Савченко - Лариса Мондрус

Проходит минут пять. Выбегает откуда-то офицер, узнает, в чем дело, и ворота раскрываются нараспашку. Въезжаем во двор. Появляется целый взвод солдат. Офицер командует: "Ребята, к нам приехала известная певица Лариса Мондрус. Давайте-ка поможем привести ее машину в полный порядок!" И пошли чистить, драить, подкручивать гайки... Пока я раздавала автографы, они забили нам весь багажник канистрами с бензином. Потом - "Взвод, смирно!" и с наилучшими пожеланиями проводили. Хорошие там были люди, нормальные, дружелюбные.

В Лейпциге мы переночевали и двинулись в конечный пункт нашего маршрута - Эрфурт, город в юго-западной части ГДР, о котором я слышала только потому, что он упоминается в школьной программе: там был принят первый марксистский манифест, так называемая эрфуртская программа. Именно в этом городе жил Инго Граф, к которому мы ехали в гости. Правда, его приглашение носило формальный характер, мы его даже не предупредили, нам просто хотелось покататься по Европе, пусть даже социалистической.

С трудом разыскали его адрес, но тоже дома не застали. Кое-как, через пень-колоду, выяснили у соседей, что Инго находится за городом, говоря по-нашему, на даче. Кто-то согласился показать нам дорогу, сел в машину, и уже через час мы увидели нашего Графа, копающегося в собственное огороде. Он растерялся, когда мы предстали перед ним. Похоже, не ожидал такой прыти от советских друзей. "Ну вот, Инго, ты нас приглашал, мы приехали",виновато произнес Эгил, но, видя, что тот разволновался не в меру, поспешил успокоить: "Мы у тебя только одну ночь проведем, а там сами разберемся". Вообще мы тогда испытали чувство некоего советского превосходства: как же, приехали на "Жигулях", а у него во дворе маленький "трабант" стоит. Для восточных немцев "Жигули" в те годы - все равно что для нас "Волга", предел мечтаний. Других-то машин ведь еще не делали.

Вместе вернулись в Эрфурт. Дома у него мы достали бутылку "Столичной", выпили за встречу. Включили телевизор, а у них всего два канала, и оба немецкие. У Эгила глаза разгорелись - вырвался, что называется, из-за "железного занавеса". "Давай, Инго, врубай что-нибудь западное. Эту болтологию мы и у себя дома видим, надоело". А я чувствую, у Графа рука не поднимается, и он сам весь как-то напрягся. Сейчас понимаю: он не мог нам сильно доверять. Кто мы такие для него? Случайные знакомые? А вдруг провокация? Ситуация показалась мне очень странной. Мы из СССР, и нам все советское нипочем. И с Графом шпарим открытым текстом, а он так трусит. Мы даже в своей московской среде считали ниже своего достоинства притворяться в какой-то преданности режиму. Не издеваться над советской властью в нашем коллективе воспринималось уже как дурной тон. Особенно изгалялся Гарри Гриневич, пародируя самого Брежнева. Ему тогда здорово доставалось за это. Мы даже одевались на западный манер, с некоторым вызовом. Однажды по предоктябрьскому "графику" приехали выступать в здание Верховного Совета СССР, и Лев Шимелов, увидев нас, заорал: "Ну, Шварц, так одеваются только антисоветские элементы!" Это он шутил в своей привычной манере, но мы не обижались. До того все вокруг было смехотворно, опереточно. И это в Союзе! А тут заграница! Чего бояться?.. "Да у них там ничего интересного нет,- показывая на "ящик", оправдывался Граф,- одна только политика..." Эгил, не поверив, покрутил ручки. "Ну вот, приехали на Запад, думали, сейчас увидим грандиозное шоу, Голливуд, Альказар..." А тут мрак, никаких шоу, непонятные разговоры о политике. Языка мы, разумеется, не знали...

Поговорили, как могли, за жизнь. Оказалось, что Инго - никакой не профессиональный певец, всего-навсего учитель гимназии. Пением занимается побочно, это у него что-то вроде хобби, но приносящее хорошие деньги. И пластинки он регулярно выпускает. Тем не менее основную профессию не оставляет.

Спать мы легли с чувством некоторого разочарования, будто нас кто-то немножко обманул.

Утром поехали с Инго на экскурсию - осматривать окрестности. Очутились в лесном массиве Тюрингии. Увидели знаменитый замок Вартбург, где Мартин Лютер переводил Библию с латинского на немецкий. Потом поднялись на башню и напряженно всматривались в синюю даль, куда показывал рукой Инго,там Западная Германия, там свобода. Я взглянула на Эгила - его лицо выражало такое - других слов не подберу - страстное любопытство, что, казалось, у него за спиной вот-вот вырастут крылья и он улетит в эту синюю манящую даль.

У Графа мы провели еще одну ночь, так как порядком устали. Наша "эрфуртская программа" выполнена. В обратный путь пустились по транзитному автобану. Западные дороги для меня - это сплошная музыка. Навстречу "мерседесы", "вольво", "БМВ"... Эгил ведет машину, а я, прислонившись к его плечу, мечтаю: "Эх, если бы вот так хотя бы пару раз в году выпускали за границу, может, тогда об эмиграции мы бы и не думали?.." Впрочем, сколько раз я себе уже говорила это "если бы"... Эгил словно уловил мои мысли: "Ты помнишь свою первую зарубежную поездку?" - спрашивает он. "Да".- "А потом тебя не выпускали пять лет. Помяни мое слово, сейчас будет то же самое"."Ну вот, как говорится, пришел Жан и все опошлил".

Следующая остановка - в Потсдаме, где мы снова напросились на ночевку в гарнизонную гостиницу. На следующий день самостоятельно осмотрели город, погуляли в парке Сан-Суси, сходили в кино на "Хэлло, Долли" с Барбарой Стрейзанд и Луи Армстронгом, так сказать, еще раз взглянули на Запад через замочную скважину.

Из Потсдама, не заезжая в Берлин, отправились в Варшаву, куда меня влекли рынки с иностранными товарами. В ГДР таких базаров не было...

Брест нас встречал моросящим дождичком, слякотью, смурными лицами пограничников. Прежде чем навестить родителей, сделали остановку под Вильнюсом, у Тракайского замка, и несколько дней "отходили" на лоне природы.

В Риге нас ожидал сюрприз. Заходим в квартиру Эгила - навстречу его мама с перепуганным лицом; сзади, смотрю, выглядывает и моя мама. "Эгил, сыночек мой, я должна сказать тебе что-то ужасное,- она потрясает какой-то бумагой.- Ты посмотри. Я получила странное письмо. С гербом! "Херта Шварц, вас приглашают в Израиль!" Я чуть не в обмороке: меня - в Израиль?! Они что, с ума посходили? И кто они такие, я их не знаю".

Я, конечно, поняла сразу: это вызов. Если у меня с моей мамой какой-то необязательный разговор на эту тему и был, о котором мы обе забыли, то маму Эгила, патриотически настроенную латышку, никто ни о чем не спрашивал и не предупреждал. Да у меня у самой в этот момент сердце от страха в пятки ушло. Ведь как мне объяснил Эгил, ни о чем серьезном он Высоцкого не просил, передал только на всякий случай наши паспортные данные. Мы предполагали еще годика два потянуть резину, взвесить все "за" и "против" и только тогда, если надумаем, послать весточку Высоцкому. Лишь потом мы узнали, что в замке под Веной у всех вновь прибывающих эмигрантов обязательно спрашивали, есть ли у кого какие адреса в России, кому нужно отправить вызов. И Игорь просто отдал наш листок, а сам поехал дальше.