Федор Раззаков - Исповедь графомана

про коварный закардон.

Там у них такие страсти

подготовят мужику,

глядь, и ты в коварной пасти

Фэ Бэ Эр и ЦРУ.

Но себя я был сильнее,

притворился, что дурак,

Я решил быть похитрее,

чтоб узнать, что хочет враг.

И поэтому тревожно

я спросил напрямоту:

"Как же это все возможно?

Я вас, тетя, не пойму".

Только эта баба знала,

Как себя со мной вести,

прямо тут и показала,

что другие бы ни-ни.

Ох, как трудно быть в разведке

понял я со вздохом "ах",

как увидел я прищемки

на капроновых чулках.

Но не сбить ничем с дороги

комсгруппорга-вожака,

даже если б свои ноги

она выше задрала.

Я спросил правдоподобней:

"Слишком темные дела.

Можно ли узнать подробней

про расценки на места.

Потому как я учуся

и степуха 30 рэ,

знать хочу, где очутюся

и чего покажут мне".

"Эх ты, жадный пэтэушник

начала меня склонять.

Чтоб увидеть - надо двушник,

а потрогать - уже пять.

Ну, а если дело круто

и захочется "того",

10 рэ отдашь без звука,

так как сразу сделал все".

Видит враг я мнуся, вроде,

и на раны сыплет соль.

Ну, а я вхожу все боле

в героическую роль.

"10 рэ за все хотите,

мне ж нельзя рубить с плеча.

Вы мне справку предъявите,

чтоб с печатью от врача.

Мы ведь тоже малость варим,

образованные все,

и довольно много знаем

про болезнь на букву "се".

Тут она пошла вертеться,

из грудей мне справку шмыг,

только, чтобы насмотреться,

тут уж, братец милый, фиг.

Я, конечно, соображаю,

глупо тут уж проиграть,

и все дальше роль играю,

хоть сомнительна печать.

"Коль свела нас вдруг дорога,

то хочу "того", как всяк,

только 10 рэ уж много,

я ведь буду натощак.

И, к тому же, я учуся

и немного мне годов.

Я желаю, тетя Муся,

скинуть малость со счетов.

Это что же за расценки?

Кто их выдумал, ответь?

За такие, тетя, пенки

можно быстро загреметь.

Совращенье молодежи

в нашем обществе ого!

Ладно задрала одежу,

но ведь ты зовешь "того"...

Ну, а может вдруг заманишь

и совсем не для того,

даже, может, не покажешь,

ни того и ни сего".

Округлила тетя зенки:

"Да не вру я про "того".

И опять пошли прищемки

И повыше кое-что.

Я стоял ужасно красный,

так как видел все впервой.

Тут пришел грузин носастый

и сказал: "Хочу такой".

Понял я, что карты биты,

враг от кары ускользнет

с этим хахалем небритым

от кого винищем прет.

Он, как видно, той закваски,

чуждой людям СэСэСэР,

за такие капзамашки

он достоин строгих мер.

Только я успел подумать

про интриги капврагов,

он успел ей деньги сунуть

да и с нею был таков.

Вот он мой рассказ правдивый

для мужчин, что с головой.

Мы должны вести незримый,

самый главный в жизни бой.

Так что, если даже слабы,

на вокзалы ни ногой,

там вас ждут плохие бабы

с репутацией дурной.

Пародии пародиями, но я не забывал и про прозу. В ту осень я увлекся рассказами Михаила Зощенко, которые читал запоем ночи напролет, причем иные читал по нескольку раз и знал наизусть, вплоть до запятых. Само собой, мне захотелось написать нечто подобное, но уже на современном материале. Так в октябре 83-го на свет явился целый цикл моих рассказов "под Зощенко". Приведу лишь два из них.

Когда сходятся вкусы

Я баб лучше вас знаю, поэтому советую в этом деле со мной не спорить, а сидеть и молчать. Оттого я и не женюсь никогда, что на этом деле погорел и поумнел одновременно. Было это давненько, но я помню все, как будто это давеча приключилось, даже отдельные детальки отчетливо так вылупляются.

В тот день получку у нас на заводе задержали, пришлось обождать. А пока ждал, время к вечеру, на удицу вышел, хоть глаза выкалывай, ничего не видать. Иду я, значит, по улице в настроении бодром и даже чего-то веселое под нос себе насвистываю. Вдруг на углу, ка раз возле продуктового и парикмахерской, где я намедни стригся и меня на семь копеек обсчитали, одходит ко мне такая клевая девочка, что я рот раззявил, так меня ее ножки и прочий фурникет заворожили.

- Извините, - говорит она таким англельским голоском, - я домой возвращаюсь, а там за углом какие-то мужчины стоят и мне одной страшно. Не проводите ли вы меня

Я говорю:

- С привеликим удовольствием я вас, дорогая, провожу, так как я боксом занимаюсь и троих одним ударом мне плевое дело укантовать.

И тут она взяла меня под руку и мы пошли вдоль о улице смело и ысоко держа головы. Я хоть про бокс наврал, но чувствовал себя тогда замечательно и если бы кто тогда мне под руку попался, я бы его за эти ножки так отдубасил, что он многое бы чего подзабыл.

Идем мы, значит, себе, а я ее расспрашиваю, то есть некоторыми детальками ее биографии интересуюсь. Узнал я, что звали ее Оля и была она студенткой какого-то там института из четырех или пяти букв, какие я не запомнил, а помню только, что буква "и" два или три раза попадалась. Я сказал, что меня зовут узьмой, на что она громко рассмеялась и сказала, что такое имя ей очень даже симпатично и я почувствовал как она прижалась ко мне своим бочком, а может, это мне только показалось.

А она держала меня под руку, улыбалась и спрашивала:

- А вам нравится Алла Пугачева?

Я сказал, что от Алки просто без ума, особенно если ее показывают на ночь. Потом выяснилось, что мы оба болеем за "Кубань", любим пирожки с капустой и хотим иметь двух детей, причем первого родить после двух лет супружества.

Я сказал:

- Это очень редко бывает, Оленька, когда мужчина и женщина так схожи во многих своих интересах и это все неспроста, никак сам господь послал нам эту встречу.

Оленька сказала "м-да", что позволило мне обнять ее за талию и кое-что нащупать. Когда мы подошли к ее дому и вошли в лифт, я спросил: "Куды?" и она сказала: "На пятнадцатый". Я нажал кнопочку и мы поехали. Этажа до третьего ехали молча, на пятом я осмелел и опять обнял Оленьку за талию и продолжил свои смелые нащупования. Оленька тихо охнула, но не отстранилась, а даже наоборот, прижалась ко мне очень душевно и облегчила мне работу. До пятнадцатого доехали в обоюдной полюбовности, а когда лифт остановился Оленька горько вздохнула, но я осмелел настолько, что нажал на первый этаж и мы опять поехли.

Ездили мы так не помню сколько, а помню только, что я был очень доволен, а Оленька не очень, так как я, кажется, помял ей юбку. Когда я взглянул на часы, они показывали час ночи. Оленька очень сильно забеспокоилась за меня, ведь метро уже закрыли, но я ответил, что денег у меня сегодня завались и я возьму такси. Простились мы внизу, договорились встретиться в воскресенье и Оленька даже назвала свою квартиру - 402.

Но на остановке такси обнаружилось, что мой бумажник, а с ним японский перочинный ножичек и проездной билет на текущий месяц исчезли неизвестно куда и как я ни тужился вспомнить, ничего кроме Оленьки и ее анатомических деталей вспомнить не мог. Единственное, что мне пришло в голову, это то, что вещи я выронил в лифте и милая Оленька, поднимаясь домой, все это нашла и теперь не спит, смотрит в окошко и ждет-недождется своего Кузю. Чтобы не обманывать Оленькиных надежд и себя самого пришлось вернуться назад вприпрыжку.