Андрей Зарин - Скаредное дело
- Название:Скаредное дело
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:неизвестно
- Год:неизвестен
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Андрей Зарин - Скаредное дело краткое содержание
Зарин Андрей Ефимович (родился в 1863 г.). Поместил ряд романов и повестей в периодических изданиях. Как редактор «Современной Жизни» (в 1906 г.), был приговорен к заключению в крепости на полтора года. Отдельно вышли его книги: «Тотализатор», «Засохшие цветы», «Силуэты», «Казнь», «Пожар красносельской фабрики», «Серые герои», «Спирит», «Призванье», «Карточный мир», «Говорящая голова», «Мужья и жены», «Семья», «Дар сатаны», «Потеря чести», «Мой муж», «Человеческие отношения», «Власть земли», «На изломе», «Кровавый пир», «Двоевластие», «Живой мертвец», «Темное дело», «Увлечение Пушкина женщинами», «Альбом Пушкина», «Пятидесятилетие освобождения крестьян», «На пути к свободе», «Обозрение реформ императора Александра II», «Отечественная война 1812 года» и ряд книг для юношества.
Скаредное дело - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
«А та баба подлая сие дело скаредное, продолжал читать Андреев, передала Федьке Беспалому, что в приказе обо всем с дыбы покаялся. И мы, государи, сие челобитие князя приняли и на том порешили: чтобы ты, боярин, сие дело скаредное учинивший, шел с повинной до князя, коему выдаем тебя головой!» — А подписи, закончил Андреев, — «Божьей милостью, великий государь царь и великий князь Михаил Федорович и многих государств господарь и обладатель». А другая: «Смиренный кир Филарет Никитич, Божьей милостью великого государя царя и великого князя Михаила Федоровича всея России самодержца, по плотскому рождению отец, волей Божей по духовному чину пастырь и учитель и по духу отец, святейший патриарх московский и всея России». Андреев замолчал. Наступила гробовая тишина, дьяк очнулся под столом от жуткого молчания и осторожно вылез.
Воевода тяжело перевел дух и прохрипел:
— Другую!
Андреев развернул другой свиток.
«Боярину Семену Антоновичу Шолохову. Приказываем мы, государи, сняться с воеводства рязанского и все дела свои, и росписи, и весь обиход, и наряд воеводский, зелье, казну, свинец, хлеб и пушкарский обиход сдать по росписи боярину Терехову-Багрееву, коему воеводство править и нам прямить».
— Жжет! — не своим голосом крикнул воевода и грузно упал на стол.
— Дурно ему! Воды! Знахаря! — закричали смутившиеся гости.
— На воеводство тебя, Петя! — сказал, подходя к боярину, Андреев.
Боярин с ужасом замахал руками.
— Господи, страсти какие! — прошептал он.
Тем временем воеводу слуги унесли в опочевальную. Гости стали расходиться и каждый низко кланялся новому воеводе.
Вдруг к нему подошел дворецкий.
— Боярин просит тебя до него.
Терехов быстро поднялся, несмотря на свою тучность, и поспешил к бывшему воеводе.
Он лежал как гора, на широкой постели и тяжело хрипел. Из свесившейся руки в глиняный таз текла черная кровь, ловко выпущенная татарином-знахарем.
Увидев Терехова, он взглядом подозвал его к себе и зашептал:
— За попом послал! Смерть идет… Где ж мне до князя с головой?.. Тебе покаюсь… грешен… сбила меня жена с тобой породниться… свово сына за твою дочь прочили… жадны были, на твое добро зарились. Опять, и сына любим… Я нет, а они все свое… Удумали для начала княжонка извести, а там и самим свататься. Прости, боярин, тебе как на духу каюсь!
— Бог простит! — не веря своим ушам, смущенно бормотал Терехов.
В это время в опочевальню вошел священник.
Воевода рязанский смещался с своего места Божьей властью…
20
Князь Теряев-Распояхин уже отстроил свой дом и сад разбил, и церковку домовую освятил, перевез княгиню со своим Мишей, оставил в вотчине славных немцев Штрассе и Эхе, — но все еще медлил править новоселье.
Не до того было всем близким до царского Верха людям. Все разделяли царскую тревогу и печаль и ходили унылые, словно опальные. С утра по Москве несся колокольный звон и народ толпился в церквах, молясь о здравии молодой царицы. С того самого часа, как встала царица из-за пира, ей занедужилось и вот уже третий месяц на исходе, как хуже и хуже ее болезнь. Приковала она ее к постели, засушила ее тело, очи ввалились, нос заострился, на щеках словно огневица горит и все кровями кашляет. Доктора голову потеряли, видя как тает красавица, стали знахарей из Саратова звать, с Астрахани: с Казани, — ничего не помогало царице.
Измученный скорбью, царь неустанно молился, и уста его только одно шептали:
— Божий суд! Наказует меня Господь не по силам моим.
Свободное время он боялся оставаться один, окружал себя ближними и сидел между них, не говоря ни слова, унылый и скорбный.
Только время от времени приходили к нему и докладывали о здравии царицы. А она, голубка, лежала: медленно сгорая от злой болезни и думала горькую думу о людском зле, что в то время всякую болезнь приписывали глазу или отрав.
Царь сидел за столом. Справа и слева от него стояли новые часы. Одни показывали, как солнце всходит и закатывается, как в полночь показывается месяц, другие каждый час играли сладкую музыку. Но не радовали его эти диковины.
Вокруг него стояли бояре, Ближе всех князь Теряев и Шереметев с Черкасским. Ждали часу, когда ударять к обедне, а до того царь принимал челобитные. Но ни на одного из вошедших даже не взглянул царь, и бумаги отбирал Шереметев.
И вдруг среди тишины вместо звона церковного донеслось в горницу скоромошья песня.
Эй жги!..
Ехал дьяк по улице
На сиротской курице,
А жена за ним пешой
Заметая след полой…
Звонкий голос несся, мешаясь со звоном балалайки.
Бледное лицо царя окрасилось румянцем, глаза вспыхнули. Он выпрямился и гневно сказал:
— В час скорби скоромошья песня! Непригоже!..
Князь Теряев вдруг рванулся с места. Глаза его загорелись.
— Государь! — сказал он. — Скоромошье дело — бесово дело! Только людей сбивают с пути. А ныне и того богопротивнее. Дозволь скоромошьий приход изничтожить!
Царь устало кивнул головой.
— Негожее дело, срамное дело, — тихо сказал он, — и отцы наши говорят: «И думал истинно, как отвратити людии от церкви, и собрав беси, преобрази в человека и идяще в соборе велице пришед во град и вси бияху в бубны, друзия в козищи и в свирели и иния, сквернословя и плясахом, идяху на злоумысление к человеком, мнози же оставивши церковь и на позоры бесов течеху…»
Но князь уже не слышал царской речи. Как голодный зверь выбежал он из дворца, прыгнул на своего коня и, кивнул челяди:
— За мной! — пронесся по улице.
Пьяный посадский, идя впереди веселой компании, бренчал на балалайке, выводя тонким голосом:
Эй жги! Говори, говори!
Князь наскочил на него, и в один миг балалайка вдребезги разлетелась об голову посадского.
Князь бросил обломанный гриф и сказал:
— Царь запретил скоромошьи приборы. Иди и бей их!
Посадский обалдело посмотрел на него, потом вдруг заревел:
— Бей скоморохов! — и бросился с этим криком по улице, а за ним его пьяные товарищи.
А князь скакал дальше, направляясь в самое шумное кружало Балчуг.
Как всегда, там стоял дым коромыслом: скоморохи пели и плясали, дудели, играли и барабанили на потеху ярыжек. Князь ворвался и приказал именем царя отбирать от скоморохов гусли, свирели, домры, бубны и угольники.
Скоморохи подняли вой, но князь с каким-то жестоким удовольствием бил их инструменты и кричал:
— Будет вам народ соблазнять!
Три дня он со своей челядью рыскал по городу, именем царя уничтожая скоромошьи инструменты. Разбитые, с порванной кожею, с оборванными струнами кидались они на возы и посылались в разбойный приказ на сожжение.
Рассказывают, что в эти дни пять полных возов было сожжено палачами.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: