Василий Шукшин - Брат мой

-- А кричим: "Коммунизм! Коммунизм!"

Секретарь проводил его взглядом, повернулся к Сене.

-- Кто это, не знаешь?

Сеня пожал плечами.

-- А ты чего стоишь тут?

-- Уже пошел, все.

Грустный грустно шагая серединой улицы -- большой, солидный. Круглая большая голова его сияла на солнце.

Сеня догнал его.

-- Разволновался? -- спросил он.

-- Заелся ваш секретарь-то, -- сказал грустный, глядя перед собой. -Заелся.

-- Он зашился, а не заелся. Погода вот-вот испортится, а хлеб еще весь на полях. Трудно.

-- Веем трудно, -- сказал грустный. -- У вас чайная где?

-- Вот, рядом,

-- Заелся, заелся ваш секретарь, -- еще раз сказал груст-ный. -Трудно, конечно, такая власть в руках -- редко кто не заестся.

-- Ты из города?

-- Да.

-- У тебя там на авторемонтном никого знакомого нету?

-- А что?

-- Пару валов надо...

-- Волов?

-- Валов. Коленчатых.

Грустный человек грустно посмеялся.

-- Мне послышалось: волов. Надо подумать.

-- Подумай, а?

Подошли тем временем к чайной. Вошли в зал. Грустный сказал:

-- Сейчас... Сделаем небольшой забег -- что-нибудь со-образим.

-- Какой забег?

-- В ширину.

Сеня не понял. Грустный опять посмеялся.

-- Ну, выпьем по сто пятьдесят... Выражение такое есть. -- Он грузно опустился на стул, портфель поставил на стол. -- Садись.

-- Слушай, туг же нет по сто пятьдесят.

-- Как?

-- Не продают.

-- Тьфу!.. Демократия!

-- Красного можно.

-- Ну, возьми хоть красного. На деньги.

Сеня принес бутылку вина, стакан.

-- А себе стакан?

-- Мы же в город поедем. На мотоцикле же. Как я пове-ду-то?

-- А, валы-то... -- Грустный налил полный стакан, вы-пил, перекосился. -- Ну и гадость!.. Чего только не надела-ют. -- Налил еще полстакана и еще выпил. -- От так.

Закурили.

-- Валы, говоришь?

-- Валы.

-- Прямо хоть караул кричи?

-- Точно. Погода стоит...

-- Мне бы ваши заботы... А на кой они тебе сдались, эти валы?

-- Я же тебе объяснял: полетел...

-- Нет, я про тебя говорю. Машина-то чья?

-- Моя.

-- Личная?

-- Какая личная!..

-- А, государственная?

-- Ну.

-- А почему тебе жарко?

-- Так я же на ней работаю!

-- А ты не работай. Нет валов -- загорай. У них же все есть -- пусть достанут. Они же самые богатые в мире. Они вообще самые свободолюбивые. Законов понаписали -- во! -- Грустный показал рукой высоко над полом. -- А все без толку. Что хотят, то делают.

Сеня оглянулся в зал.

-- Чего ты орешь-то?

-- Братство! Равенство!.. -- Грустного неудержимо пове-ло. Он еще выпил полстакана. -- Они на "Волгах" разъезжа-ют, а мы вкалываем -- равенство.

Сене было нехорошо. Он не знал, что делать.

-- Брось ты, слушай, чего ты развякался-то? Поедем за валами.

-- Вот им, а не валы! Пусть они на своих законах ездят. Я им покажу валы... -- Грустный вылил остатки в стакан, выпил. -- Пусть они -- петушком, петушком... Пошли их к...

-- Да мне нужны валы-то, мне-е! -- Сеня для убедитель-ности постучал себя пальцем в грудь.

-- Вот им -- принципиально! -- Грустный показал фигу.

-- Значит, не поедем?

-- Нема дурных, как говорил...

-- Что же ты мне, гад, голову морочил? Я счас возьму бу-тылку, как дам по твоей люстре, чтоб ты у меня рабочее время не отнимал. Трепач.

-- Потише, молодой человек. Сопляк. Разговаривать на-учились! Еще гадом обзывается... Я тебе найду место. Надо честно работать, а не махинациями заниматься! -- Грустный явно хотел привлечь внимание тех немногих посетителей, которые были в зале. -- А я на махинации не пойду!

Сеня оглянулся -- никого знакомых мужиков не было. А одному такую глыбу не свалить. Это, видно, понял и груст-ный, и это его приободрило.

-- Щенок еще, а уже махинациями занимаешься! Хими-чишь уже... Я вот отведу сейчас в одно место, там тебе пока-жут валы.

-- Вот сука! -- удивился Сеня. И хотел было уже идти. И увидел, как в чайную вошел Микола... Повернулся к груст-ному и коротко и властно скомандовал: -- Встать!

Теперь удивился грустный. Маленькие его глаза вовсе со-шлись у переносья.

-- Что-о?..

-- Микола! -- позвал Сеня. -- Иди-ка сюда, тут твои поршня требуются.

Огромный грязный Микола пошел к столику...

Грустный трухнул.

-- Чего? -- спросил Микола.

-- Шпион, -- показал Сеня на лысого. -- Счас мы его ло-вить будем. Встать!

-- Брось дурить-то...

-- Микола, ты бери портфель -- там факты лежат, -- а я буду его окружать. -- Сеня двинулся "окружать".

Лысый взял портфель и пошел из чайной.

-- Хулиганье, черти.

Сеня провожал его до двери. У двери дал ему хромой ногой пинка под зад.

-- От-тюшеньки мои!

Лысый оглянулся во гневе...

-- От так!.. по мягкой по твоей! -- Сеня еще разок достал лысого. -Микола, иди, тут с моей ногой ничего не сдела-ешь -- она у него как перина. Тут кувалду надо...

Лысый плюнул и ушел от греха подальше.

Все сидевшие в зале с интересом и любопытством наблю-дали за этой сценой.

Сеня вернулся к столику, где стоял Микола.

-- Ты чо делаешь-то? С ума, что ли, сошел?

-- Посулил, гад такой, вал достать, а сам обманул.

-- Какой вал?

-- Коленчатый. У нас вал полетел, а запасного нету. У вас нету?

-- Что ты!..

-- Хоть матушку-репку пой. К Макару, что ли, еще съез-дить...

-- А что это за человек-то был?

-- А хрен его знает.

-- Так он же тебя счас посадит.

-- Не посадит. А в "Заре" нет запасных, не знаешь?

-- Ты лучше иди отсюда, он счас с милиционером придет.

Сеня посмотрел в окно, потом на Миколу.

-- Да? Вообще-то лучше, конечно, без приключений... -- И Сеня скоренько похромал из чайной.

Микола подошел к стойке, посмотрел меню...

Задумался, посмотрел в окно и тоже пошел из чайной.

-- Еще в свидетели счас запишут, -- сказал он буфетчице на прощание.

...Только к вечеру Сеня добыл вал. Но теперь у него стал мотоцикл. Сеня, грязный по уши, копался в нем.

...Микола издалека узнал знакомую маленькую фигурку на дороге. Подъехал, остановился.

-- Чего у тебя?

-- Прокладку пробило... Зараза. Весь изматерился.

Микола подошел, тоже склонился к мотоциклу.

-- Вроде сделаю, начну заводить -- чихает пару раз и глохнет.

Микола внимательно исследовал неполадку... Покачал головой.

-- Надо новую.

-- Надо... Курево есть?

-- Есть.

-- Давай перекурим это дело.

Микола, вынимая из кармана папиросы, увидел коленча-тый вал.

-- Достал?

-- Достал. Новенький. Если теперь кто сунется еще раз к моей машине, стрелять буду.

-- А где достал?

-- Тайна, папаша, покрытая мраком.

-- Трепло.

-- Там больше все равно нету.

...Сидели, курили.

Мимо, по тракту шли и шли машины, груженные хлебом.

Навстречу ехали пустые. А когда машин не было, слышно было, как в сухом теплом воздухе стрекочут кузнечики и за-ливаются вверху невидимые жаворонки.

Поле за трактом было уже убрано; земля отдыхала от гула машин и тучной ноши своей -- хлеба. Только одинокие све-жие скирды соломы золотились под солнцем.