Николай Лейкин - Актеры-любители

— Никита Васильевичъ, вамъ что надо? Вы зачѣмъ пришли?

— Я, матушка, насчетъ коньячку къ чаю. Глафира горничная сказала, что у васъ тутъ коньякъ есть.

— Идите, идите къ себѣ… Какой тутъ коньякъ! Вамъ коньяку нельзя.

— Я чуточку, для вкуса…

— И чуточку нельзя. И наконецъ вы знаете, что въ гостиной трубку курить нельзя.

Офицеръ и толстая комическая старуха привстали и стали здороваться съ старикомъ. Офицеръ, протянувъ ему руку, даже что-то заговорилъ, но Кринкина перебила его.

— Не задерживайте, пожалуста, Михаилъ Иванычъ, Никиту Васильича, не задерживайте, иначе онъ насъ прокоптитъ своей трубкой. Идите, идите, Никита Васильичъ, къ себѣ, повторила она приказъ. — Нельзя вамъ коньяку. Вѣдь вы очень хорошо знаете, что вамъ вредно.

Старикъ крякнулъ и поплелся обратно. Это былъ Кринкинъ, мужъ Ларисы Павловны, и она тотчасъ-же сказала Любѣ:

— Съ мужемъ моимъ, душечка, я васъ не знакомлю, потому что онъ у меня вообще большой философъ. Да и знакомь или незнакомъ — онъ все равно васъ потомъ не узнаетъ. Онъ у меня весь погруженъ въ книги.

— И въ трубку, подсказалъ гимназистъ, сидѣвшій рядомъ съ Кринкиной, и насмѣшливо улыбнулся.

— Да, и въ трубку. Страсть сколько куритъ. А трубки его я просто не выношу.

Люба промолчала. Офицеръ, покончивъ записывать распредѣленіе ролей первой пьесы, возгласилъ:

— Второй пьесой я предлагаю вамъ поставить водевиль «Что имѣемъ — не хранимъ, потерявши — плачемъ». Большинство сидящихъ здѣсь знаютъ этотъ водевиль…

— Знаемъ, отвѣчалъ комикъ Конинъ. — Мнѣ позвольте тамъ сыграть роль отставнаго капитана Ивана Иваныча Пѣтухова. У меня кстати и паричекъ подходящій есть.

— А я-бы, наоборотъ, предложилъ бы вамъ взять роль старика Павла Павлыча Морковкина, отвѣчалъ офицеръ. — Вы Морковкина, а Муза Сергѣевна — Матрену Марковну. Вотъ васъ комическая пара и вышла-бы. Муза Сергѣевна! Вы согласны? обратился онъ къ толстой комической старухѣ.

— Да, вѣдь, больше некому. Отчего-же… Я сыграю… Роль хорошая.

— Роль аховая и она пройдетъ у васъ съ градомъ, съ трескомъ. Вы и Павелъ Васильичъ до слезъ насмѣшите публику.

— Положимъ, что у меня и для Морковкина паричекъ хорошенькій найдется, но дайте мнѣ лучше сыграть Пѣтухова. Мой голосъ съ хрипоткой какъ разъ для отставнаго военнаго подходитъ.

— Ахъ, милѣйшій Павелъ Васильичъ, да вѣдь Морковкина-то роль лучше. Кто-же у насъ будетъ играть Морковкина? Вы у насъ первый комикъ.

— Ну, а кто же Пѣтухова будетъ играть? Пѣтухова тоже роль аховая.

— Пѣтухова я сыграю, вызвался съ конца стола бородатый блондинъ въ очкахъ, товарищъ Плоскова по банку.

— Не подходитъ. У васъ борода, а тутъ отставной военный, отвѣчалъ офицеръ.

— Однако вотъ вы и не отставной военный, да съ бородой.

— Я не тотъ типъ. Это надо дать прежняго отставнаго военнаго.

— И дамъ-съ, отлично дамъ. Кусокъ бороды на подбородкѣ можно заклеить и замазать — вотъ и будутъ усы съ бакенбардами.

— Да дайте ему Морковкина сыграть, а я сыграю Пѣтухова, стоялъ на своемъ Конинъ.

— Ну, какой же онъ Морковкинъ! Тутъ нужно со смѣха уморить публику.

— Да я и уморю Морковкинымъ, ежели нельзя дать мнѣ Пѣтухова. Я вѣдь комикъ.

— Милѣйшій мосье Гвоздевъ! Вы вѣдь всего только одинъ разъ и на сценѣ-то играли, а тутъ роль большая, роль отвѣтственная.

— Вовсе я не одинъ разъ игралъ, а два, даже три.

— Мы вамъ дадимъ комическую рольку въ другомъ водевилѣ. У насъ пойдетъ или «На Пескахъ» или «Помолвка».

— Позвольте, Михаилъ Иванычъ, ежели вы будете ставить еще «На Пескахъ» или «Помолвку», то что-же я-то играть буду? спросила Кринкина.

— Всѣмъ роли найдутся. Для васъ можно поставить пожалуй…

Офицеръ замялся:

— Ставьте «Бѣлую камелію»… подсказала ему Кринкина. — Но я боюсь, что при четырехъ пьесахъ спектакль длиненъ.

— Позвольте, кого-же вы тамъ будете играть?

— Да эту самую…

— Молодую даму?

— А вы думаете, что я буду стара? Тамъ вовсе не сказано, что это должна быть совсѣмъ молоденькая дамочка.

— Да я вовсе ничего не думаю. Надо вотъ прежде кончить съ водевилемъ «Что имѣемъ не хранимъ».

— Двухъ комиковъ въ труппѣ нѣтъ, такъ нечего и кончать.

— Не понимаю, отчего вы меня за комика не считаете?! разводилъ руками Гвоздевъ.

— Мосье Гвоздевъ, послушайтесь меня… начала Кринкина. — Я знаю, что вы хорошій актеръ, но ни роль Морковкина, ни роль Пѣхухова вамъ не подходятъ.

— Да вѣдь вы не видали меня на сценѣ.

— Сама не видала, но слышала отъ другихъ. Пѣтухова роль вамъ положительно не подходитъ.

— А вамъ не подходитъ роль въ «Бѣлой камеліи».

— Что-же я, по вашему, ужъ такъ стара?

— Да конечно-же не молоды.

Кринкина отвернулась и шепнула такъ, что слышали Люба и Плосковъ:

— Невѣжа!

Офицеръ тяжело вздохнулъ.

— Ахъ, какъ трудно составить спектакль! произнесъ онъ. — Дѣлать нечего, попробуемъ распредѣлять роли въ пьескѣ «На Пескахъ». Противъ «Песковъ» никто ничего не имѣетъ?

— Никто, никто, послышались голоса.

— Да распредѣлите вы сначала роли въ «Бѣлой Камеліи»! возвысила голосъ Кринкина.

— Лариса Павловна, тамъ и распредѣлять нечего, отвѣчалъ офицеръ. — Ежели вы хотите непремѣнно играть въ «Бѣлой камеліи»…

— То-есть какъ это: непремѣнно? Должна-же я что-нибудь играть. Старухъ я никогда не игрывала, да и рано мнѣ еще на старухъ переходить.

— Господи Боже мой! Да развѣ я что-нибудь объ этомъ говорю!

Дѣлалось шумно. Всѣ начали спорить. Гимназистъ кричалъ:

— Хотите, я вамъ хорошаго комика найду для «Что имѣемъ не хранимъ»? Комикъ настоящій. Онъ въ десяткахъ любительскихъ спектаклей игралъ. Дайте мнѣ только сыграть въ этомъ водевилѣ роль живописца Александра, а Лариса Павловна пусть Софью играетъ.

— Вотъ ужъ для Софьи я стара, сама скажу, что стара! откликнулась Кринкина.

— Зачѣмъ-же вы будете еще новаго комика искать, ежели я комикъ! И такъ ужъ въ труппѣ два комика: я и Конинъ… не унимался Гвоздевъ.

Офицеръ звонилъ въ колокольчикъ, призывая къ порядку.

Распредѣленіе ролей все еще продолжалось. Дѣлалось все шумнѣе и шумнѣе. Большинство было недовольно своими ролями. Почти всѣ считали себя комиками и просили комическихъ ролей. Люба Биткова получила двѣ роли: въ «Которая изъ двухъ» и «На Пескахъ». Въ этой послѣдней пьесѣ долженъ былъ играть и Виталій Петровичъ Плосковъ. Когда актеры-любители соскучившись сидѣть за столомъ, начали выходить изъ-за стола и группироваться по угламъ, поднялись и Люба съ Плосковымъ. Они сѣли въ плохо освѣщенный уголъ большой гостиной.

— Душевно радъ, что буду играть съ вами въ одной пьесѣ, сказалъ онъ Любѣ.

— Да будто не все равно, что въ одной или въ разныхъ пьесахъ? отвѣчала та. — Смотрите, я не знаю пьесы, не придется-ли мнѣ съ кѣмъ-нибудь цѣловаться изъ мужчинъ?