Георгий Осипов - Оружие возмездия

"Папаша сыну-пионеру ремнем свою внушает веру;

Ну а когда предпримут меры, орет он о свободе веры".

"Каждый из них был выпить рад

За всех покойничков подряд..."

"Это - ЗАГС" - "Это - храм".

Однако атеизм Песиголовца не похож на обязательное отношение суеверных туповатых рогатых советских граждан. Ведь он, за неимением более удачного слова, сатанист.

На мгновение он воображает директора, сидящего за столом и ковыряющего в своих плохих зубах желтою ветхой спичкой. Все ребята убеждены, что "дёрик" "засцыкается" (на Украине вместо "с" произносят "ц"), то есть пьет "мицняк" прямо у себя в кабинете. Марченко видел и слышал, как директор "под банкой" распевал на остановке Высоцкого. Кажется, "пойдем в кабак, зальем желание". Не хуевую, кстати, песню. Изо рта у него на самом деле воняет отвратительно, еще хуже, чем от украинки Пихно, или у Окуня - физика, про которого говорят, будто он облученный, и получает за это у государства полтора ящика водяры в месяц. "Тухлый духан советского образования" так окрестил Марченко дурной запах, исходящий из гнилых учительских ротиков. Азизян написал стихи:

"Как воняет изо рта

У грузинского (!?) скота?

Как у дохлого кота!"

От швейного техникума поворачивает трамвай и, позвякивая, начинает двигаться вниз к кинотеатру "Звезда". "Весьма кстати", - думает Упырь, доставая из кожаного кармана руку в лаковой дамской перчатке. Затем он хладнокровно ударяет внешней стороной кулака по каждому в отдельности из трех стекол в окне директорского кабинета, успевая отметить, что перчатка цвета кожи Филайн, молодой дамы из библиотеки, которая его дьявольски волнует, - цвета кофе с молоком. Она уверяла Вервольфа, что ненавидит загорать, и все-таки на руках и на подъеме её восхитительных ног кожа цвэта кофе с молоком, а ногти на пальчиках покрыты одинаковым темно-малиновым лаком. Непреодолимая волна жары охватывает Упыря ниже пояса, словно голова и грудь, где сердце, заморозила смерть, а под языком выделяются кислые, кислые слюни.

Glam - Ding - A - Ling, - осыпаются осколки. Трамвай удаляется. Все затихает, но ненадолго. По осеннему небу пролетают три реактивных истребителя.

Рев их моторов заглушает звуки преступления. Коротким обрезком арматуры, подобранной им на свалке металлолома, где так потешно матюкался в прошлый вторник завхоз Осадчий, Песиголовец разбивает и второй ряд стекол.

Кубки перед его мысленным взором наполняются нечистотами и взрываются... На ликвидацию препятствий в виде осколков уходит не более сорока секунд. И вот, наконец, Марченко и Нагорный с небольшого разбега ударяют доскою плашмя об решетку так, что какашки летят в сумеречный кабинет директора, оскверняя каждый предмет на своем пути.

От спинки стула, по всей видимости из актового зала, мальчики избавляются за трансформаторной будкой, после чего, проникнув через отверстие в заборе на улицу Комарова, закуривают и слушают, как Упырь с заминкой разъясняет им смысл и необходимость только что осуществленного хулиганства: "Возможно, кому-то и покажется, что замысел с говном - это уже слишком, но мы - мы так не считаем. Сегодня мы с вами убедились, что на самом деле способны на все, или, блядь, почти совсем на все!" Разъегор и Марченко не возражают, хотя по их невозмутимому виду и можно заметить, что им случалось делать пакости и посерьезнее, чем метание кала директору на стол, но все-таки идейные мотивы Упыря, пока они находятся под его гипнозом, им явно по душе.

Докурив, трое друзей отправляются на автовокзал и покупают в буфете бутылку "Солнца в бокале" - "Солнце в левой вазе", как называет почему-то этот сорт вина опустившийся лабух Нос. Вспомнив про Носа, Упырь впервые за целый вечер смеется и широко улыбается; теперь в его лице заметно что-то ангелическое. Он любит Носа, несмотря на невыносимое поведение последнего в пьяном, как грязь, состоянии, и вообще, Нос - провокатор, вымогатель и вор, но он вдохновенно играет на рояле немецкие песенки типа "Венн ди зольдатен" или свою комбинированную околесицу, где есть слова "дойчлянд юбер аллес унд фашизмус хайль", и легко соглашается с самыми возмутительными теориями Упыря, типа Лунной.

Выпив вина, мальчики расслабляются и говорят уже в основном только о поп-музыке. Они, вообще-то, считают себя группой, но подлый директор не разрешает им репетировать в актовом зале, потому что он и так ненавидит каждого из них в отдельности, а уж втроем... Зато там репетируют тупые десятиклассники. Дрочат советский репертуар с неприятным народным двухголосием. Лабают на вечерах, стоя как ослы, жопами к морковного цвета Ленину.

Прежде чем еще раз приложиться к бутылке, Упырь, чтобы появился повод выпить, сообщает новость: "По "Голосу" Тамара Домбровская назвала Тину Тернер "американский Мик Джаггер", а последний её хит называется 'Sexy Ida'". Песиголовец и его люди гордятся тем, что знают Тину, в ту пору еще абсолютно неизвестную жителям Украины.

"Хуй на рыло у нас разрешат так назвать вещь", - с горечью вставляет Марченко. Он тоже влюблен в бронзовенькую леди-соул, в её мокрые коротенькие платьица и лимонного цвета трусики. Да, Пошли Отольем пролил немало тинэйдж-спермы в свою низко привинченную раковину, мечтая о Тине. В его хате все предметы низкие из-за низких потолков - особенность хрущевских флетариков.

Между прочим, совсем недавно в "Крокодиле" напечатали отменного качества немаленький и цветной портрет Мика Джаггера. Под видом обсирания массовой культуры Запада делают "Роллингам" рекламу. Упырь к таким вещам относится с пониманием - везде есть наши люди. Он жалеет, что сразу не купил номеров 50, чтобы изготовить из вырезок один большой коллаж.

- Из одинаковых?! - недоумевает Марченко.

- А шо! - поддерживает Разъегор. - Такой стиль называется поп-арт!

Слышать такие подробности от Разъегора не удивительно, ведь его пахан известный в городе барабанщик, освоивший школу Бадди Рича, еврей джентельменского вида в черных очках, человек остроумный и бывалый. Цену советской культуре он, конечно, знает, но Упыренка считает опасным экстремистом.

Песиголовца вновь подстерегает жгучее томление. Ему хочется поговорить про то, как он "занимался бы любовью" (еще одно выражение, подхваченное им в "ИЛ") с Тиной Тернер, но он не решается, опасается при болтливом дурносмехе Нагорном, сыне знаменитого Дон-Жуана Льва Нагорного. Еще он думает, ни Филайн, ни Нэнси Плант на Тину Тернер ни капли не похожи. В первую Упырь влюблен по самые свои саблеухие уши, а со второй ходит в кино - смотрит "Погоню" и "Только погибший ответит", а то и по кабакам, если Нэнси не гужбанит со взрослыми типами. Плаката тины у Вервольфа нема, однако есть один листок из немецкого "BRAVO", опять же, где Тина орет в микрофон, заламывая стойку-журавлик, похожую на беззащитный и приговоренный член, и одета в мокрый шелк на голое тело. Еще есть несколько вырезок из польской "Панорамы" - ч/б. "Панораму" по наводке Упыря покупает в "Интуристе" жирный Лифарь. Он дрочит в готическом окне туалета, давая силуэт Хичкока на матовом стекле. Все, на что хоть как-то можно подрочить, Лифарь вырезает себе в папку, а все рок-н-ролльное отдает Упыренку - такой у них договор.