Федор Сологуб - Мелкий бес

Саша поцеловал ее руку, и сделал это ловко, и с большим удовольствием. Поцеловал уже заодно руки и Дарье с Валерией, — нельзя же их обойти! — и нашел, что это тоже весьма приятно. Тем более, что они все три поцеловали его в щеку, — Дарья звонко, но равнодушно, как доску, — Валерия нежно, — опустила глаза, — лукавые глазки, — легонько хихикнула и тихонько прикоснулась легкими, радостными губами, — как нежный цвет яблони, благоуханный, упал на щеку, — а Людмила чмокнула радостно, весело и крепко.

— Это — мой гость, — решительно объявила она, взяла Сашу за плечо, и повела к себе.

Дарья сейчас же и рассердилась.

— А твой, так и целуйся с ним! — сердито крикнула она. — Нашла сокровище! Никто не отнимет.

Валерия ничего не сказала, только усмехнулась, — очень ей любопытно с мальчишкой разговаривать. Что он понимает!

В Людмилиной горнице пахло сладко, все вещи стояли нарядные и светлые, виднелись разнообразные флакончики с духами, с душистыми водами, баночки, коробочки, веера, и несколько русских и французских книжек.

— А я тебя сегодня ночью во сне видела, — хохоча рассказывала Людмила, — ты, будто бы, у городского моста плавал, а я на мосту сидела, и тебя на удочку выудила.

— И в баночку положили? — смешливо спросил Саша.

— Зачем в баночку?

— А куда же?

— Куда? Нарвала за уши, да назад в реку кинула.

И Людмила звонко и долго хохотала.

— Ишь вы какая! — сказал Саша. — А что вы мне сегодня хотели сказать?

Людмила смеялась, и не отвечала.

— Обманули, видно, — догадался Саша. — А еще обещали показать что-то, — укоризненно сказал он.

— Я тебе покажу! Хочешь есть? — спросила Людмила.

— Я обедал, — сказал Саша. — Экая вы обманщица!

— Нужно очень мне тебя обманывать. Да никак от тебя помадой разит? — вдруг спросила Людмила.

Саша покраснел.

— Терпеть не могу помады! — досадливо говорила Людмила. — Барышня помаженная!

Она провела рукою по его волосам, замаслила руку, — и хлопнула его легонько по щеке.

— Пожалуйста, не смей помадиться! — сказала она.

Саша смутился.

— Ну ладно, не буду, — сказал он. — Строгости какие! Душитесь же вы духами!

— То духи, а то помада, глупый! нашел сравнить! — убеждающим голосом сказала Людмила. — Я никогда не помажусь. Зачем волосы склеивать! Духи — совсем не то. Дай-ка я тебя надушу. Желаешь? Сиренькой надушу, — желаешь?

— Желаю, — сказал Саша, улыбаясь.

Ему приятно было думать, что он принесет домой аромат, и опять удивит Коковкину.

— Кто желает? — переспросила Людмила, взяла в руки скляночку с серингой, и вопросительно и лукаво смотрела на Сашу.

— Я желаю, — повторил Саша.

— Ты же лаешь? лаешь? вот как! лаешь! — весело дразнилась Людмила.

Саша и Людмила весело хохотали.

— Уж не боишься, что задушу? — спросила Людмила, — помнишь, как вчера струсил?

— И ничего не струсил, — вспыхнув, горячо отвечал Саша.

Людмила, посмеиваясь и дразня мальчика, принялась душить его серингой. Саша поблагодарил, и опять поцеловал ее руку.

— И, пожалуйста, остригись! — строго сказала Людмила, — что хорошего локоны носить! Лошадей прической пугать.

— Ну ладно, остригусь, — согласился Саша, — ужасные строгости!

— Я люблю стриженых молодых людей, заметь это, — важно сказала Людмила, и погрозила ему пальцем.

С тех пор Людмила повадилась чаще ходить к Коковкиной, для Саши. Она старалась, особенно вначале, приходить, когда Коковкина не бывала дома. Иногда пускалась даже на хитрости, — выманивала старуху из дому.

Дарья сказала ей однажды:

— Эх ты, трусиха! Старухи боишься! А ты при ней приди, да его и уведи, — погулять.

Людмила послушалась, — и уже стала приходить, когда попало. Если заставала Коковкину дома, то, посидев с нею недолго, уводила Сашу погулять, — но при этом задерживала его только на краткое время.

Людмила и Саша быстро подружились, — нежною, но беспокойною дружбою. Сама того не замечая, уже Людмила начала развращать Сашу, будя в нем преждевременные, пока еще неясные стремления да желания.

Саша часто целовал Людмилины руки, — тонкие, гибкие пясти, покрытые нежною, упругою кожею, — сквозь ее желтовато-розовую ткань просвечивали извилистые синие жилки. И выше — длинные, стройные, — до самого локтя легко было целовать, отодвигая широкие рукава.

Саша иногда скрывал от Коковкиной, что приходила Людмила. Не лгал, — только умалчивал. Да и как бы солгать, — могла же сказать и служанка. И молчать-то о Людмилиных посещениях не легко было Саше: Людмилин смех так и раял в его ушах. Хотелось поговорить о ней. А сказать — неловко с чего-то.

Саша быстро подружился и с другими сестрами. Всем им целовал руки, и даже скоро стал девиц называть — Дашенька, Людмилочка да Валерочка.

Однажды Людмила встретила Сашу днем на улице, сказала ему:

— Завтра у директора старшая дочка именинница, — твоя старушка пойдет?

— Не знаю, — сказал Саша.

— И уже радостная надежда шевельнулась в его душе, и даже не столько надежда, сколько желание: Коковкина уйдет, а Людмила как раз в это время придет, и побудет с ним. Вечером он напомнил Коковкиной о завтрашних именинах.

— Чуть не забыла, — сказала Коковкина. — Схожу. Девушка-то она такая милая.

И впрямь, когда Саша вернулся из гимназии, Коковкина ушла к Хрипачам. Сашу радовала мысль, что на этот раз он помог удалить Коковкину из дому. Уже он был уверен, что Людмила найдет время придти.

Так и сталось, — Людмила пришла. Она поцеловала Сашу в щеку, дала ему поцеловать руку, и весело засмеялась, а он зарделся. Людмила принесла опять новые духи, Rosiris, и надушила ими Сашу. Это был аромат влажный, сладкий, цветочный, — плотский и сладострастный ирис, растворенный в сладко-мечтающих розах.

И еще Людмила принесла узенькую коробку в тонкой бумаге, сквозь которую просвечивал желтоватый рисунок. Села, положила коробку к себе на колени, и лукаво поглядела на Сашу.

— Финики любишь? — спросила она.

— Уважаю, — сказал Саша со смешливою гримаскою.

— Ну вот я тебя и угощу, — важно сказала Людмила.

Она развязала коробку, и сказала:

— Ешь.

А сама вынимала из коробки по ягодке, вкладывала их Саше в рот, и после каждой заставляла целовать ей руку. Саша сказал:

— Да у меня губы сладкие.

— Что за беда, что сладкие, целуй себе на здоровье, — весело ответила Людмила, — я не обижусь.

— Уж лучше же я вам сразу отцелую, — сказал Саша смеючись.

И потянулся было сам за ягодой.

— Обманешь, обманешь! — закричала Людмила, проворно захлопнула коробку, и ударила Сашу по пальцам.

— Ну вот еще, я — честный мальчик, уж я-то не обману, — уверял Саша.

— Нет, нет, не поверю, — твердила Людмила.

— Ну хотите, вперед отцелую? — предложил Саша.