Лев Овалов - Двадцатые годы

Громадный двор наполнен шорохами, тенями, опасностями. Петя выскочил из дома, осмотрелся... Вот что наделал этот дурак Славка! Петя не знал, что натворил брат. Что-то взял, убежал, опять какая-то новая фантазия. Но ведь не все же будут относиться к нему, как мама. А маму арестовали. Из-за Славки. Петя слышит, как дышат коровы в коровнике. Жуют себе и жуют. На ступеньке у крыльца часовой. Даже без винтовки. Сидит себе и попыхивает цигаркой.

- Ты что, мальчик?

- Ничего.

- Гуляй себе...

Вот Петя и гуляет. Перед часовым. Тот не обращает внимания на мальчика. Петя делает зигзаг к сараю. Прямо против коровника белеет амбар. Дверь на замке, а ключи в кармане у Кияшко. Петя перебегает лунную дорожку. Обитая железом дверь отходит внизу. Петя ложится на землю, приникает лицом к щели и кричит шепотом:

- Мамочка! Мама!

- Я здесь, здесь, - слышит он совсем рядом. Мама ласковыми пальцами притрагивается к его лицу. - Петелька мой...

Мама может долго говорить нежности, а ведь могут подойти и прогнать.

- Славу не поймали?

- Ну что ты!

- Постарайся его найти. Сходи к его приятелям, где-нибудь он прячется. Ночью он не мог далеко уйти. Скажи, чтоб не появлялся, пока белые не уйдут из села. За меня пусть не боится. Это все пустые угрозы, чтобы выманить Славу. Мне ничего не сделают. А его со зла могут убить. А если Слава выдаст себя, это меня действительно убьет...

Пете тоже жаль Славу, мама все очень хорошо понимает.

- Хорошо, мам.

- Не медли...

Луна обмывает серебряным своим светом крыши, деревья, заборы, все такое белое, точно в театре, нельзя поверить, что кому-то сейчас грозит какая-то опасность.

- Петелька...

Как необыкновенно мама произносит его имя!

- Иду, иду...

- Погоди...

Он подчиняется, мама притрагивается к его лицу пальцами.

- Прощай, миленький...

Петя пробегает мимо часового и сворачивает к Ореховым.

Там уже знают: Славка чего-то набедокурил, и в отместку Веру Васильевну пригрозили утром повесить.

Коля сидит в углу, закутанный в отцовскую свитку.

- Колька, пойдем? - зовет Петя. - Сбегаем к Ваське?

- Никуда он не пойдет! - кричит мать. - Своего горя хватает!

Приходится Пете одному бежать к Левочкиным, к Тулуповым, к Терешкиным...

Везде уже знают, что Веру Васильевну повесят, если Славка утром не явится с повинной.

Домой Петя вернулся за полночь. Проходя через площадь, увидел солдат, вбивавших в землю столбы. Сперва не сообразил, но, увидев, что меж столбов прибивают перекладину, догадался...

В зале горел свет, там не спали. Петя хотел сказать маме о безуспешности поисков, но едва вышел на галерею, как услышал окрик Кияшко.

Под утро в штабе поднялась возня, выносили тюки, выступали в поход.

- Ну, с богом, - услышал Петя голос Шишмарева, - стукнули стульями, хлопнула дверь, и наступила тишина.

Петя побежал на Поповку.

Стесняться не приходилось, постучал к Тарховым, обошел все дома, всех дьячков, всех сторожей...

Напоследок заглянул к Введенскому.

Введенский тоже не видел Славу, но, когда Петя сказал о поручении Веры Васильевны, попросил Петю подождать в кухне.

Что-то разбудило Славушку, а что, он не мог понять. Тусклый рассвет пробивается сквозь крохотное оконце. На дощатом потолке висит большая капля воды.

Славушка прислушался. Тихо. Лишь шуршит что-то за стеной. Ветерок ли постукивает о крышу ветвями рыжей рыбины, воробьи ли шмыгают и тюкают клювиками по застрехам...

Крадется кто-то снаружи.

Андрей Модестович тоже, оказывается, не спит. В руках у него тарелка с хлебом и кувшинчик с молоком.

- Как спалось? Поешьте.

- Да я не очень...

Хлеб несвежий, волглый, а молоко такое холодное, что озноб по телу.

- Ничего не слышно?

- Как не слышно, - иронически откликается Андрей Модестович. Приходили ночью, спрашивали - не видел ли я вас.

- А сюда никто...

- А зачем им сюда? Никто и не предполагает, что вы можете ко мне забрести.

Что-то мнется Андрей Модестович, ничего не говорит и не уходит.

- Вы что-то хотите сказать?

- Да, - решается тот. - Пройдемте в дом...

Совсем светло. Зеленый бодрый мир. Травы, кусты, деревья - все покрыто росой, все мокрое, свежее, утреннее. Осторожно пробираются по узкой тропинке к дому.

В столовой у Введенского беспорядок. Как всегда.

Что-то он уж очень торжествен.

- Видите ли... Степан Кузьмич запретил вам с кем-либо встречаться. Сказал мне: "Вы за него отвечаете. В крайнем случае возьмите ружье и стреляйте, но сохраните мне мальчика".

Славушка дергается. Его считают ребенком...

- Я дал слово вас уберечь и хочу уберечь. Однако бывают исключительные обстоятельства, и я считаю своим долгом... Вас разыскивает брат. Он обежал все Успенское, всю Семичастную...

Вот в чем дело! Быстров велел никого к нему не допускать, а Введенский хочет сделать исключение для Пети. Очень кстати. Петя и передаст маме, что все в порядке.

- Дело в том, что вашу мать... - Андрей Модестович поправляется: - Веру Васильевну должны сегодня повесить.

- Что-о?!

- После того, как вы... После вашего побега... В штабе поднялся переполох. Уж не знаю, что там произошло, но Веру Васильевну посадили в амбар и объявили: если вы утром не явитесь, вместо вас будет повешена ваша мать. Я считаю своим долгом довести это до вашего сведения. Лично я не сумел бы жить на свете, зная, что мог спасти свою мать и ничего для этого не сделал. Поэтому я вас не задерживаю. Хотите видеть брата, я позову, хоть и не сказал ему, что вы у меня?

- Сколько сейчас времени?

- Казнь в десять. Сейчас восьмой...

- Позовите.

При виде брата Петя шмыгнул носом.

- Слав!

- Я все знаю.

- Мама велела сказать, чтобы ты ни за что не показывался. Она сказала, ей ничего не сделают.

- Значит, маму поведут на казнь, а я в это время буду прятаться в бане?

Петя отвел глаза. Он не верит, что Славушка или мама могут умереть, ему жалко обоих.

- Иди, - говорит Славушка брату. - К амбару ты можешь подойти? Скажи маме, пусть не беспокоится. Я не приду.

Петя умоляюще смотрит на брата.

- Слав!

- Иди.

Проходит мимо Пети, открывает дверь в кухню. Введенский стоит у окна.

- Андрей Модестович, я пошел, - торжественно объявляет Славушка. Скажите Степану Кузьмичу, я не нарушил ни одного его приказа. Но на этот раз не могу.

Вот он и на аллее! На последней аллее своей жизни. Он революционер, а революционер должен жить с чистой совестью. Бедная мама! Думает, что они не осмелятся. На все осмелятся! Шишмарев добрый, а ведь открыл же стрельбу, когда Славушка выпрыгнул с планшетом. Война есть война. Славушка прибавляет шагу. Кияшко нетерпеливый человек, всякое может случиться. Славушка не сомневается, что исполнение приговора возьмет на себя Кияшко. Скучная какая сейчас сирень. Славушка уже не увидит, как будущей весной заполыхают ее лиловые гроздья. "Надо торопиться. Чуточку, конечно, боюсь, но маму я люблю сильнее. Они обязательно спросят, где планшет. Может быть, даже будут пытать. Все равно я ничего не скажу". Славушка не замечает, как начинает бежать. Расстреляют его или повесят? Быстров пожалеет его или не пожалеет? Как не пожалеть! Комсомольцев сейчас по всей волости человек десять, не больше. В такое время каждый коммунист дорог. Славушка сразу подойдет к Кияшко. "Можете меня казнить, - скажет. - Вон он я, перед вами!"