Валериан Скворцов - Сингапурский квартет

До встречи с бывшим марксистом из Москвы оставалась четверть часа. В том, что Севастьянов правоверный коммунист, сомневаться не приходилось. Согласно справкам, рассылаемым информационными агентствами для банков, российские финансисты в прошлом и настоящем - красные шишки. Иначе откуда бы у них водились деньжата?

Жоффруа завернулся в шелковое кимоно. Дернув за шнурок, опустил шторы. Вдавил клавишу, запустив электронную защиту компьютера. Какие-то импульсы, природа которых оставалась доступной пониманию лишь дяди Пиватски, предупреждали перехват сведений при вызове их на экран из электронной картотеки Индо-Австралийского банка. Что же за спиной у русского с корсиканской фамилией? Жоффруа набрал код допуска в банк данных.

Когда в веренице малозначащих сведений на экран выплыла фамилия Петракова, его сделки с "Ассошиэйтед мерчант бэнк" и преследование по суду Амоса Доуви, знакомство с Клео Сурапато и связи с Индо-Австралийским банком, стало ясно, что можно и промахнуться, недооценив собеседника. Требовалась основательная подготовка.

Жоффруа включил "глаз" телекамеры, установленной в операционном зале.

На экране, вмонтированном в панель рядом с компьютером, возникли подголовник кресла и стол старшего бухгалтера. У стола в кресле, ожидая подпись на кассовом ордере, томился китайский джентльмен в линялых трусах, майке и шлепанцах. Он прижимал к животу четыре или пять пачек гонконгских долларов, стянутых резинками. Старинный клиент, который не доверял чекам, вообще не доверял никаким бумажкам, кроме дензнаков, и менял валютную наличность на наличность... У прилавка кассира бородач с сигарой, французский консул, и прилетевший из Парижа бледный, с синяками под глазами, полицейский комиссар в темном костюме, похожий на де Голля, перебирали пачки счетов. Откладывали те, что были подписаны контролером, выбросившимся с восьмого этажа четыре дня назад. Странная смерть, растрат за контролером не осталось... Впрочем, в Бангкоке некоторым фарангам, как азиаты называют белых, на роду написано выброситься или быть выброшенными с балкона высотки. Если человек отправился в Азию, как говорит дядя Пиватски, не исключено, что он отправился именно за смертью и не нужно искать иных объяснений. У всякого на шее невидимая петля - с датой, когда эта петля затянется. Карма. Судьба...

Куда же запропастился бухгалтер?

Жоффруа снял трубку телефона внутренней связи. Набрал 02.

- Слушаю, шеф, - сказал старший бухгалтер.

- Через десяток минут привезут русского. Если к этому времени я не появлюсь внизу, встретьте его, пожалуйста. Скажите, что я ненадолго задерживаюсь. Поговорите о чем-нибудь. Так, вообще... О московских долгах, например. Для разогрева.

Бухгалтер молчал. Это, во-первых, означало: зачем меня учить, молодой хозяин? И во-вторых: ваш отец, молодой хозяин, появляется на деловых свиданиях пунктуально. Не исключалось, что отец предоставил этому китайскому педанту канал контроля за выходом его, Жоффруа, личного компьютера на базу данных и бухгалтер видит на своем экране, чем интересуется директор отделения. Поэтому Жоффруа не клал трубку, ждал хотя бы формального изъявления послушания.

- Будет исполнено, патрон, - сказал бухгалтер.

Он носил прозвище Крот, поскольку обитал в подземном, грунтовом мире Индо-Австралийского банка, высовываясь на поверхность лишь в исключительных случаях. Такие случаи на жаргоне служащих банка классифицировались как "явление привидений". Это значило, что в операционном зале объявлялись фигуры, выпадавшие из системы нормальных финансовых операций, ими-то и занимался исключительно Крот. Гонконгский миллионер в нижнем белье и полицейский комиссар в пиджачной паре из Парижа входили в этот разряд. Ожидавшийся московский гость, пожалуй, тоже.

Крот, обретаясь в подземельях, обладал обостренным чутьем на любые отклонения от нормы, проявлявшиеся на поверхности, в реальной жизни. Изощренный, "скользкий" финансовый документ, даже сваренный из подлинных цифр, непременно застревал на его столе. Эта прозорливость имела объяснение. Банковские агенты и биржевые маклеры, то есть "ребята горячих денег", как называл их дядя Пиватски, поговаривали, будто бухгалтер имеет собственных "кротов", роющих на недосягаемых глубинах чужих замыслов повсюду в мире, благодаря чему и обваливаются любые хитроумные подкопы к деньгам отца, его "старинного друга" Клео Сурапато и "боевого товарища" дяди Пиватски. При этом успешно прокладываются сапы к чужим денежным средствам.

Жоффруа набрал сингапурский номер такого "крота". Услышав в трубке знакомый голос, он с сожалением подумал, что приходиться слышать его только по делу.

- Барбара? Это говорит парень, который пять лет назад набрался наглости сказать ведущей финансовой пифии в клубе журналистов исторические слова: "Весна, мадам, и поэтому неимоверно хочется познакомится с совершенно нескромной особой".

- А что ответила газетная зануда?

- Она ответила: "А также с каким-нибудь бездельником, чтобы сбежать от этих умников на свежий воздух поиграть в крикет".

- И тогда бездельник призвал: "Мадам, примерим наши намерения!" Какие они у тебя сейчас, Жоффруа?

- Барбара, меня интересует подоплека дела Амоса Доуви.

- Ах, русские!

В голосе Барбары ему послышалось оживление.

- Отчего энтузиазм? - спросил Жоффруа.

- Русские, как говорят некоторые, в том числе и Доуви, не считают денег. У меня же такое ощущение, что эти ребята вдруг начали их недосчитываться. Вот и твой звонок... По правде говоря, я ждала... то есть жду из Бангкока другого звонка. Как раз от русского. Но это не к делу. Ты напомнил мне о весне...

Она назвала Жоффруа код выхода на банк данных, которые его интересовали.

- Ты так щедра, Барбара. Спасибо большое!

- Только потому, что мы чуть было не стали родственниками, Жоффруа.

- Ты пыталась купить акции нашего семейного банка?

- Была на пути к тому. Несколько часов назад твой отец сделал мне формальное предложение...

Она отключилась.

Жоффруа дважды сбивался с порядка, в котором следовало набирать цифры закодированного телефона в Сингапуре с выходом в информационные запасники газеты "Стрейтс таймс".

Отец предпринял странный и неожиданный шаг. Странный и неожиданный...

Деловой расчет исключался. Тогда - возрастная дурь? Блажь провести остаток жизни вместе с элегантной, умной, обаятельной и загадочной метиской? Несколько лег сексуальной агонии в объятиях красавицы и - пропади все пропадом?

Жоффруа минуты две читал и не понимал вызванного на экран текста. Заставил себя сосредоточиться. На мониторе компьютера мерцали строки:

"Барбара Чунг, доверительно тем, кого это касается.