Надежда Лухманова - Муся

По солнечной стороне Невского, ловко и быстро лавируя среди толпы гуляющих, шла молодая девушка. На вид ей можно было дать не более шестнадцати лет. Маленькая, с тоненькой талией, но прекрасно развитой грудью, очень белокурая, с большими голубыми глазами, с маленьким ротиком, круглым и пухлым как вишня, она похожа была на прелестную куклу. Ни один встречный мужчина не прошёл мимо не оглянувшись, пожилые даже останавливались и провожали её глазами, молодёжь громко передавала друг другу своё впечатление.

— Видели? Вот хорошенькая, прелесть!..

А девушка шла, не обращая ни на кого внимания, и так спешила, что даже, запыхавшись, открыла ротик, что придало ещё более наивное и детское выражение её личику. При повороте на Большую Морскую она чуть не столкнулась с молодым офицером, который, увидев её ещё издали, пошёл ей прямо навстречу.

— Мария Александровна!

Девушка пугливо подняла голову и, узнав говорившего, вдруг засмеялась, на щёчках её образовались ямочки, глаза заискрились, она ласково продела свою руку под руку встречного.

— Вот хорошо… я так устала, вы меня доведёте до дому?

— К несчастью, доводить придётся мало, уже теперь так близко.

— Да, недалеко… Зато я теперь пойду тихонько. Вы откуда?

— Прямо из академии… а вы откуда… и одни?

Девушка опять засмеялась, опять личико её засветилось, молодой человек глядел на неё с нескрываемым восторгом.

— Откуда я?.. Ну, вам пожалуй скажу, ведь вы не выдадите?.. Верю! Я, собственно, из музыкальной школы, с урока пения, но возвращаясь дорогой школьников, я прошла по Невскому в Пассаж, оттуда по всему Гостиному двору и теперь бегу домой, скажу, что учительница пения сегодня опоздала.

— Солжёте?

— А то как же?

— Мусинька, грешно!.. — комично вздохнул офицер.

— Это правда, но я не могу иначе, я лучше вечером сделаю лишних шесть поклонов.

Офицер засмеялся.

— Лишних?.. Значит, есть известное число по положению?

— Ну конечно…

— Так, а всё-таки скажите, зачем вы туда бегали? Ведь не за покупками, так как вы ничего не несёте?

— Как же я буду покупать, когда мне никогда не дают на руки деньги, а между тем, я думаю, что это страшно весело покупать!.. Нет, я просто смотреть ходила выставки в магазинах… Это так весело!..

— И игрушечные магазины небось, смотрели?

— Конечно! — она помолчала и потом добавила тише. — Туда я даже заходила…

— За куклой?

— Нет мне очень хочется для Боби сбруйку, я хотела знать только цену.

Она была так мила, сообщая этот секрет, что спутник её невольно прижал к себе её тоненькую ручку. Молодые люди дошли по Большой Морской до угла Гороховой. При повороте в улицу, зоркий глаз Муси сразу заметил прекрасный экипаж с чёрными рысаками, стоявший у ворот первого дома.

— Вот и пришли… — сказала она на самом углу, раньше чем они дошли до кучера, неподвижно сидевшего на козлах, спиною к ним.

Она остановилась и вынула свою руку, как бы желая проститься с ним здесь.

— Мария Александровна, мне нельзя зайти к вам?

Руки девушки, запрятанные в муфточку, нервно сжались, но на лице не выразилось ничего.

— Пожалуйста, зайдите, мы сейчас сядем обедать, вот мама-то удивится! Я опоздала, и вернусь с вами!.. — она наивно рассмеялась.

— Ах, Муся, какой вы ребёнок! Да ведь это совсем неловко, а я и не подумал!.. Идите скорей, я провожу вас только до лестницы.

Они вошли во двор, повернули в подъезд направо, на первой площадке офицер остановился и взял молодую девушку за руку.

— Муся, когда я могу прийти к вашей маме, просить эту ручку?

Девушка вся вспыхнула и так низко наклонила головку, что спрашивавший видел только её пушистые, мягкие как шёлк завитки волос.

— Муся, что же вы так конфузитесь, дитя? Ведь вы знаете, что я вас люблю, ведь я давно умоляю вас позволить мне просить вашу руку, Муся!

Молодой человек глядел на прелестную, маленькую девушку, стоявшую перед ним, и вид её робкого девического смущения переполнил его сердце любовью и нежностью. Вся кровь, казалось, отхлынула у него к сердцу, слова его прерывались, губы побелели.

— Муся, когда я могу прийти к вашей маме?

— Подождите ещё неделю, — прошептала она, — мама всё время не в духе!.. Я боюсь…

— Вы боитесь отказа… Да?.. Радость моя!..

Он хотел обнять девушку, но та ловко как змейка выскользнула из его рук и побежала вверх.

— Приходите, Аркадий Павлович, на днях вечером играть в четыре руки! — сказала она, нежно засмеялась, перевесившись через перила, и дёрнула свой звонок.

Едва Муся дотронулась до звонка, как дверь перед нею открылась. Очевидно, её ждали. Горничная шепнула ей:

— Уж как вас ждут, барышня!

Муся махнула на неё рукой, сорвала с себя шляпу так, что густая волна белокурых кудрей побежала по её спине; бросив пальто, она быстро пробежала в коридор, влетела в зал с криком:

— Мамуня!

Со стула поднялся высокий, худой брюнет с большим носом и чахоточным румянцем на впалых щеках. Его сухие, лихорадочные глаза так и приковались к девушке.

— Муся!.. — остановила её с нежным укором мать.

Девушка вспыхнула, смутилась, низко опустила головку, совершенно по-детски присела перед гостем и робко подала ему свою крошечную ручку, которую он нервно пожал холодною потною рукой.

— Ну вот, вы видите этого ребёнка, разве с нею можно говорить о серьёзном деле? — сказала мать с деланной шутливостью. — Поди сюда, дитя, отчего ты так опоздала?

— Учительница пения, мама, опоздала на целый час, весь класс ждал её. Потом, погода хорошая, я шла домой потихоньку, потому что не ожидала…

Она запнулась и, подняв голову, обдала некрасивого и немолодого гостя таким лучистым, нежным взглядом, что у него всё лицо пошло красными пятнами.

— Ну, Иван Фёдорович, я уйду, поговорите вы сами с нею. Моё такое убеждение, что как ни молода она, но в таком деле должна быть единственным судьёю.

Мать вышла, бросив искоса любопытный взгляд на девушку, снова смущённо и робко стоявшую у стола.

Иван Фёдорович Вахрамеев, богатый биржевик, самонадеянный и авторитетный в свете, гордый своим богатством, стоял перед маленькою, белокурой девочкой как влюблённый школьник. Во рту его было сухо и руки его дрожали, все слова и комплименты, которые он привык так обильно расточать перед девицами и дамами своего круга, замерли на его губах и, собравшись с духом, он глухим и хриплым голосом сказал:

— Мария Александровна, я прошу вашей руки.

— Ах!..

Девушка снова обдала его радостным светлым взглядом и вдруг закрыла лицо руками.

Взгляд её синих глаз ожёг и ободрил Вахрамеева, он подошёл ближе и снова взял своими противными, холодными руками трепетные ручки девушки и отвёл их от её лица.