Лев Овалов - Январские ночи

Он ушел вперед, а возле Землячки появился один из ротных командиров, державшихся поблизости во время ее речи. Он придержал Землячку за локоть.

- Оставьте меня, - сердито прошипела Землячка.

Но командир, которому она была поручена, сдавил ее руку и заставил остановиться.

- Ну, какой из вас боец? - увещевал он Землячку. - Вернитесь, честное слово, так лучше и для вас и для нас.

Но Землячка продолжала идти, спотыкаясь и отчетливо понимая, что надолго ее не хватит.

И командир не выдержал - было ему всего года двадцать два - двадцать три, он сам устал от опасной и беспокойной жизни, он дернул упрямую женщину за рукав и заорал:

- Чертова баба! Долго будешь ты путаться у меня под ногами?! Иди, садись в тарантас!

И вдруг до Землячки дошло, что она и в самом деле задерживает красноармейцев.

- Где ваш тарантас? - сердито спросила она.

- Да вон же, за школой, - обрадованно воскликнул командир. - Идите до тарантаса, освободите меня...

Это было самое разумное, что она могла сделать.

Красноармейцы впереди бежали все быстрее и быстрее. Ветер донес до нее их крик:

- Ура-а-а!

И то, что происходило сейчас впереди, было естественным завершением ее речи.

Три года провела Землячка на войне. Вела политработу, подбирала кадры, участвовала в боях.

Кому-то она мешала, с кем-то вступала в конфликты, ее пытались удалить, она сопротивлялась, и не ходи за ней слава безупречной коммунистки, не удалось бы ей остаться в армии до конца войны.

Ей не раз приходилось обращаться за помощью в ЦК и даже искать поддержки у самого Ленина.

Она принимала непосредственное участие в военных действиях против Колчака и Деникина.

Тут все было ясно, враг известен, два лагеря стояли лицом к лицу, и, в общем-то, все решало одно - за кем пойдет народ.

Страшнее были вражеские происки в тылу, заговоры и диверсии скрытого врага.

Первый и самый страшный удар, какой враг нанес рабочим и крестьянам России, было покушение на Владимира Ильича.

30 августа 1918 года эсерка Каплан пыталась застрелить Ленина.

Осенью 1919 года Зиновьев и Троцкий решили сдать Петроград Юденичу Совет Обороны дал директиву удержать Петроград во что бы то ни стало и переходить к уличным боям только в том случае, если враг прорвется, а Троцкий и Зиновьев считали "более выгодным" вести борьбу на улицах города.

Понадобилось личное вмешательство Ленина, чтобы помешать осуществлению этого предательства. Много вражеских происков было разоблачено во время войны, и сколько, увы, после войны.

С яростным упорством добивались Сокольников и Смилга удаления из армии Землячки, требовавшей усиления борьбы с белоказаками.

"Я крайне обеспокоен замедлением операций против Донецкого бассейна и Ростова..." - телеграфировал Ленин 20 апреля 1919 года Сокольникову, недоумевая, почему командование Южного фронта медлит с разгромом белоказаков.

Да, кое-кому присутствие Землячки в армии было более чем нежелательно, Землячка для оппортунистов была как бельмо на глазу.

Но как бы то ни было, Землячка оставалась в рядах действующей армии вплоть до разгрома Врангеля, и ее боевые заслуги были отмечены Правительством.

"За заслуги в деле политического воспитания и повышения боеспособности частей Красной Армии" Розалию Самойловну Землячку наградили в 1921 году орденом Красного Знамени - она была первой женщиной, удостоенной такой награды.

СУББОТА, 26 ЯНВАРЯ 1924 г.

26 января. Первое заседание Второго съезда Советов. Оно все посвящено Ленину.

Землячка подошла к Большому театру. Зимний сумрак ложился на землю. Уходили вверх гигантские колонны. Желтым светом светились над дверями лампочки. С обеих сторон тянулись делегаты и многочисленные гости съезда. Морозный воздух прорывался в вестибюль. Сияли зажженные люстры. У входа в партер военные курсанты проверяли мандаты.

Землячка прошла в первые ряды, отведенные москвичам. Села в кресло. До начала заседания оставалось еще с полчаса.

Малиновый бархат. Позолоченные лепные украшения. Хрустальные люстры.

Большой театр дорог каждому коммунисту, каждому советскому человеку...

Не один раз выступал в этом зале Владимир Ильич.

Она подумала об этом, и сердце ее похолодело, теперь уже никогда, никогда...

Разве возможно забыть декабрьский вечер 1920 года, когда делегаты Восьмого съезда Советов, вдохновленные гением Ленина, завороженно смотрели на гигантскую карту, на которой вспыхивали огни будущих электростанций.

Даже сам Ленин не мог предвидеть, с какой быстротой станут выполняться его предначертания.

Сегодня - особенный день. Сегодня впервые соберется штаб ленинской армии, чтобы выразить свою скорбь и свою любовь тому, кто вдохновенно и мудро вел корабль Октябрьской революции через все рифы и мели.

Зал заполнен до отказа. Руководители Правительства рассаживаются за длинным столом. Старейшие деятели партии, отважные революционеры, чьи характеры формировались в годы подполья, в постоянной борьбе с царизмом, в ожесточенных схватках с ренегатами и оппортунистами.

В продолжение четверти века встречалась Землячка с этими людьми, к ним она испытывает чувство глубокого уважения, но есть среди них и другие, ее давние противники; с одними она плечом к плечу боролась на баррикадах в дни Декабрьского вооруженного восстания, вместе с ними поднимала московский пролетариат в октябре 1917 года, а с иными и спорила, и боролась, когда они колебались, отступали и готовы были предать дело Ленина...

Но теперь, теперь, когда ушел всеми признанный вождь партии, большевикам надлежит сплотиться и вести народ по пути, указанному Лениным.

Григорий Иванович Петровский предоставляет слово Калинину.

Михаил Иванович поднимает руку, и в зале наступает напряженная тишина.

Немногим менее пяти лет прошло с того дня, когда Владимир Ильич рекомендовал избрать Калинина на пост Председателя ВЦИКа.

Ленин считал, что в лице Калинина найден человек, который соединил в себе жизненный опыт и знакомство с жизнью крестьянства; такая кандидатура, считал Ленин, поможет наладить отношения Советской власти со средним крестьянством.

И теперь этот человек выходит, чтобы перед делегатами съезда, перед всем советским народом, перед всем человечеством заявить, что политика Советской власти останется неизменной, что она и впредь будет следовать указаниям Ленина.

Голос Калинина дрожит, иногда он замолкает, по-мужицки сгребает бородку в горсть и точно одергивает ее книзу.

Он делает заявление для всего мира.

- Переходя к международному положению нашего Союза, я могу определенно заявить, что в этой области никаких изменений не произойдет, - отчетливо и негромко произносит Калинин. - У нас нет оснований изменять в основном нашу линию внешней политики. Мы решительно боремся за сохранение мира, поддерживая те народы, свободному существованию которых грозит опасность, употребляем со своей стороны значительные усилия для налаживания нормальных отношений с другими государствами, иногда даже идя на известные жертвы, разумеется, если эти жертвы окупятся.