Виктор Савин - Прошу к нашему шалашу (сборник)

В самый разгар заячьего хоровода возле елани произошел необыкновенный переполох. Снизу, от речки Рябиновки, к Шихан-камню пробиралось какое-то страшное чудовище. Было слышно, как с шумом, грохотом валятся сухие, подгнившие деревья, трещат сучья. И будто поднимается ветер, ураган, который ширится, распространяется по всей Моховой горе.

Зайцев на поляне как не бывало.

А трое юннатов в шалаше лежат, от страха ни живые ни мертвые. Как только послышался шум, Боба сжался в комочек, притиснулся к Светлякову, лежавшему рядом, и спросил шепотом, словно задыхаясь:

- Кто это там?

- Не знаю,- ответил Гриша.

- А не медведь это?

- Может, и медведь.

- Тише, молчите! - шикнул на них Славик. - Если медведь, так надо затаиться, не дышать. Он, наверно, идет пить из ключа.

А шум из-под горы приближался. Сучья в чаще трещали так громко, что уже казалось, будто кто-то стреляет из ружья. А вокруг было уже совершенно темно. Ребятам в шалаше стало невыносимо душно, жарко.

Когда напряженное ожидание, страх были раскалены до предела, Гриша выбрался из шалаша, встал и пошел в темноту.

- Куда ты? - полушепотом спросил Славик.

Ответа не последовало.

Светляков подошел к кучке хвороста, заготовленного на ночь. Взял тут же трубку бересты, зажег ее и подсунул под сухую, красную хвою. Она вспыхнула, как порох. Пламя взметнулось высоко вверх и словно обожгло, подкинуло ввысь темный ночной полог, образовало широкий и светлый шатер, в котором отчетливо обозначились высокая скала, шалаш между двумя рябинами, перекладина на двух колышках над потушенным с вечера костром. И сразу вокруг все как будто ожило, окрасилось в яркие, сказочные цвета. И ручеек, вытекающий из родника, зажурчал вроде веселее.

- Вылезайте, чего вы трусите! - крикнул Светляков товарищам. - К огню-то никакой зверь не подойдет!.. Эй, кто там?

То ли от огня, то ли от крика тот, кто шел из-под горы, вдруг шарахнулся в сторону и помчался по опушке леса вверх, мимо Шихан-камня.

Утром, когда все вокруг зазолотилось, засверкало, заискрилось, проснулись и ребята.

После завтрака Боба храбро сказал:

- Пойдемте посмотрим следы.

- Какие следы?

- Ну, какие... Кто вчера в потемках тут ходил... Трещал здорово.

- А если медведь трещал?

- Все равно, медвежьи следы посмотрим. Он ведь убежал далеко.

- Далеко ли? Может, где притаился за Шихан-камнем.

И вот ребята направились в глубь леса. Но что тут увидишь? Высокие травы все перепутаны, примяты, у некоторых скушены вершинки, некоторые точно в жгуты закручены, а под травами - шатры, ходы, выходы. Разберись-ка, кто тут был, что делал. А в самой чащобе и подавно растеряешься. Кажется совершенно невероятным, чтобы здесь кто-то ходил, торил тропы. А присмотришься - и тут все обжито, освоено. Вот разрытый муравейник, вот гнилой пень, земля возле которого превращена в пыль, а в пыли - перья: серенькие, белые, рыжие. Не иначе - это птичья купальня. А вот...

- Сюда, ребята, сюда! - крикнул Славик, рассматривая глубокие вмятины на гладкой и влажной земле, подернутой коротким зеленым мхом. - Это же лосиные следы!

Подходят Гриша и Боба. И верно: на небольшой плешинке на мочажине отчетливо виднеются оттиски раздвоенных копыт, похожих на коровьи. Только эти следы гораздо больше коровьих.

- Ну да, тут была лосиха. - говорит Гриша. - Вот и маленькие следы, лосенковы.

Ребята начали изучать следы: откуда лосиха шла, куда направилась. Сразу за мочажиной следы затерялись в траве, в кочках, в кучках хвороста. Мало-помалу ребята разобрались и вышли на торную тропу, проложенную через чащобу. По вдавленным в землю травам, по раскрошенным трухлявым гнилушкам, по обломанным на деревьях сучкам и поваленным сухостойным жердям видно было, что здесь лосиха проходила много раз. Но куда, зачем?

По звериной тропе следопыты направились вверх, мимо Шихан-камня. На открытых местах, на еланях, тропа терялась, а в густом лесу обозначалась вновь. На тропинке попадались клочья выбитого ногами пушистого мха, обнаженные корни деревьев. Ребята шли осторожно, вглядываясь вперед, по сторонам. Казалось, что лосиха где-то тут поблизости. Теперь утро, и она где-нибудь пасется на лужайке вместе со своим теленком. А травы сейчас сочные, росные.

Шедший впереди Славик Кудреватых вдруг остановился, повернулся к ребятам и приложил палец к губам.

- Молчок, ребята! - шепнул он.

- А что? - так же тихо спросил Гриша Светляков.

- Смотрите, впереди на лужайке кто-то копошится.

На небольшой еланьке в траве будто перекатываются один через другой два футбольных мяча. И оба рыжие, как новенькие.

- Это собачата играют, - сказал Боба.

- Какие тебе собачата! - возразил Гриша. - Это лисенки.

- Н-ну? Вот бы их поймать!

У ребят тотчас же созрел план: обойти лужайку с трех сторон, подкрасться к зверькам и схватить их. Припав к земле, Славик медленно пополз вперед по тропинке, а его товарищи пошли в обход: один справа, другой слева, а потом тоже ползком стали пробираться к резвящимся кутятам.

Первым на краю маленькой лесной поляны оказался Славик. Он подполз к ней из-за густого черемухового куста. Увлекшиеся игрой рыжие, гладкие, почти круглые звереныши продолжали барахтаться в траве, стараясь подмять друг друга под себя. Наконец один из противников сдался: лежа на спине, он поднял вверх все свои четыре лапы, а победитель навалился на него грудью, прижал к земле и торжествующим взглядом окинул поляну, словно говорил окружающим, деревьям, кустам: "Глядите, какой я сильный, проворный!"

В это время глаза Славика встретились с глазами зверенка. Очки следопыта моментально запотели, а сердце затрепыхалось, как у птички, зажатой в кулаке.

- Рыси, рыси! - закричал он, поднимаясь на ноги и убегая от светлой солнечной полянки.

А вслед за ним бежали и товарищи.

- Откуда ты взял, что рыси?

- Какие рыси? - спрашивали его уже у шалаша под Шихан-камнем Гриша и Боба.

- Ну да, рыси, - отвечал Славик. - Я сразу узнал: уши торчат, а на кончиках кисточки. И глаза такие злющие, колючие. Как поглядел в них, меня ровно кипятком ошпарило.

Храбрившийся до этого Скороспелкин сразу притих и стал уговаривать ребят отправиться домой. Дескать, делать тут больше нечего. Лосиху все равно не увидим. Вчера за нею, наверно, гналась рысь, она поэтому и бежала сломя голову. Может, ее и в живых-то уже нет.

Славик и сам был такого мнения, что неплохо бы уйти из этого страшного места. Дома-то куда лучше, спокойнее. Можно бы покупаться, позагорать на озере. Только вот что сказать потом в отряде, в дружине, когда спросят о лосихе.

- Как ты думаешь, Гриша? - обратился Славик к Светлякову. - Что будем делать дальше?

- Групповоду виднее, - ответил тот уклончиво.

- А все же? Я советуюсь с вами. Нам всем поручили выследить зверя.