Федор Сологуб - Мелкий бес

Логин лишен воли влиять на порядок вещей; «казенный пирожок» или «инспекторское место» его также не прельщают, а потому внешняя жизнь, испытующая его безобразием, постепенно теряет для него осмысленность, значение и даже реальность. Она ему только «кажется» («все в городе производило впечатление жизни мирной и успокоенной») [123] Сологуб Федор. Тяжелые сны. Роман. Рассказы. Л., 1990. С. 57. и создает «прочную иллюзию томительно-неподвижного сновидения». [124] Там же. С. 95.

Герой «Тяжелых снов» находится как бы на пороге здоровья и психического расстройства, в состоянии «полусна-полубреда», скуки, тоски и томления: «Все колебалось в туманном сознании Логина», «томило ощущение сна и бездеятельности»; «Душа колебалась, как на качелях», или даже «за порогом сознания» [125] Там же. С. 24, ИЗ, 194, 229. (ср. у Шопенгауэра: «Жизнь качается, подобно маятнику, взад и вперед, между страданием и скукой, которые оба действительно суть ее последние части»). [126] Шопенгауэр А. Мир как воля и представление. Перевод А. Фета. СПб., 1898. С. 324.

Угнетенная психика Логина едва сдерживает напор асоциальных инстинктов: не без усилия над собой он преодолевает запретное влечение к Леньке — мальчику, которого он взял на воспитание; его томит сладострастное желание мучить и истязать Анну. В этой непосильной борьбе его сознание ослабевает («злоба и ненависть овладели Логиным»), и он совершает «зверское преступление» — убивает Мотовилова («Опять взмахнул топором, еще и еще. Хряск раздробляемых костей был противен. Отвратительна была размозженная голова. (…) Чувствовал почти облегчение, почти радость»). [127] Сологуб Федор. Тяжелые сны. Роман. Рассказы. С. 230.

Картины «тяжелых снов», галлюцинаций и кошмаров Логина (а также Клавдии Кульчицкой) были исполнены Сологубом с художественным мастерством и психологической достоверностью. Критики справедливо отмечали, что он владеет «поразительной способностью воспроизводить болезненные состояния души, истерические ощущения (…) сны, видения, кошмары, химеры и т. п. В этом направлении он достиг колоссальных и удивительных результатов. Его область между грезой и действительностью. Он настоящий поэт бреда». [128] Залетный И. [Гофштедтер И. Л.]. Критические беседы: «Тяжелые сны» Федора Сологуба // Русская беседа. 1896. № 3. С. 179. (В выписке из этой публикации Сологуб сделал примечание: «Я — настоящий поэт бреда»). [129] ИРЛИ. Ф. 289. On. 1. № 538.

В 1905 году в связи с переизданием «Тяжелых снов» В. В. Розанов заметил: «Письмо автора не везде ровно, там, где он касается редких случаев психологии и жизни, именуемых неопытною юностью и недоучившимися своей науке профессорами „извращенностью“, там письмо его приобретает такую силу и глубину, что страницы его романа хочется назвать, в данном направлении и с данным содержанием, первенствующими в нашей литературе». [130] Розанов В. Тяжелые сны. Роман Федора Сологуба. 2-е изд-е. СПб., 1906 // РГБ. Ф. 386. Карт. 58. № 28. Л. 4.

В подготовительных материалах к роману имеется выписка, из которой следует, что Сологуб стремился вложить в образ Логина черты психического нездоровья: «Raptus melancholicus: Больной стремится не к достижению цели, а лишь к внешнему выражению того, что тяготит его сознание, к проявлению ужасного невыносимого состояния, требующего какого бы то ни было изменения. В образе действий нет плана, целесообразности, а больной действует как слепой, как бы конвульсивно. Необузданность, жестокость: убивая, отвратительно калечит. По совершению действия всегда чувствует облегчение, мгновенно освобождается от мучительного состояния». [131] Сологуб Федор. Материалы к стихотворениям, художественной прозе, статьям, заметкам и т. д. Наброски, конспекты, канва, темы и пр. Написаны на карточках II ИРЛИ. Ф. 289. On. 1. № 538. Конв. 12.

Работа над романом явилась подготовкой к созданию образа Передонова, преемственного по отношению к Логину. Оба героя переживают отсутствие душевного равновесия, ужас перед предметным миром, который сублимируется в сходных видениях: Логину в столбах дорожной пыли мерещится морока , или мара , то есть — бес (синонимы, приведенные в словаре В. Даля); Передонова преследует пыльная Недот ы комка («мелкий бес»). Оба героя испытывают непреодолимое влечение к деструкции, мучительству и осквернению (ср.: «Угрюмый Каин прятался в тайниках души» Логина; [132] Там же. С. 226. каинская злоба и «томительный зуд к убийству» угнетали Передонова (гл. XXV)). [133] С. 200 наст. изд.

Портрет современника, представленный в «Тяжелых снах», отличался эмоциональной новизной и был одним из первых в русской литературе изображением человека fin de siecle. «Мир страстей и слепых инстинктов, царство седого хаоса — вот что открыто ему. (…) Мир внутренний, но не внешний, мир призраков, а не реальностей, мир больных или сосредоточенных в себе людей, от жизни ушедших или к ней не пришедших, — вот его сфера, его стихия, его пафос», — определил объект художественного исследования Сологуба А. С. Долинин. [134] Долинин А. Отрешенный (К психологии творчества Федора Сологуба) II Заветы. 1913. № 7. Отд. II. С. 67.

Пророческую оценку этому «приобретению» русской беллетристики дал переводчик романа на немецкий язык Александр Браунер в письме к Л. Я. Гуревич: «В России, вероятно, вся эта критическая шваль набросится на роман и станет доказывать, что Сологуб по крайней мере „кликуша“, и не заметит только, что и „Т(яжелые) сны“ должны быть написаны, что все они „всего только“ выражение нашего времени, что Логин — абсолютный тип индивидуалиста и fin de siecle». [135] Гречишкин С. С. Архив Л. Я. Гуревич// Ежегодник Рукописного отдела Пушкинского Дома на 1976 год. Л., 1978. С. 12. (Роман тогда осудили фактически все, не одна только «критическая шваль»). [136] «„Тяжелые сны“ написаны с поразительной мещанскою грубостью и производят впечатление пустой и бессодержательной фантазии», — отмечал А. Волынский (см.: Северный Вестник. 1896. № 12. С. 239); «Невозможной неряшливой бессмыслицей» назвал роман Л. Толстой (см.: Толстой Л. Н . Письмо Л. Я. Гуревич от 8–9 ноября 1895 г. // Толстой Л. Н. Полн. собр. соч. М., 1954. Т. 68. С. 250). По мнению М. Горького, произведение Сологуба представляло собой «неудачную попытку набросать картину „декаданса“ в нашем интеллигентом обществе и дать серию портретов людей, расшатанных и угнетенных жизнью, современных людей с неопределенными настроениями, с болезненной тоской о чем-то, полных искания чего-то нового и в жизни и в самих себе». [137] Горький М. Еще поэт: Федор Сологуб. Стихи. Книга первая // Горький А. М. Собр. соч. В 30 т. М., 1953. Т. 23. С. 120.