Савченко - Лариса Мондрус

В 1956 году Прибалтику еще не опутала сеть передатчиков-глушителей, и можно было регулярно ловить "Голос Америки" и другие вражеские голоса. Так, в октябре рижане узнали о происшедшем в Венгрии восстании, безжалостно подавленном советскими танками. Когда музыканты секстета собрались на репетицию, Паулс, хотя и с бодуна, но совершенно серьезно произнес: "Если бы у нас случилось нечто подобное, будь у меня "калашников", я бы их всех смел с лица земли". Имелись в виду "русские завоеватели", как их называли латыши.

Рижский эстрадный секстет работал на радио сдельно - получали монету в зависимости от того, сколько делали фондовых записей. Шварцу, Кушкису и Паулсу оплачивали еще и оркестровки. Для студентов 3-4-го курсов получался неплохой заработок. Паулс все больше увлекался сочинением легких песенок, и эта работа ему тоже засчитывалась.

Некоторые перемены в репертуарной политике произошли и в Латвийской филармонии, хотя ее возглавлял кондовый большевик Филипс Осипович Швейник. Это был латышский еврей, любивший постоянно напоминать окружающим, что "самые настоящие коммунисты - это евреи". С ним никто и не спорил. Его кабинет был всегда полон лизоблюдов, перед которыми он с удовольствием разыгрывал роль этакого честного, неподкупного хозяина - оплота справедливости. Ему звонили из ЦК республики, просили билеты на какое-то представление, а он отвечал в трубку: "Ишь чего захотели - на эстраду! А вот вы пожалуйте на Когана, на симфонический концерт..." Он бравировал своей якобы независимостью. Но перед Москвой, конечно, прогибался. Из Рижской филармонии он сделал показушную организацию, так что Фурцева его выделяла, а один из замов министра культуры, Кухарский, каждое лето отдыхал на взморье.

Чуткое ухо Филиппа Осиповича, неустанно пекшегося и о финансовом благополучии, уловило новые веяния из Москвы. В начале 1957 года в филармонии приняли решение о создании Рижского эстрадного оркестра (РЭО). Важный исторический момент в культурной жизни Латвии. Худруком и дирижером пригласили Рингольдса Оре - того самого, что возглавлял ранее студенческий биг-бэнд, а после окончания консерватории работал звукооператором на радио и помогал секстету Шварца делать фондовые записи. На место пианиста позвали Раймонда Паулса. Тот поставил условие: "В оркестр пойду только со всем секстетом". Швейник не возражал. Зачем нужна головная боль с поиском хороших оркестрантов, когда налицо ансамбль первоклассных артистов? Музыканты оговорили себе еще ряд условий. Две композиции в программе РЭО секстет будет исполнять отдельно (солисты впереди), за что полагалась дополнительная прибавка к зарплате. Эта льгота сохранялась за секстетом несколько лет. По существу, узаконивалось существование оркестра в оркестре. Особой привилегией на первых порах считалось то, что музыканты секстета даже не являлись на обязательные репетиции РЭО. Рингольдс Оре зарекомендовал себя неплохим музыкантом, но в руководители ансамбля абсолютно не годился: был пассивен, вял, страдал алкогольным синдромом. Принес для порядка две оркестровки, которые ребята тут же выучили, и больше профессионального рвения не проявлял. Оркестр же нуждался в доукомплектации, не хватала трубача, других музыкантов. Не было полного репертуара, антуража, солистов-вокалистов.

Почти целый год музыканты РЭО получали зарплату практически ни за что. Секстет Шварца между тем продолжал записывать свою музыку на радио и активно участвовал в разных халтурах. Четверке из секстета (без гитары и виброфона) музыкальная редакция предложила делать раз в неделю передачу "Полчаса в ритме джаза", где ребята играли "живьем", и вообще впервые на Латвийском радио было произнесено запретное слово "джаз".

В конце концов в филармонии очнулись от летаргического сна и серьезно взялись за Рижский эстрадный оркестр. Директором ансамбля назначили опытного администратора и хозяйственника Якова Штукмейстера. Ему удалось сделать многое, если не все: укомплектовать полностью состав, изготовить на всех музыкантов костюмы, пригласить приличных вокалистов - Айно Балыню, Эдгара Звее, Валентину Бутане.

Создание Рижского эстрадного оркестра отражало, по идее, давно назревшие перемены и совпало по времени с периодом, когда в Латвии, по примеру соседней Эстонии, вся идеология строилась на усилении роли национального самопроявления. Хотя позже эта тенденция всячески притушевывалась, нивелировалась.

Весной 1958 года в Москве открывался III Всесоюзный конкурс артистов эстрады. На заседании худсовета Рижского эстрадного оркестра министр культуры республики Калниньш предложил, чтобы квартет из состава РЭО (Э. Шварц, Р. Паулс, Г. Коршка, Г. Брандо, все с консерваторским образованием, профессионально подкованные) и певица А. Балыня приняли в нем участие и тем самым внесли посильную лепту и продемонстрировали московской публике (да и властям) эту самую национальную индивидуальность Латвии. Разумеется, этих слов министр вслух не произнес, но именно так его и поняли.

Программу ансамбля составили таким образом, что из четырех композиций, предназначенных для показа, три представляли собой произведения латышских композиторов (Р. Паулс, Д. Жилинскис), а последняя - "Мунлайт серенейд" Глена Миллера - планировалась как "бисовка", на случай обвального успеха. Но и латышские вещи были гармонизированы тоже по-джазовому.

Айно Балыня для выступления в номинации "солисты-вокалисты" подготовила программы из трех песен: латышской, эстонской и советско-русской, а на десерт - тоже американскую вещь, из репертуара Эллы Фицджеральд.

В Москве, после проведенного в 1957 году Всемирного фестиваля молодежи и студентов, когда идеологический климат по-весеннему потеплел, тоже пытались возродить джаз. Надо было пустить пыль в глаза всему миру и показать, что у нас имеются не только лагеря, но и есть современная музыка, присутствует европейский шарм. Одним из энтузиастов нового "старого" направления в музыке выступил Юрий Саульский, собравший коллектив, который стал потом ядром оркестра В. Людвиковского при Всесоюзном радио. Но тогда ансамбль Саульского долго на плаву не продержался, его обвинили в "стиляжничестве" и явном подражании Западу. Да и на Всесоюзном конкурсе артистов эстрады эти музыканты не выступали. Так что соперников у рижского квартета вроде не предвиделось, азиатские же ансамбли с их доморощенными мелодиями пустынь и арыков в потенциальных конкурентах вообще не значились.

Конкурс проводился в старом здании Театра эстрады, рядом с гостиницей и рестораном "Пекин". Выступление рижского квартета проходило в переполненном зале, под восторженные аплодисменты слушателей. А когда Айно Балыня исполнила на английском языке песню от Эллы Фицджеральд, музыкантам показалась, что у публики "крыша поехала" - такой поднялся шум и гвалт. Скандировка не прекращалась минут десять. Однако энтузиазм квартета мгновенно угас, когда после выступления к рижанам за кулисами подошли Л. Утесов и Н. Минх.