Александр Покровский - Расстрелять

Торпедная атака

Часть первая

"Не пли! Не пли!" Торпедная атака! Это венец боевой подготовки!

Это сгусток нервов! Это нутро в кулаки! Торпедная атака! Это сплав человека-металла, И на всех одна душа, И ее на куски!

А ты чувствуешь, чувствуешь Спиной, затылком,

загривком Дрожь ретивого корпуса! А вокруг боевая тишина, А вокруг искаженные лица. "Пятый, шестой аппараты товсь!" Визжит товарищ центральный.

"Есть, товсь!"

Мочеточки втянулись и сжались в комочки!!! И секунды текут, как капли цикуты в рану, "Пли!!!"

И упоенье, упоенье... "Ой, не пли, не пли!" - приседает

горько старпом, Забывший ввести какую-то "омегу", Подкирпичили! И столько нервов! Сгустки!

По палубе! Белый стих - торпедная атака!

Я не знаю, что в последнее время творится с нашей торпедной стрельбой. То торпеды всплывут в точке залпа, то там же утонут, то с обеспечивающим не договоришься, а то удираешь от своей же собственной торпеды. Выпустишь ее, послушаешь - и во все лопатки чешешь от нее, ловко маневрируя, уклоняясь, отрабатывая винтами, потому что она взяла и на крутом вираже пошла обратно. Да-а-а... А недавно, только мы в море вышли и все вроде нормально - и тут акустики докладывают: "Справа двадцать, слышим шум винтов торпеды". - "Какая торпеда?!" кричит наш любимый старший помощник. "Не знаем, - говорят акустики, - но только пеленг не меняется". - "Как не меняется?!!" - кричит снова старпом. "А так", - отвечают акустики. И тут командир старпому: "Ворочай! Ворочай! Скорей ворочай" - и мы ворочаем! ворочаем! ворочаем! Просто чудеса. "Интересно, - говорили потом в кают-компании, - кто ж это по нам так стрельнул? Старпом чуть не обгадился".

- Кто написал эту гадость?! - зам держал двумя пальчиками за угол исписанный боевой листок. (Каюткомпания. Обед второй боевой смены.) - Им все шуточки! Мичману такое не написать. Нет. Не сообразит. Тут офицерье постаралось. Это уж точно!

- Николай Степанович! (Голос старпома.)

- Я же еще и извиняюсь! Вот, товарищи! (Товарищи от сочувствия перестали жевать.) Как некоторые наши офицеры расписывают наши выходы на торпедные стрельбы! У нас идет срыв за срывом боевой задачи, а им смешно! Они забавляются. А я-то все думаю, и куда это у меня деваются бланки боевых листков. Из-под матраса! Один за другим все исчезают и исчезают! Писал, гаденыш, старался! Сразу-то, видно, не получалось! - ерничает зам.

- Николай Степанович. (Старпом.)

- О вас там, кстати, тоже написали. Мне все это на дверь каюты приклеили. Восемьдесят восьмым клеем! Еле отодрал! Все матросы уже эту галиматью читали, не говоря об офицерах и мичманах! А я сплю и не подозреваю! Найду, убью живьем! Мочеточки у него втянулись в комочки! Сучара!!

- Николай Степанович.

- Сукин кот.

Часть вторая

(изложенная в боевом листке, повешенном на стенке в кают-компании на следующий день)

Командира БЧ-5 нашего подводного ракетно-торпедного корабля зовут Траляляичем!

Если вы нарисуете себе в воображении нос картошкой, рот от уха до уха и никогда не чесанные волосы, вы поймете, кому Родина доверила боевую часть пять! Она доверила ее большому философу. Во всех случаях жизни он тихонечко напевает: "Тра-ля-ля" - особенно во время нахлобучек.

Вышли мы в очередной раз на торпедную стрельбу. (Надо же когда-то и торпедами выстрелить!) Изготовились...

- Боевая тревога! Торпедная атака!

- Тра-ля-ля, - поет Траляляич, - тра-ля-ля, боевая часть пять к торпедной атаке готова, тра-ля-ля.

- Пятый, шестой аппараты товсь! ( - Тра-ля-ля!)

- Есть, товсь! Тишина. Даже Траляляич молчит.

- Иди!!!

И шум воздуха раздается в "каштане". Есть, пли! Общий вздох. Выпихнули! На-к-конец-то!!

- Товарищ командир, - доложили командиру, - торпеды вышли.

- Тра-ля-ля, - поет Траляляич. - тра-ля-ля!

- Бип, акустки, слышу шум винтов торпеды...

- Тра-ля-ля... С корабля-мишени доложили:

- Цель поражена.

Но первое, что обнаружилось по приходе в базу в пятом и шестом аппарате, так это торпеды! Оказывается, никуда они не уходили! Что же слышали наши акустики? Чем же шумело в "каштане"? Что же так поразило нашу мишень?

- Тра-ля-ля, - пел целый день Траляляич, которого целый день таскали за волосья из кабинета в кабинет. В конце дня у него украли восемьдесят восьмой клей, а у зама из-под матраса в который раз свистнули боевые листки.

Часть третья

(Эпилог, который легко мог бы быть и прологом)

- Сучара! Кто это опять мне приклеил?! Вахта! Вахтенный! Где наша вахта?! Вот сучок! И не отодрать! Вычислю - убью!

Разнос

Подводная лодка стоит в доке, в заводе, в приличном, с точки зрения вина и женщин, городе. В 20.00 на проходной палубе третьего отсека встречаются командир ракетоносца - он только что из города - и капитан-лейтенант Козлов (двенадцать лет на "железе"). Последний, по случаю начавшегося организационного периода и запрещения схода с корабля, пьян в сиську.

Командир слегка "подшофе" (они скушали литра полтора). У командира оторвался козырек на фуражке. Видимо, кто-то сильно ему ее нахлобучил. Между козырьком и фуражкой образовалась прорезь, как на шлеме у рыцаря, в которую он и наблюдает Козлова. Тот силится принять строевую стойку и открыть пошире глаза. Между командиром и Козловым происходит следующий разговор:

- Коз-ззз-лов! Е-дре-на вош-шь!

- Тащ-щ ко-мн-дир!

- Коз-ззз-лов! Е-д-р-е-н-а в-о-ш-ь!

- Тащ-щ... ко-мн-дир!..

- Коз-ззз-лов! Ел-ки-и!..

Выговаривая "едрена вошь" и "елки", командир всякий раз, наклонившись всем корпусом, хватается за трубопроводы гидравлики, проходящие по подволоку, иначе ему не выговорить.

Всем проходящим ясно, что один из собеседников сурово спрашивает, а другой осознает свое безобразие. Проходящие стараются проскользнуть, не попадаясь на глаза командиру.

Подходит зам и берет командира за локоток:

- Товарищ командир.

Командир медленно разворачивается, выдирает свой локоть и смотрит на зама через прорезь. Лицо его принимает выражение "ах ты, ах ты!". Сейчас он скажет заму все, что он о нем думает. Все, что у него накипело.

- Товарищ командир, - говорит зам, - у вас козырек оторвался. Глаза у командира тухнут.

- Мда-а?.. - говорит он, скользя взглядом в сторону. Хорошо... - и тут его взгляд снова попадает в Козлова. Тот силится принять строевую стойку.

- Козлов!!! - приходит в неистовство командир. Коз-ззз-лов!!! Е-д-р-е-н-а в-о-ш-ь!!

- Тащ-щ... ко-мн-дир...

Правду в глаза

Назначили к нам на экипаж нового зама. Пришел он к нам в первый день и сказал:

- Давайте говорить правду в глаза. В центре уже давно говорят правду в глаза. Давайте и мы тоже будем говорить.

И начали мы говорить правду в глаза: первым рубанули командира - выбросили его из партбюро за пьянство - взяли и выкинули, а вдогонку еще и по лысине треснули - выговор воткнули, но и этого показалось мало - догнали и еще ему навтыкали, пока он не успел опомниться - переделали выговор на строгий выговор. Потом его потащили за чуприну на парткомиссию, и парткомиссия до того от перестройки в беспамятство впала, что утвердила ему не просто строгий выговор, а еще и с занесением.