Валерий Попов - В городе Ю (Рассказы и повести)

Стекло кассы вдруг задрожало от какого-то приблизившегося мотора, потом дверь распахнулась и в темное пространство перед кассой вошла Аня. Я не видел ее с тех пор... Только я хотел вступить с ней в беседу, как в дверь толпами стали входить иностранцы.

- О! - гомонили они не по-нашему. - Оригинально! Русский дух! Колоссаль!

Но Фаныч, однако, быстро развеял их чрезмерное оживление, заставив выстроиться всех в очередь, бросая каждому в отдельности тонкий, завивающийся вверх билетик.

ВХОД СВОБОДНЫЙ

Будит меня жена среди ночи, кричит:

- Все! Проспала из-за тебя самолет! Беги за такси, быстро!

Вспомнил: она же мне вчера говорила - экскурсия у них от предприятия на массив Гиндукуш!

Накинул халат, понесся. Привожу такси, взбегаю - дверь захлопнута, жены уже нет.

- Понимаешь, - таксисту говорю, - дверь моя, видишь ли, захлопнулась, так что дать я тебе ничего не могу. Вот - в кармане только оказалось расписание пригородных поездов за прошлый год.

- Что ж, - говорит. - Давай.

Положил расписание в карман, уехал. А я дверь свою подергал - не открывается, крепко заскочила. Пошел я через улицу в пожарное депо, знакомого брандмейстера разбудил.

- Да нет, - он говорит, - никак нельзя! Нам за безогонный выезд, знаешь, что будет? У меня к тебе другое предложение есть: поступай лучше к нам в пожарные! Обмундирование дается, багор! Пожарный спит - служба идет!

- Вообще заманчиво, - говорю. - Подумаю. Пошел обратно во двор, бельевую веревку снял. Поднимаюсь, звоню верхнему соседу.

- Здравствуйте! - говорю. - Хочу спуститься из вашего окна.

- А зачем? - он говорит. Я рассказал.

- Нет, - говорит, - не могу этого позволить, потому как веревка не выдержит, которая, кстати, моя. Вырвал веревку, дверь закрыл. Спустился я тогда вниз, к монтеру.

- Сделаем, - говорит. - В мягкой манере!

Собрал инструмент, пошли. Долго так возился мелкими щипчиками. Потом схватил кувалду - как ахнет! Дверь - вдребезги!

- Вот так, - говорит. - В мягкой манере! А что двери нет - ерунда! Одеяло пока повесь!

Ночью я, понятно, не спал. Тревожно. Такое впечатление вообще, будто на площадку кровать выставил.

Вздремнул только, слышу - скрип! Вижу - вошел какой-то тип, с узлом.

- Так... - меня увидел. - А нельзя?

- Почему же нельзя? - говорю. - Можно. Двери-то нет, сам же видишь!

Разговорились. Толик Керосинщиков его зовут... Ехал к брату своему за пять тысяч километров - и в первый же вечер получил от него в глаз.

- ... Но и он тоже словил! Усек? - Толик говорит.

Ясно, обидно действительно - ехать пять тысяч километров исключительно для того, чтобы получить в глаз.

Говорит:

- Здорово мне у тебя нравится... Отдохну?

- Давай.

Прилег он на диван, ботиночки - бух! Накрыл я его картой полушарий для тепла.

Соседка входит из сто одиннадцатой.

- Сосед, - говорит. - Я у жены твоей, помнится, тазик брала, нельзя ли еще и сковородку взять?

- Да что там сковородка, - говорю, - садись! Сковородку бери, что там еще? Может, еще чего-нибудь тебе надо?

Потом увидел через отсутствующую дверь: влюбленные стоят на площадке, мерзнут.

- Входите! - говорю. - Чего мерзнуть?

- Ой, а можно? - говорят. - Спасибо!

Отвел я их во вторую комнату, оставил - только они там почему-то сразу принялись в домино играть... Бац! Я даже вздрогнул. Пауза, тишина. Снова бац!

Ну, это уж не мое дело, пусть чем хотят, тем и занимаются. Пригласить к себе, а потом еще действия диктовать... Зачем?

На лестнице тяжелые шаги раздались. Входит водолаз. За ним резиновый шланг тянется, мокрый.

- Все! - глухо говорит. - Моторюга не метет! Обрежь кишку, быстро!

Обрезал кишку - перепилил тупым столовым ножом.

Водолаз воздух вдохнул.

- Ху-у! Ну выручил ты меня, браток! Потом еще - монтер снова зашел.

- Ну, как без двери? - говорит. - Привыкаешь?

- Да-а!

- Вообще, - говорит, - жизнь вроде поживее пошла после того, как я дверь у тебя выбил.

Тут является родственник. Кока. Кока Коля. Говорит:

- Ну, как ты живешь?

- Ну, как?

- Даже двери у тебя нет.

- Двери нет, действительно.

- То-то вещей у тебя никаких нет.

- Вещей действительно нет.

- Откажись, - кока говорит.

- От чего?

- Сам, - говорит, - понимаешь.

- Ей-Богу, - говорю, - не понимаю.

- Ну, смотри!

И тут же врывается другая соседка. Марья Горячкина, и начинает кричать, что ее муж, Иван Горячкин, в моей бездверной квартире пропал.

- Давайте мне мужа моего! Не уйду, пока мужа не отдадите!

На водолаза почему-то взъелась:

- Отъел рожу-то!

Плюнула ему прямо на стекло.

Ушла.

Кока говорит:

- Ну, видишь?

- Что вижу-то?

- Послушай меня, - кока Коля говорит. - Видел я тут объявление на улице: дверь продается, с обсадой и арматурой. Купим, поставим.

- Да нет, - говорю. - Неохота чего-то.

- Эх, - кока говорит. - Какой-то ты безвольный!

- Я не безвольный! - говорю. - Я вольный!

- А что это за типы у тебя?

- Это, - говорю, - люди. Мои друзья. Толик Керосинщиков тут зарыдал. Водолаз ко мне подошел, по плечу ударил железной рукой.

- Вот это по-нашему, по-водолазному! - говорит.

- ... Ну и чего ты добился? - кока говорит. И тут - появляется в дверном проеме фигура и начинает полыхать синим огнем!

- Марсианец, что ли, будешь? - говорю.

- Ага.

- Ну как вообще делишки? - спрашиваю.

Стал с ходу жаловаться, что холодно ему на земле.

Кока говорит ему:

- Вот вы - марсианец. Неужели для дела такого, как межпланетный контакт, не могли жильца другого найти - солидного, нормального!

- Значит, не мог! - грубо марсианец ему говорит. Кока спрашивает:

- Простите, почему?

- До звонка не достаю - вот почему! Удовлетворяет вас такой ответ? Если бы тут открыто не оказалось, вообще мог бы на лестнице заледенеть!

Сидим в свете марсианца, беседуем, вдруг появляется жена (не понравилось ей, видно, на Гиндукуше!).

- Та-ак... - говорит. - А это еще кто?

- Марсианец, - говорю. - Не видишь, что ли?

- Знаю, - как закричит, - я твоих марсианцев!

- Да ты что, - говорю. - Опомнись!

- Не опомнюсь, - говорит, - принципиально! А где дверь?

- Какая дверь?

- Наша!

- А-а-а... Разлетелась.

- С помощью чего?

- С помощью монтера.

- Ну, все! - Жена говорит.

Ушла из дому, навсегда. Взяла с собой почему-то только утюг.

Толик говорит:

- Ну, ничего!

- Конечно, - говорю. - Ничего!

Скоро утро настало. Солнце поднялось. Крупинки под обоями длинные тени дают.

Зарядка по радио началась: "Раз-два, раз-два... Только не нагибайтесь!.. Умоляю вас - только не нагибайтесь!"

- Спокойно! - говорю. - Никто и не нагибается.

Выскочил я - теще позвонить, то есть жене.

Обратно через улицу бегу, вижу: солнце светит наискосок с дома. Продавец в овощном магазине на гармони играет.

Тут от полного восторга пнул я ногой камешек, перелетел он через дорогу, щелкнул о гранитный парапет тротуара, отскочил, оставив белую точку.