом деле два покушения, — сказал Ложкин. — Об одном вы знаете. Оно было скорее неудачной проделкой самого Брежнева и КГБ. Так что его и за покушение-то считать не стоит. Но вот второе было настоящее, причем — особенное. Рассказать?

— Если уж начали врать, так пойдем до конца! Давай!

— Сколько в нашем столетии было покушений, которые считались покушениями века! Но совершалось новое покушение, и прежние покушения века теряли свой статус. А почему? Да потому что все они были с изъяном, в них всегда чего-то не хватало. Убийство эрцгерцога Фердинанда имело последствием первую мировую войну, зато личность убитого была ничтожной. В случае покушения на Ленина личность была огромной, зато последствий никаких. Убийство Кеннеди. И личность не очень большого масштаба, и последствия ничтожные. Короче говоря, все покушения, имевшие место в прошлом, можно квалифицировать от силы как покушения года, месяца или недели, но никак не века. К тому же все они не внесли ничего принципиально нового как в теорию, так и в практику покушений. Но все же в наше время имело место одно покушение, которое по всем параметрам могло бы считаться не только покушением века, но даже тысячелетия. Могло бы, если бы стало широко известно и если бы в мире существовала справедливая оценка масштабности событий. Оно связано с именем Брежнева. Этому эпохальному ничтожеству, вообразившему себя самой значительной личностью на планете, захотелось в своей биографии иметь свое покушение века. У Ленина было покушение. В американских президентов стреляют. А чем он хуже их?! Орденов у него побольше, чем у всех у них вместе взятых. Пора и ему стать объектом мировой сенсации. Но так, чтобы безопасно для жизни. Чтобы мир содрогнулся от ужаса, чтобы это стало покушением тысячелетия. Но чтобы даже волос не пал с его головы.

Задумались брежневские холуи над этой эпохальной проблемой. И нашли таки гениальное решение:

Организовать покушение, но так, как будто бы никакого покушения и не было совсем. И с этого момента началась новая эпоха в истории покушений: они превратились в оздоровительные меры, имеющие целью продление жизни личностей, предназначенных для покушений. Особенность этого покушения тысячелетия состояла в том, что оно было покушением не на жизнь, а на смерть исторической личности. Любой ценой сохранить и продлить жизнь объекту покушения, наказать его не смертью, а жизнью, чтобы он стал всеобщим посмешищем, — что может сравниться с такой карой?!

После рассказа Ложкина опять началась оргия злословия по адресу Брежнева. Кто-то сказал, что после смерти Брежнева с него сдерут шкуру и набьют ее опилками, и это чучело будет продолжать управлять страной, причем — лучше, чем живой Брежнев.

— А может быть это хорошо, что у нас такие чучела выбираются на вершины власти, — сказала Федорова, когда запас шуток иссяк. — Если к власти придет молодой и не в меру инициативный руководитель, нам тогда совсем житья не будет.

— Это маловероятно, — сказал Петров. — Если они там на верху проглядят такого ловкача и допустят его до власти, они же первыми станут его жертвами. Они же понимают это.

— Понимают, — сказал Белов. — Да не все в их власти. Сталина ведь тоже не хотели допустить, а он все-таки всех обвел вокруг пальца.

— Вот умрет Брежнев, придет со временем к власти новый сталинообразный вождь, и люди будут вспоминать брежневские годы как золотой век нашей истории.

— Пусть будет хуже, лишь бы этот золотой век проходил быстрее, сказал Ножкин.

На городском совещании под каким-то мудреным названием, но фактически посвященном борьбе с диссидентами от обкома партии присутствовала Маоцзедунька. Когда в обкоме решали, кого послать на это совещание, секретарь по идеологии, видевший в Маоцзедуньке конкурента на пост первого секретаря, сказал, что Елкина, насколько ему известно, является крупным специалистом по свиньям, а не по вопросам идеологии. Петр Степанович Сусликов соизволил по сему поводу слегка пошутить, сказав, что не видит большой разницы между диссидентами и теми существами, специалистом по которым является Евдокия Тимофеевна. На совещании Маоцзедунька выступила с речью, смысл которой свелся к следующему: все диссиденты суть наймиты ЦРУ, давить их, гадов, надо! Речь напечатали в Партградской правде с фотографией Маоцзедуньки на трибуне, с поднятой рукой и с широко развестой пастью. Чернов прикрепил фотографию на стену и целый вечер Плевал в нее пережеванными кусочками бумаги. В конце концов он научился с расстояния в три метра попадать точно в центр физиономии Маоцзедуньки. Как все было бы упрощено, если бы он мог выплевывать гранату метров на десять хотя бы!

Отпуск Чернов решил посвятить своему Делу. Он поехал в Красноармейский район, где он родился и вырос и где Маоцзедунька начала свою блистательную карьеру. Переговорил с десятками людей, знавших ее, и записал их показания. Под видом писателя, собирающегося писать книгу о Маоцзедуньке, посетил райкомы комсомола и партии, где ему позволили заглянуть в архивные документы. У него стала вырисовываться более или менее ясная картина жизнедеятельности Маоцзедуньки.

Природа не наделила Дуньку Елкину никакими не то что выдающимися, но даже средними интеллектуальными и творческими способностями. Зато она наделила ее смазливой физиономией и выдающимися женскими формами, которые развились у нее уже к четырнадцати годам и сводили с ума всех окрестных ребят и мужиков. Завистливые подружки говорили ей, что с такой мордашкой и такой задницей, как у нее, о будущем беспокоиться нечего. Большим человеком стать может, если сумеет как следует распорядиться таким богатством. Помимо качеств партградской Мерилин Монро, Дунька рано обнаружила способность напропалую врать, изворачиваться, вылезать сухой из воды и облаивать всякого, кто пытался в чем-то ее уличить или упрекнуть. Родители иногда слегка поругивали ее за это, но в глубине души гордились ею и радовались тому, что эта стерва за себя постоять сумеет и свое в жизни не упустит.

Дунька с грехом пополам окончила семь классов деревенской школы и собиралась на этом прекратить дальнейшее образование, намереваясь окрутить какого-нибудь офицеришку из воинских частей, в изобилии разбросанных по области. Но родители решили во что бы то ни стало вывести ее в люди. Отец зарезал поросенка, присоединил к нему бутыль самогона и отвез Дуньку в Красноармейск, в сельскохозяйственный техникум. Поросенок и самогон произвели должное впечатление на директора техникума, и он зачислил Дуньку в студенты, игнорируя школьное свидетельство о более чем скромных ее успехах в учебе.