Валериан Скворцов - Сингапурский квартет

- Пусть едет медленно, - велел отец.

- Езжай мягко, - сказал в переговорное устройство Клео водителю.

- Понятно, хозяин, - ответил тот и покатил с холма к Орчард-роуд мимо мусульманской молельни на первом этаже гостиницы "Наследный принц".

Старый Лин Цзяо, воспользовавшись передышкой от кашля, задремал. В полузабытьи он наслаждался блаженным состоянием расслабленности и безопасности. Он вяло подумал: в жизни всякого человека есть время быть, а есть время иметь, он был когда-то, а теперь он имеет все, но его-то практически нет.

- Отец, - сказал сын в слуховой аппарат, - мы приехали. Ты пойдешь сам? Или приказать коляску?

- Что так сотрясает землю? - спросил Лин Цзяо, тревожась из-за вероятности того, что сотрясает только его.

- Строят метро. Вбивают сваи. В Сингапуре расширяют сеть метро, отец. Поезда ходят по подземным рельсам.

Клео с отвращением смотрел на желтые щиты с красными полосами, за которыми машины вбивали в грунт стальные сваи. Строители вывесили плакат: "Мы идем за вами дорогой прогресса!" Клео не удалось заполучить подряд на подземке. Чиновники, боявшиеся малейшего подозрения в коррупции, которая в любых размерах каралась пожизненным заключением, предпочитали не связываться с ним.

Лица европейцев в вестибюле гостиницы "Мандарин" казались зеленоватыми в сполохах реклам. Голова отца наоборот - синей. Кровь на белых и желтых тоже выглядит иначе, подумал Клео. На трупах азиатов она маслянистее... Злость не отпускала его. Про золоченый кулак Клео забыл...

Привратники внесли отца в гостиницу. Сержант, сдававший от дверей назад черный "мерседес" с тремя звездочками на номерной плашке - видимо, генеральский, - придержал машину, пропуская их и Клео. Несколько черных автомобилей с военными номерами выстроились в линейку там, где парковаться не разрешалось. Клео разыскал глазами своего водителя, повел подбородком в сторону военных. Знак: расспроси осторожно водителей. Телохранитель кивнул.

Приезжий из Гонконга доктор-травник появлялся в Сингапуре два раза в год. Конечно, и местных лекарей было достаточно на улице Телок Эйр, где врачи, набравшиеся социалистических идей, выставляли в окнах контор плакаты с надписью "Давайте станем некурящим народом!" Но, в отличие от них, гастролер не набрасывался с вопросником для закладки ответов в компьютер, а отвешивал по старинке полный "коу-тоу", то есть складывался в глубоком поклоне. Как и полагалось ученому мужу, он ни о чем не спрашивал. Смотрел и понимал.

Гонконгский травник обладал несомненными признаками мудрости. Пучок волосков произрастал из ухоженной бородавки на левой щеке. Очки в стальной оправе впивались в переносицу и виски. Бугристый шрам на шее Лин Цзяо не вызвал у него никакого интереса. Внешние признаки для врача, повидавшего всякое, несущественны.

Травник не подвел. Долго ощупывал запястья отца, лодыжки. Отогнул веки. Зацепив пальцами, вытянул язык больного и надолго задумался в этой позиции. Лин Цзяо пучил глаза от невозможности сглотнуть. Затем доктор неторопливо отвинтил колпачок авторучки пекинского завода "Процветание". Золотое перо выводило красивые иероглифы: "Напряженная и длительная борьба, работа, невоздержание и приверженность к излишествам, включая половые, поставили пациента в положение, когда его личное время истекает быстрее общего. Силы исчерпываются, обгоняя смены сезонов".

Почтительно, двумя руками он протянул отцу листок.

Лин Цзяо прочитал диагноз, посидел несколько минут с закрытыми глазами. Правилами игры предполагалось глубокое осмысление ученых суждений травника и затем изъявление согласия с ними медлительным кивком. Дальше происходило самое важное - писание рецепта, поскольку именно к нему прилагался счет.

Клео, скрывая зевоту, посмотрел в окно двенадцатого этажа. Далеко внизу ненавистная стройка линии метрополитена уродовала проспект. Как шрам.

- Пожалуйста, рецепт для вашего уважаемого отца, - произнес секретарь травника.

К розовому листку была пришпилена ещё и записка. Обращались в ней к Клео его китайским именем - Лин Цэсу, что допускалось только для домашних. С сайгонских времен Клео Сурапато считался яванцем, ставшим гражданином Сингапура. Он негодующе поднял глаза.

- Вам, - сказал нагловато секретарь травника.

В бумаге говорилось:

"Уважаемый господин Лин Цэсу!

Примите наилучшие пожелания от давнишних друзей, имена которых, вам, известному финансисту, вполне справедливо покажутся малозначительными. Возможно, вам доводилось среди несомненно важных и неотложных забот слышать о братьях из "Бамбукового сада..."

Клео перевел взгляд в конец страницы, на подпись:

"Капитан Бамбуковых братьев Сы, сын капитана Сы".

3

За забором верфи "Кеппел" скрежетало судовое железо, с которого обдирали ржавчину. Отвратительный шум проникал в просторный вестибюль биржи. Бруно Лябасти, переговорив со своим брокером, вышел на улицу, и, пока он шел к стоянке такси, у него совсем заложило уши. Китаец за рулем "мазды" выжидающе смотрел в зеркало заднего вида, с которого свисала гроздь амулетов. Бруно улыбнулся зеркалу и сказал:

- По окружной, пожалуйста, вокруг залива.

- Первый раз в этом городе, сэр? Туризм, бизнес?

- Да как сказать... И то, и другое.

- О-о-о! И то, и другое... О-о-о!

Сингапурская вежливость холодна, как дверная ручка. Она замешана на материальном интересе, и только. Нечто вроде этикетки. Всякому товару своя. Восторг был обязан выгодному маршруту в "мертвый" час.

Радио, по которому диспетчер на пекинском диалекте оповещал о пассажирах, скрипело и взвизгивало.

- Делаем деньги, сэр?

Дурацкий вопрос входил в дежурный комплект приемов поддержания вежливой беседы.

- А сколько сам зарабатываешь? - сказал, переходя на китайский Бруно.

- О-о-о! Зарабатываю! - повторил таксист, поглощенный сообщениями рации. Потом спохватился. Полуобернувшись, пытался сообразить: ослышался или заморский дьявол действительно говорит на языке Поднебесной?

- Вы спрашивали, сколько я зарабатываю, сэр, - ответил он на всякий случай по-английски. - Если говорить о расходах...

Бруно опередил:

- Налоги, взнос за квартиру, семья, дети в колледже, да ещё содержанка, разумеется, молоденькая и требующая французской парфюмерии...

- О-о-о! Французской парфюмерии... Сэр и ещё раз сэр!

- Что значит - ещё раз?

- Вы, наверное, большой писатель, сэр, а значит я должен обращаться к вам "сэр и сэр"... С двойным почтением. О-о-о! Откуда вы знаете про парфюмерию?

Дом, дети, стареющая подруга жизни, наложница, неприкасаемый банковский депозит, предназначенный для дорогостоящего гроба: в мир предков следует явиться преуспевающим... Как однотипны эти ребята! От воротил до "младших братьев" всемогущего "Бамбукового сада", в общак которого с каждого доллара, набрасываемого электронными счетчиками сингапурских такси, автоматически отчислялись пятнадцать центов. Из этих пятнадцати два цента шли лично ему, Бруно Лябасти.