Лев Овалов - Двадцатые годы

Председатель постучал по столу.

- Прошу соблюдать тишину! - Он повернулся вполоборота к подсудимому. С какой целью вы прятались?

- Смотрел!

Кажется, Алешка начал что-то понимать.

- С какой целью отрастили волосы?

- Сивый, сивый, а красивый!

- Ваш издевательский ответ только подтверждает, что вы отлично все понимаете.

- Смотрю - давлю.

- Напрасно вы так говорите...

Полеван встал.

- Сядьте.

Конвоиры придавили Полевана к табуретке.

- Сядьте, как вас там... Не имею чести знать ваше звание... Что значат эти цифры? - Председатель помахал отобранной у Полевана тетрадкой.

- Два да два, три да три...

- Я понимаю, что это выглядит как таблица умножения. Ну а на самом деле?

Славушка посмотрел на тетрадь, Хромушин поймал его взгляд.

- Товарищ Малафеев, - обратился он к командиру комендантского взвода. Ознакомьте присутствующих с вещественными доказательствами.

Малафеев пошел вдоль парт. Бабы заглядывали в тетрадь и виновато качали головами. Славушка тоже посмотрел в тетрадь. Каракули, загадочные рисунки, таблица умножения...

- Вы разъясните нам шифр?

Славушка не мог больше терпеть, поднял руку, как на уроке.

- Позвольте!

- А вы кто такой?

- Прошу вызвать... Как свидетеля.

- Я спрашиваю вас, кто вы такой?

- Председатель волостного комсомола.

- Что вы хотите?

- Но он же дурак! - с негодованием воскликнул Славушка. - Это все знают! Я живу здесь год...

- Это не делает вам чести, - строго прервал Хромушин. - Именно из-за отсутствия бдительности французский пролетариат утратил в 1871 году власть!

- Но я даю честное слово! - горячо перебил Славушка. - Самая настоящая таблица умножения! Он спер тетрадь у какого-нибудь школьника...

- Вы сами школьник, - гневно возразил Хромушин. - Целый год враг живет рядом с вами, и вы не разобрались...

- Спросите его! - Славушка указал на Полевана. - Дважды два, трижды три...

Полеван радостно закивал:

- Два да два, три да три...

- Я призываю вас к порядку!

- Кого вы судите?!

- Малафеев, выведите его прочь...

- Где же справедливость!

- Малафеев, выведите...

Малафеев ухватил Славушку за руку и поволок прочь.

Судья, тот, что хмурился, неожиданно пожалел Славушку.

- Ты иди, иди, здесь детям не место, - сказал он мальчику. - Мы разберемся, разберемся...

- Ты не уходи, - сказал Славушка Кольке из-под руки Малафеева. - Мы поговорим...

Малафеев вытолкнул мальчика из сеней, щелкнул крючком!

Славушка с горечью посмотрел на церковь. На зеленый купол, на тусклый крест... Эх, черт! Сюда бы Быстрова! Он бы не дал Полевана в обиду. А этот дурак Алешка сидит радуется...

Мальчик постоял возле школы...

Холодно!

Пошел к Тарховым. Верочка читала, Наденька вышивала, Любочка музицировала, Сонечка мыла чашки.

Славушка сел у окна.

Наденька подивилась:

- Что вы сегодня такой неразговорчивый?

Но тут народ потянулся из школы, и Славушка сорвался со своего наблюдательного пункта.

Старички, свернув цигарки, побрели по домам, бабы, пригорюнившись, стояли у крыльца.

Прошли судьи, Малафеев и конвоиры вывели Полевана, подошли солдаты.

- Исполняйте, товарищ Малафеев, - скрипучим голосом сказал Хромушин и зашагал к исполкому.

Славушка сразу догадался, что предстоит исполнять Малафееву, и сознание этого защемило ему сердце.

Он бросился догонять этого равнодушного и, как все равнодушные люди, безжалостного судью.

- Товарищ Хромушин! - взывал мальчик. - Постойте, постойте же, я вас прошу!

Хромушин остановился.

- Неужели вы не понимаете, что он не виновен? - говорил Славушка. - Он не притворяется! Честное слово! Его не за что убивать...

Хромушин улыбнулся, лицо его посветлело, в нем даже проступила доброта.

- Ты еще очень ребенок, - негромко произнес председатель трибунала. Совершенно не понимаешь, что такое революционная целесообразность. Может быть, и не притворяется. А если притворяется? Поэтому целесообразнее уничтожить.

У Славушки сдавило горло.

- Вы... Вы не революционер!

Хромушин поправил пенсне.

- Тебя следует наказать за дерзость. Твое счастье - закон оберегает подростков...

Их нагнал судья, что хмурился на процессе.

- Что же вы? - упрекнул его Славушка.

- А что я? - хмыкнул судья. - Я голосовал против. Сейчас позвоню к тем, кто постарше. Не волнуйся...

А Полеван шагает. Прямой, длинный, в обвисшем армяке, босой. На плече у него лопата. Его это забавляет, у солдат ружья, и у него что-то вроде ружья. Солдаты идут, беспорядочно окружив дурачка. Что-то говорят...

До кладбища с километр, и они быстро проходят это расстояние.

Мальчики подходят ближе.

Малафеев оглядывается.

- Уходите!

Но ему не до них - хорошо бы успеть до сумерек.

- Копай! - приказывает он Полевану.

Тот мотает головой.

- Копай, тебе говорят, - сердится Малафеев.

- Не хочу, - разумно отвечает Полеван.

Мальчики подходят еще ближе.

- Становись! - кричит Малафеев хриплым голосом. - Становись...

Непонятно кому кричит - Полевану или солдатам.

- Рыбалко!

Рыбалко берет Полевана за плечо и толкает к забору.

Полеван становится у забора, улыбается, смотрит на солдат. Он ничего не понимает. Вероятно, полагает, что это какая-то игра. Позади его, как свечи, вытянулись белые стволы. Мокрые, несчастные березы.

- Стой! - кричит Малафеев Полевану, но тот и так стоит. Внезапно Малафеев поворачивается и свирепыми глазами смотрит на мальчиков, он о них не забыл.

- Уходите! Слышите? - Он кричит так страшно, что мальчики невольно пятятся.

Славушка не выдерживает, бежит обратно, добегает почти до самой канавки, где стоят солдаты, и прерывающимся голосом кричит на Малафеева:

- Не имеете права! Слышали? Насчет приговора? Еще будут звонить...

- Ты уйдешь?! - Малафеев достает из кобуры револьвер. - А ну!

Славушка наклоняет голову и медленно идет прочь. Он ничего не видит... И опять слышит неистовый крик Малафеева.

Оборачивается. Полеван сидит. Преспокойно сидит у забора.

- Встань, сука!

Полеван сидит.

Малафеев не выдерживает:

- А ну целься! - кричит он.

Солдаты вскидывают винтовки.

Славушка отворачивается.

Слышно несколько беспорядочных выстрелов. Будто стреляют не по цели, а просто так, в воздух.

Судья, тот, что хмурился, показывается на дороге.

- Отменен, отменен! - кричит он. - Не стреляй!

Колька и Славушка бегут к Полевану. Похоже, он пытался поймать пулю рукой. Как шмеля. Ладонь у него в крови. Но он жив! Сидит и удивленно рассматривает свою руку.

38

Все в Успенском чувствовали себя, как после болезни: становиться надо на ноги, а боязно, нужна рука помощи, твердая рука, которая возьмет тебя, очумелого, за руку и поведет, поведет...

Опять же - земля. Как с нею быть? Заново делить или по-старому все, и как по-старому: по-старому, как до белых, или по-старому, как до красных?