Алексей Позин - Прямое попадание

Пожалуйста, пожалуйста, мне все равно. Вон они, не долетит... Так и знал...

- Куда ты целился-то, дура? Надо, чтоб мушка в прорези была! Ниже мишени! Охотник!

- Чуть-чуть не попал, Назар...

- Чуть-чуть не считается.

"Чуть-чуть не считается"! Подумаешь, меткачи какие нашлись!

От угла с пустыми ведрами в одной руке шла Мария Николаевна, в телогрейке и шерстяном платке, домработница Крючковых. Голову она всегда держала немного набок, темное платье ее было до земли, смотрела Марья Николаевна вниз, рассеянно поглядывая вперед.

- Васьк, а если в ведро, дырка будет? - разошелся Петька Иванов. Знал же прекрасно, что это соседка Андрея.

- По ведру? - Ворона посмотрел на Марью Николаевну. - Не, эти толстые, ничего не будет.

- А попробуем, Васьк! Вдруг будет. Она наберет, а вода струйкой писать будет!

- Да зачем, - как можно спокойней сказал Андрей, - в ведра-то не надо... - Он не верил, что легкая пулька пробьет ведро, но все же так можно и в человека попасть.

Пистолет в руках Иванова, друг называется, дернулся, и раздался звонкий щелчок на всю улицу. Марья Николаевна вскинула свободную руку, как бы для того, чтобы перекреститься, и испуганно вскрикнула: "Ой!" Ребята прыснули и отвернулись - дескать, это не мы. Откуда же мы, когда мы вообще спиной стоим?

- Ах, бандиты, - удивленно сказала Марья Николаевна. - Вы что это, безобразники, делаете? Вы что это надумали, в людей пулять?

Васька поспешно толкал пистолет за пазуху, ребята в немом хохоте трясли плечами.

- Сейчас матерям все расскажу! Это что за безобразие, пулять из рогатки в людей! Что вздумали? И наш Андрей здесь? Водись, водись с разной шпаной, они тебя научат! Всему!..

Не поворачиваясь, Васька, а за ним все пошли прямо от нее. Марья Николаевна замолчала.

- Андрюха, тебе дома будет? - спросил Викторов.

- Она не скажет... - Никогда не ябедничала.

- У них в доме, что ль, живет? - спросил Ворона.

- Ты что, не знаешь? - Малыш был дохлик, и его часто таскали к Крючкову. - Она у Афанасия Родионовича домработница, врача участкового знаешь? Хорошая вообще-то тетенька...

Малыш ногой смахивал верхний слой снега, под серым оказывался белый, будто сухой, но и из него можно лепить снежки.

- Петя, Гоша, обедать! - Ивановская бабулька в сером пуховом платке стояла у калитки и махала рукой.

- Гошка, пошли! Ребя, пока. Вечером выходи, Андрей! - Петька будто ждал, когда его позовут.

- Петь, а Петь, постой! - Ворона посмотрел на Иванова проникновенно. Петьк, хлебца вытащи?

- Булька не даст, Вась...

- Ты незаметно, скажи, что в уборную, а я у забора буду, ладно, Петь?

- Попробую, Васьк, только если не выйдет, я не виноват.

- Выйдет, не бэ, Петь, а то Малыша бабка не пустит, а мне дома лучше не показываться... Притащи, пожалуйста...

Марья Николаевна отдыхала на углу. Сейчас догоню, никто же не видит, помогу отнести ведра, она ничего и не скажет отцу. Черт, чтобы ее догнать, надо бежать, а они сразу догадаются, зачем побежал. Вот гадство. Уже пошла. Ну и пусть. Интересно, даст Петька Вороне хлеба? Идет жует что-то, с сахаром даже. Ладно, пойду домой.

- Я тоже пойду... - Андрей повернулся непринужденно на пятке и оступился.

- Сейчас тебе будет, - хихикнул Малыш.

- Я тоже, - сказал Колька Викторов. - Пока.

- Не будет, Малыш, не волнуйся.

- А че мне волноваться-то, это ты волнуйся... Нам-то что? Иди, пожалуйста!..

Если бы не Васька, Малыш так бы не разорялся. Иди, не волнуйся, всякие тут... Пойду нормально. И буду незаметно шаг увеличивать, может, догоню. Она сейчас, наверное, против тети-Пашиной калитки.

Откуда? Здесь же нет кустов. Кто веткой по щеке ударил. И больно-то как. Резко так. Кусты вон где. Горячо, черт, как кровь. Ой, мокро, и не красное, я же не падал. А есть что-то, щипет, щипет-то как. Может, это насквозь... Га-ад Ворона... Вон в калитку свою нырнул...Ну все, гад, тебе сейчас будет. И отцу говорить не стану, понятно. Щипет-то как. Окна все повыбиваю... Подумаешь, отец поговорит с его матерью, и этим все кончится, как в тот раз. Не станет он чужого ребенка лупить... Сволочь, Васечка, ох сволочь... И щипит, ох щипет, мамочка. Не прячься, все равно видели.

- Гад, Васька, это ты? Вылезай! Вылезай, гаденыш! Ты что делаешь?.. Гад ты после этого! Гад, гад, гад! Ты стрелять, да? В спину, да?.. Гад ты, а мне... мне совсем и не больно, предатель! Предатель, понятно ты кто? Вор, вор, вор!.. Ха-ха, а Воронов ворюга!.. - И ничего ты мне теперь не сделаешь, все, попался. - Трус! Стреляй еще, трус!.. А ну, открывай калитку, поговорим!..

- Андрюш, ты чего плачешь? - На улицу выскочил Малыш. Лицо белое, с серыми пятнами. - У тебя с глазом что-то?

Губы у него не слушались, он надул щеки, чтобы унять дрожь, и не спускал испуганного взгляда с глаз Андрея.

- Чего смотришь, испугался? Думаешь, если брат, то все можно? Я ему сейчас дам, обормоту! Он у меня схлопочет, гадина!..

- Ты потише, понял? Я стрелял-то! - Малыш отступил, но с дороги не сходил. - И не в тебя совсем, понятно! Это от ветки отскочило! Мы в воробьев, а сришокетило, понял? - Над Малышом все подшучивали, так он смешно перевирал некоторые слова.

- Андрей, не плачь, - над забором появилась испуганная улыбочка Воронова. - Чего ты? Это рикошет, совсем не больно, в меня тоже попадали. В спину... Чего ты, Андрюш? - Васька говорил из-за досок с утрированным терпением. - Хочешь, стрельни! Я заряжу и пойду, смотреть не буду, а ты выстрелишь, хочешь?

- Бери! Бери, Андрей, дурак, соглашайся! - шептал Малыш, став к брату боком. - Влепишь ему как следует, дураку, бери же!..

Доигрался, Васька, что твой братец против тебя.

- Гад ты, Ворона! Я тебе не Андрюша!.. Стрелять не буду, понял? Не на такого напали! Сам в себя стреляй, понял? Сам стреляй, в кого хочешь, понятно? А я в руки больше не возьму, понятно? Понятно тебе, образина, дурак, трус! Ты, Васечка, трус, и я тебя не боюсь! И сиди у себя за забором! - Петька даже хлеб принес с сахаром, трус самый настоящий, а в командиры еще лезет. - Вот выйди, выйди на улицу!

- Да ладно, ладно тебе, - лениво сказал Воронов. - Это я-то не выйду?

- Да, ты не выйдешь, не выйдешь!

Воронов неожиданно появился в калитке с пистолетом за пазухой.

Буду бить до последнего, гада. Андрей схватил кусок шлака, его зимой выносили из всех домов на улицу, чтобы заполнить к лету колеи проезжей части Луговой, и ринулся на врага.

- Мама! Мамочка! - завизжал вдруг Малыш во все горло и затопал на месте ногами.

Васька шмыгнул в калитку, камень стукнул в планку забора точно на уровне его головы. И пока Андрей поднимал второй камень и бежал, Воронов поскользнулся, но успел бросить щеколду. Подбежав, Андрей увидел в щель, как Васька Воронов - Ворона, гроза всех пацанов в округе - бежал вместе со своим духовым пистолетом, не оглядываясь, вскочил на крыльцо и саданул входной дверью так, что их каменный домишко задрожал, будто от бешеных собак спасался.