Илья Салов - Грачевский крокодил. Первая редакция

— Это ничего! отвѣчаетъ кучеръ. — Табакъ даже нарочно въ глаза пускаютъ. Отъ этого зрѣніе прочищается.

Послѣ ужина Анфиса Ивановна поспѣшно отправлялась въ спальную, гдѣ Домна успѣла уже приготовитъ для барыни постель. Помолившись и перекрестивъ постель, дверь и окна, чтобы никто не влѣзъ, Анфиса Ивановна укладывалась и свернувшись въ клубочекъ засыпала, а съ нею вмѣстѣ засылала и вся усадьба. И тогда-то среда этой воцарившейся безмолвной тишины охватившей всю усадьбу, среди этой темной молчаливой ночи успѣвшей бережно окутать своимъ густымъ покрываломъ все окружающее, выходилъ изъ своей конуры страдавшій безсонницей ночной сторожъ Карпъ, шагалъ переваливаясь по разнымъ направленіямъ усадьбы и неустанно колотилъ своею колотушкой вплоть до самаго разсвѣта!..

Такъ поживала Анфиса Ивановна нѣсколько десятковъ лѣтъ, какъ вдругъ за мѣсяцъ до начала настоящей повѣсти, часовъ въ шесть вечера, подъѣхала къ дому Анфисы Ивановны телѣжка запряженная парою лошадей. Изъ телѣжки вышла въ какомъ-то рыженькомъ бурнусѣ съ небольшимъ сакъ-вояжемъ на рукѣ молодая свѣженькая дамочка. Вбѣжавъ на крыльцо, она весело спросила Потапыча: дома ли Анфиса Ивановна? и узнавъ что дома, вошла безъ церемоній въ залу и увидавъ въ залѣ старушку съ любопытствомъ смотрѣвшую въ окно на подъѣхавшую пару, сейчасъ догадалась что старушка эта Анфиса Ивановна. Пріѣхавшая поспѣшно подбѣжала къ ней и обнявъ старушку отрекомендовалась что она ея племянница Мелитина Петровна Скрябина и принялась напоминать ей o себѣ. Мелитина Петровна передала что она дочь ея покойнаго брата Петра Ивановича, которую она, Анфиса Ивановна, разъ только видѣла и то тогда когда Мелитина Петровна была еще груднымъ ребенкомъ. Что годъ тому назадъ она вышла замужъ за штабсъ-капитана Скрябина, который служилъ при взятіи Ташкента подъ начальствомъ генерала Черняева, нынѣ отправился въ Сербію добровольцемъ, посовѣтовавъ ей на время войны ѣхать къ тетушкѣ Анфисѣ Ивановнѣ, что она и исполнила. Затѣмъ Мелитина Петровна разказала что въ вагонѣ встрѣтилась она съ Асклипіодотомъ Психологовымъ, доѣхала съ нимъ отъ желѣзной дороги до села Рычей, а затѣмъ попросила уплатить ямщику два рубля, такъ какъ выходя изъ вагона она потеряла свой портъ-моне. Анфиса Ивановна уплатила деньги и приказала подать чаю. Мелитина Петровна вышла на балконъ, пришла въ восхищеніе отъ клумбы розановъ, воткнула въ косу одинъ цвѣтокъ, жадно вдыхала ароматичный воздухъ и объявила что лѣтомъ только и можно жить въ деревнѣ, причемъ кстати обругала петербургскій климатъ. За чаемъ, который пили тоже за балконѣ, Мелитина Петровна разказала что всю дорогу, начиная отъ Москвы и до послѣдней станціи желѣзной дороги, она только и говорила съ Асклипіодотомъ Психологовымъ что объ ней и потому она теперь какъ будто знакома съ ней уже нѣсколько лѣтъ; знаетъ ея привычки, образъ жизни и употребитъ все стараніе чтобы быть ей пріятною и заслужить ея расположеніе. Говоря все эти Мелитина Петровна намазывала на хлѣбъ масло, подкладывала въ чашку сахаръ, попросила Дарью Ѳедоровау наливать ей чай покрѣпче и держала себя такъ какъ будто и въ самомъ дѣлѣ нѣсколько лѣтъ знакома уже съ Анфисой Ивановной. Послѣ чая, узнавъ что за рѣкѣ есть удобное мѣсто для купанья, завязала въ узелокъ полотенце, мыло, мочалку и, попросивъ указать ей мѣсто, отправилась купаться. Ужинала Мелитина Петровна съ аппетитомъ, хвалила кушанья, а отъ варенца подававшагося вмѣсто пирожнаго пришла въ восторгъ и объявила что за такой варенецъ надо заплатить въ Петербургѣ никакъ не менѣе трехъ рублей.

Уложивъ Мелитину Петровну спать, Анфиса Ивановна собрала въ свою спальную и Дарью Ѳедоровну, и Домну и вмѣстѣ съ ними начала припоминать подробности посѣщенія брата Петра Ивановича.

— Вотъ я не припомню хорошенько, говорила Анфиса Ивановна, — былъ-ли въ то время братъ Петръ Иванычъ женатымъ или вдовцомъ.

— Кажись вдовцомъ! прошептала Дарья Ѳедоровна.

— Ой женатымъ! подхватила Домна. — Я помню что съ нимъ пріѣзжала какая-то дама, красивая, высокая, румяная…

— Это была не жена, а кормилица!

— Нѣтъ, жена. Я какъ теперь помню, была имъ отведена угольная комната и они въ одной комнатѣ спали… а кровать была одна, закрытая кисейнымъ пологомъ отъ комаровъ.

— Ты все перепутала, Домна! говоритъ Анфиса Ивановна. — Кровать съ пологомъ мы устраивали для архіерея, когда онъ ночевалъ у насъ.

— А гдѣ же дама-то спала?

— Съ архіереемъ не было никакой дамы.

— Съ кѣмъ же дама пріѣзжала?

И старухи умолкали и углублялись въ воспоминанія. Но какъ онѣ ни хлопотали, ничего припомнить не могли и, напротивъ, спутались еще болѣе и въ воспоминаніяхъ этихъ Петръ Иванычъ то оказывался холостымъ, то женатымъ и пріѣзжавшимъ вмѣстѣ съ женой, но безъ ребенка, то вдовцомъ съ кормилицей и ребенкомъ. То представлялся онъ имъ хромымъ, то гусаромъ съ длинными усами, стройнымъ, ловкимъ и лихимъ. Наконецъ дошло до того ужъ что Петръ Ивановичъ никогда даже и не пріѣзжалъ и что Мелитина Петровна все наврала и никогда въ Грачевкѣ груднымъ ребенкомъ не была… Позвали Потапыча; стали спрашивать его: не припомнитъ ли онъ, пріѣзжалъ ли лѣтъ двадцать тому назадъ Петръ Ивановичъ съ кормилицей и съ груднымъ ребенкомъ? Потапычъ тутъ же припомнилъ.

— Да какъ же! почти вскрикнулъ онъ. — Извѣстно пріѣзжалъ съ ребенкомъ и съ кормилицей. Еще помните разъ, опосля обѣда, ребенокъ потянулъ за скатерть и всю посуду переколотилъ!

— Такъ, такъ, такъ, затараторили старухи и въ ту же минуту въ ихъ памяти воскресла вся картина пріѣзда Петра Ивановича со всѣми ея мельчайшими подробностями. Вспомнили что дѣйствительно лѣтъ двадцать тому назадъ Петръ Ивановичъ пріѣзжалъ въ Грачевку вдовцомъ съ ребенкомъ и кормилицей и прогостилъ недѣли три. Что кормилица была очень красивая, бѣлая, стройная, чернобровая и спала вмѣстѣ съ ребенкомъ въ угольной комнатѣ, а Петръ Ивановичъ въ гостиной, на диванѣ. Но какого пола былъ ребенокъ — они рѣшительно припомнить не могли, а такъ какъ на часахъ пробило уже двѣнадцать часовъ ночи и всѣ она уже дремали, то порѣшили что вѣроятно ребенокъ былъ дѣвочка, такъ какъ отецъ ужь никоимъ образомъ при крещеніи ребенка не назвалъ бы мальчика Мелитиной, ибо Мелитина имя женское.

На слѣдующій день Анфиса Ивановна по случаю пріѣзда племянницы встала ранѣе обыкновеннаго и произвела даже нѣкоторое измѣненіе въ своемъ туалетѣ, накрывъ голову какомъ-то чепцомъ, который называла она уборомъ. Но несмотря на то что старуха была за ногахъ ранѣе обыкновеннаго, Мелитина Петровна все-таки предупредила ее и успѣла уже сходить за рѣку и искупаться, обойти весь садъ, потолковать съ Брагинымъ и побывать на гончарномъ заводѣ. Мелитина Петровна была въ восторгѣ и отъ Грачевки, и отъ сада, гончарнымъ же заводомъ осталась недовольна и объявила что горшки на немъ выдѣлываются допотопнымъ образомъ и что въ настоящее время имѣются очень простыя и удобныя приспособленія, посредствомъ которыхъ горшки выдѣлываются несравненно скорѣе и лучше. За чаемъ Meлитина Петровна разспрашивала старуху о средствахъ окрестныхъ крестьянъ, за какомъ она надѣлѣ, на большомъ или маломъ, и есть ли въ этой мѣстности заводы или фабрики. Она высказала при этомъ свою любовь къ заводскому дѣлу, объясняла что на заводахъ и фабрикахъ народъ гораздо развитѣе, что хлѣбопашество развиваетъ въ человѣкѣ мечтательность и идилію, тогда какъ машины, перерабатывая пеньку, шерсть, бумагу, шелкъ и т. п., вмѣстѣ съ тѣмъ незамѣтно перерабатываютъ и человѣческій мозгъ. Она разказала, что какъ то случалось ей быть въ Шуѣ и что она пришла въ восторгъ отъ завода. Затѣмъ она спросила есть ли въ Грачевкѣ школа и, узнавъ что школы никакой не имѣется она высказала свое сожалѣніе и слегка коснулась что вообще въ Россіи необходимо ввести обязательное обученіе; что по имѣющимся свѣдѣніямъ у васъ на восемьдесятъ четыре человѣка приходится только одинъ учащійся, что начальныхъ школъ у васъ всего 22.400 и что поэтому увлекаться оптимизмомъ намъ не къ лицу, а надо думать объ умноженіи начальныхъ школъ, причемъ не забывать и женскаго образованія, о которомъ даже и думать не начинала.