Александр Покровский - Расстрелять

- А совсем, - делаю я брезгливую рожу, - в кашу. Он делает точно такую же рожу в телефон.

- А совсем, - говорит он, - в кашу... да... ага... ага... так я вам его посылаю?

- Ну давай, - говорит он мне, - пулей туда, ждут. Вздохнул я и пошел туда пулей, мечтая по дороге, чтоб кто-нибудь там сдох. Но не дошел я. Меня отловили и в тот же день отправили в автономку. На три месяца. Правда, не совсем отловили, я сам отловился: зашел к флагману и узнал, не нужно ли вместо когонибудь в автономку сходить. Оказалось, нужно.

Экзамены я потом сдал, естественно, задним числом, чтоб окончательно не задолбали, а вот за дипломом так и не явился. Некогда было. Начальник этого вечернего сборища придурков и наш НачПо просто рыдали непотребно. На каждом собрании меня клеймили. Просто удила грызли, честное слово.

Так и пропал мой диплом. Сожгли его. Да и пес с ним, на кой он мне...

Методически неверно

Продать человека трудно. Это раньше можно было продать. Несешь его на базар - и все! Золотое было время. Теперь все сложно в нашем мире бушующем.

Его звали Петей. По фамилии - Громадный. Петя Громадный. Он выговаривал через "х" и без последней - "Хромадны" - и вытягивал шею вперед, как черепаха Тортила, жрущая целлофановый пакет. "Ну-у,

чаво там", - говорил он. Лучше б "му-у", так ближе к биологии вида. Он был радиоэлектронщик и жвачное одновременно. А еще он был мичманом. Наемным убийцей.

Он говорил "мыкросхэма" - и тут же засыпал наповал. Так мелко он не понимал. А командир группы общекорабельных систем группман - все проводил с ним занятия, все проводил. Оглянулся - спит! Чем бы его? Журналом в кило по голове - раз!

- Ты что, спишь, что ли?!

- Я-та?..

- Ты-та...

- Не-е...

- Ах ты...

- Все! Не могу! - группман сверкал глазами перед командиром БЧ-5 и сочно тянул при этом носом. - Хоть режьте, не могу я проводить с ним занятия.

- Ну как это?

- А так! Не могу.

- Значит, не так учишь! Неправильно. Методически неверно. Вот тебе "Волгу" ГАЗ-24 дай за него - наверное, тогда бы выучил. И потом он жалуется, что вы его за человека не считаете. Оскорбляете его человеческое достоинство. Ну, это вообще... методически неверно.

- Ме-то-ди-чес-ки?!. - группман заикался не от рожденья, не с детства заикался. Дальше он шипел носом, как кипятильник перед взрывом. Одним носом. Ртом уже больше не мог.

- Да. Методически. Вот давайте его сюда, я вам покажу, как проводится занятие.

Целый час бэчепятый бился-бился и разбился, как яйца об дверь, и тогда в центральном заорало:

- Идиот, сука, идиот! Ну, твердый! Ну, чалдон! Чайник! Ну, вощ-ще! Дерево! Дуремар! Ты что ж, думаешь! Петя моргал и смотрел в глаза.

-- Презерватив всмятку, если лодку набить таким деревом, как ты, она не утонет?! А?! Ну, страна дураков! Поле чудес! Ведро!!! Не женским местом тебя родило!!! Родине нужны герои, а... родит дураков! - бэчепятый плеснул руками, как доярка, и повернулся к группману. - Ведро даю. Спирта. Ректификата. Чтоб продал его.- Он ткнул Петю в грудь - Продать! За неделю. Я в море ухожу. Чтоб я пришел и было продано! Куда хочешь! Кому хочешь! Как хочешь! Продать дерево. Хоть кубометрами. Вон!!!

До Петиной щекастой рожи долетели его теплые брызги.

- Вон!!! На корабль с настоящего момента не пускать! Ни ногой. Стрелять, если полезет. Проберется - стрелять! Была б лицензия на отстрел кабана - сам бы уложил! Уйди, убью!!! (Слюни - просто кипяток.) - Ну, сука, ну, сука, ну, сука... бэчепятый кончался по затухающей, в конце он опять отыскал глазами группмана:

- Ну я - старый дурак, а твои глаза где были, когда его на корабль брали? Чего хлопаешь? Откуда его вообще откопали? Это ж мамонт. Ископаемое. Сука, жираф! Канавы ему рыть! Воду носить! Дерьмо копать! Но к матчасти его нельзя допускать! Поймите вы! Нельзя! Это ж камикадзе!..

- Я же докладывал... - зашевелился группман.

- "Я же - я жо"... жопа, докладывал он... Петю сразу не продали. Некогда было. В автономку собирались. Но в автономку его не взяли. Костьми легли, а не взяли.

- Петя, ты чего не в море?

- Та вот... в отпуск выгнали...

Он ждал па пирсе, как верный пес. Деньги у него кончились. После автономки наклевывался Северодвинск. Постановка в завод с потерей в зарплате. С корабля бежали, как от нищеты. Группман сам подошел к командиру:

- Товарищ командир, отпустите Громадного.

- Шиш ему. Чтоб здесь остался и деньги греб? Вот ему! Пусть пойдет. Подрастратится. Вот ему ... а не деньги!

- Товарищ командир! Это единственная возможность! По-другому от него не избавиться. Хотите, я на колени встану?!

Группман встал:

- Товарищ командир! Я сам все буду делать! Замечаний в группе вообще не будет!

- А-а... черт...

В центральный группман вошел с просветленным лицом. Петя ждал его, как корова автопоилку. Даже встал и повел ушами.

- Три дня даю. - сказал ему группман, - три дня. Ищи себе место. Командир дал добро.

Через три дня группмана нашел однокашник;

- Слушай, у тебя есть такой Громадный? Группман облегченно вздохнул, но тут же спохватился. Осторожный, как старик из моря, Хемингуэя. 3абирает. Так клюет только большая рыба.

- Ну, нет! - возмутился группман для видимости. - Все разбегаются. Единственный мужик нормальный. Специалист. Не курит, не пьет, на службу не опаздывает. Нет, нет... - и прислушался, не сильно ли? Да нет, вроде нормально... Петю встречали:

- Петя, ты, говорят, от нас уходишь?

- А чаво я в энтом Северодвинске не видел? Чаво я там забыл? За человека не считают! Скоро они встретились: группман и однокашник.

- Ну, Андрюха, вот это ты дал! Вот это подложил! Ну, спасибо! Куда я его теперь дену?

- А ты его продай кому-нибудь. Я как купил - в мешке, так и продал.

- Ну да. Я его теперь за вагон не продам. Все уже знают: "не курит, не пьет, на службу не опаздывает"...

Мда... теперь продать человека трудно. Это раньше можно было продать: на базар - и все. Золотое было время.

Бомжи

(собрание офицеров, не имеющих жилья; в конспективном изложении)

Офицеры, не имеющие жилья в России, собраны в актовом зале для совершения акта. Входит адмирал. Подается команда:

- Товарищи офицеры! Возникает звук встающих стульев. Адмирал:

- Товарищи офицеры. (Звук садящихся стульев.)

Затем следует адмиральское оглядывание зала (оно у адмирала такое, будто перед ним Куликово поле), потом:

- Вы! (Куда-то вглубь, может быть, поля.) Вы! Вот вы! Да... да, вы! Нет, не вы! Вы сядьте! А вот вы! Да, именно вы, рыжий, встаньте! Почему в таком виде... прибываете на совещание?.. Не-на-до на себя смотреть так, будто вы только что себя увидели. Почему не стрижен? Что? А где ваши медали? Что вы смотрите себе на грудь? Я вас спрашиваю, почему у вас одна медаль? Где остальные? Это с какого экипажа? Безобразие! Где ваши начальники?.. Это ваш офицер? а? Вы что, не узнаете своего офицера?.. Что? Допштатник? Ну и что, что допштатник? Он что, не офицер?.. Или его некому привести в чувство?.. Разберитесь... Потом мне доклад..Потом доложите, я сказал... И по каждому человеку... пофамильно... Ну, это отдельный разговор... Я вижу, вы не понимаете... После роспуска строя... ко мне... Я вам объясню, если вы не понимаете. Так! Товарищи! Для чего мы, в сущности, вас собрали? Да! Что у нас складывается с квартирами... Вопрос сложный... положение непростое... недопоставки... трубы... сложная обстановка... Нам недодано (много-много цифр) метров квадратных... Но! Мы офицеры! (Едрена вошь!) Все знали, на что шли! (Маму пополам!..) Тяготы и лишения! (Ы-ы!) Стойко переносить! (Ы-ых!) И чтоб ваши жены больше не ходили! (Мда...) Тут не детский сад... Так! С квартирами все ясно! Квартир нет и не будет... в ближайшее время... Но!.. Списки очередности... Всем проверить фамилии своих офицеров... Чтоб... Никто не забыт! Кроме квартир ко мне вопросы есть? Нет? Так, все свободны. Командование прошу задержаться.