В Ропшин - Конь вороной

Я не верю в "программы" и, разумеется, не верю "вождям". Я тоже борюсь за жизнь, за право жить на земле. Борюсь, как зверь, когтями, зубами, кровью... Я сказал: "На земле". Неправда. Не на земле, а в России, только в России. Пусть будни. Пусть мусорная яма. Пусть полумрак. Но это свое и родное. Как своя и родная Ольга.

9 февраля

Мы сидим на Страстном бульваре. Сумерки. В переулках - ветер. Зажигаются фонари. Федя сплевывает:

- А я, господин полковник, "товарища" вывел в расход.

- Что ты, Федя? В Москве?..

- Так точно. В Москве. Начальник мой, Соболь ему фамилия.

- Когда?

- Да ночью сегодня. Узнал я, что он на Девичьем поле живет. Вот и поджидаю в воротах, вроде будто грабитель. Никого. Хоть шаром покати. Вдруг гляжу: семенит, разбойник, ногами. Ну, я вышел, шапку с него сорвал да наганом хвать по затылку. Он и сел. Я с него шубу снимаю, а он вытаращил глаза и бормочет: "Ковалев... Ковалев..." Это, стало быть, я. Ну, я его, понятно, пришил.

- И ограбил?

- Неужели, по-вашему, добру пропадать?.. А утром на службе скандал: "Товарищ Соболь убит... в видах ограбления". Я заикнулся: "Товарищи, а может быть, белогвардейцы?" Какой там... Ведь неприятность, если белогвардейцы: недоглядели. А тут еще этот взрыв... Хлопот полон рот. Насилу освободился. Не пускали. Хотели, чтобы я убийцу ловил.

Он ухмыляется. Он и здесь играет в "акульку" - без проигрыша, конечно. Вот уж поистине безоблачная душа.

10 февраля

Сегодня день моего рождения. Я, конечно, забыл о нем. Но Федя вспомнил и поднес мне "картинку". На "картинке" красками нарисован букет. Цветы перевязаны розовой лентой. На ленте стишок:

Поздравляют вас бандиты

И желают счастья вам,

Вы отец наш знаменитый

На страх гадам и бесам.

Под "стишком" каллиграфически написанный адрес Ольги: Молчановский переулок, десять. Федя узнал его в "Вечека". Я нашел Ольгу. Я счастлив.

- Спасибо, Федя... Но почему же "отец", да еще "знаменитый"?

- Знаменитый, потому что прославились в Бобруйске и Ржеве, а отец...

Он сморкается в шелковый, "покупленный", конечно, платок. Потом говорит, моргая единственным глазом:

- А отец, потому что... потому что не погнушались нами...

11 февраля

Она вскрикнула и отступила назад. И, не садясь и не предлагая мне сесть, сказала:

- Жорж, ты - бандит?

Я взглянул на нее. Вот черное, закрытое доверху платье. Вот узкая, без колец рука. Она острижена. В ней что-то чуждое мне. Монашенка? Или... или... Нет, не может этого быть.

- А ты? Кто ты такая?

Она отвечает твердо:

- Я - коммунистка.

Я сел. Я только теперь заметил, что в комнате нет ничего: стол, кровать и два стула. На стене портрет Маркса.

- Ты - бандит?

- Да, я "бандит".

- Белогвардеец?

- Белогвардеец.

- Наемник Антанты?

Зачем казенные, заученные слова? Я холодно говорю:

- Меня нельзя купить, Ольга.

- Ты для чего?.. Почему?..

Она всплеснула руками. Она силится и не может понять... Я тоже.

12 февраля

Ольга взволнованно говорит:

- Жорж... Ведь ты боролся для революции. Скажи правду, разве вы совершили ее? Ведь мы низвергли царя. Ведь мы завоевали свободу...

- Ольга, не говори о свободе.

- Ведь мы восстановили Россию...

- Не говори о России.

- Почему?

- Потому что свободы нет. Потому что России нет.

- Свободы нет?.. А вы? Не вешаете? Не расстреливаете? Не жжете? России нет? А вы? Не ходите по чужим передним?

- Ольга, молчи.

Она встала. Ее глаза потемнели. Она рукой стучит по столу.

- Что для вас народные слезы и кровь? Что для вас справедливость? Вы родину любите для себя. Вы свободу цените только вашу... И вы не видите, что рушится старый мир... Нет... Вы предали революцию... Вы изменили России... Вы враги... Слышишь, Жорж, ты мой враг...

Я тоже встаю.

- Что же, Ольга? Донеси на меня.

- Что ты? Господи, что ты, Жорж?..

Она закрыла лицо и плачет. Кто это? Ольга?.. И где я? В келье? В скиту? И зачем этот образ - в золоченой раме портрет?.. Я слышу, она говорит сквозь слезы:

- Жорж... Жорж... Зачем ты пришел?

13 февраля

Зачем я пришел?.. "Тебе дам власть над всеми царствами и славу их, ибо она предана мне, и я, кому хочу, даю ее: итак, если ты поклонишься мне, то все будет твое". Искушавший говорил почти правду. Царства принадлежали ему, камень иногда становится хлебом, и можно броситься вниз и не преткнуться ногой. В этом "почти" - весь соблазн. Что есть истина? Мы не знаем ее. Не знают ее и они. Пройдет мгновение - и не будет виселиц и расстрелов. Не будет Феди. Не будет "Чека". Настанет "благополучие".

Не колодец разверзся. Тьма ослепила глаза. Ольга, и - самодовольный, в тупом величье, портрет. Ольга, и - проповедь искушения. Ольга, и неистовый гнев. Вечер. В комнате пусто. За стеною храпит хозяин. Мне холодно. Я не зажигаю огня.

14 февраля

Федя вбегает ко мне. Он бледен. Его рыжие волосы в беспорядке. Я только однажды видел его таким: во время ночной атаки.

- Едва добежал, господин полковник... Приготовьтесь. Дом окружен.

Я не верю. Я не верю, чтобы в "Чека" узнали мой адрес. Он известен только своим. А между нами предателей нет.

- Федя, вздор говоришь.

- Взгляните в окно.

Я взглянул. Да, во дворе стоит часовой. Что это? Нелепый случай?.. Федя вынимает револьвер. Я вижу, как у него трясется рука.

Что делать? Мы в мышеловке... Я тоже ставлю браунинг на "огонь".

- Федя, у тебя с собой партийный билет?

- Так точно.

- И удостоверение "Чека"?

- Так точно.

- Ну, так иди вперед.

Он понял. Лицо его просветлело. Мы проходим через столовую в кухню. В столовой возятся дети. В кухне пахнет мокрым бельем. Пелагея Петровна шепчет: "Не ходите, ради Христа: убьют..." Но Федя быстро шагает к воротам.

Вот и улица. На улице грузовик. Он пыхтит, дребезжат оконные стекла. Гололедица. Капает с крыш. Блестит на солнце Христос Спаситель, Федя крестится:

- Бог пронес, господин полковник... Не потопила богородица наш город Пскев...

15 февраля

Меня приютил мой старый знакомый, профессор. Он читает биологию, зоологию, минералогию - я не знаю, какую именно "логию". Он с утра уходит на службу, и я остаюсь один.

Не дом, а каменная коробка, не квартира, а научный музей. Микроскопы, колбы, реторты, графики и раскрашенные таблицы. Над камином стенные часы кукушка. Она кукует каждые полчаса. Медленно ползет время, догорает ненужный день.

Я когда-то сказал: "Я не хочу быть рабом, даже рабом свободным. Вся моя жизнь борьба. Я пью вино цельное". Я пью его сейчас. "Не убий..." "Не убий", когда убивают твою жену? "Не убий", когда убивают твоих детей? "Не убий", - и оправдано малодушие, и возвеличена слабость, и бессилие возведено в добродетель... Да, убийцы "умрут от язв". Но "боязливых, и неверных, и скверных, - участь в озере, кипящем огнем".

16 февраля

Долго ли продлится мой карантин? Федя волнуется. Он не советует выходить. Я один, с глазу на глаз с кукушкой. Тихо. Тихо так, как бывает в комнатах глубокой зимой.