Валериан Скворцов - Сингапурский квартет

- Это ведь неважно, в конце концов... Что он там изрек великого?

- Какая-то любовница из богатеньких устроила герою сцену, грозившую перейти в публичный скандал. И он ей сказал такие слова: "У меня, мадам, нет ничего, кроме репутации"... У Сингапура, Бруно, тоже нет ничего, кроме репутации. Ни природных ресурсов, ни своих денег. Все это привозят сюда, как на ярмарку. У нас хорошо жить и торговать. У нас порядок... Так вот, в этом городе мафии и прочих преступлений давно не было. Их нет и не может быть... А если и заводится что-нибудь такое, оно будет пресечено. Непременно... Возможно, ты ещё не знаешь, что на рассвете арестовано около ста проходимцев, занимавшихся вымогательством "масляных денег" у таксистов и в барах?

"О, Господи", - подумал Бруно. Он посмотрел на безмятежно задремавшего Рутера. Чистая случайность, что участники маскарадного налета в "Пенинсуле" не нарвались на настоящих полицейских, устроивших, как оказывается, собственную "ночь длинных ножей"... "Сколько раз я говорил себе, что в управлении по подавлению преступности необходим информатор, сколько раз! Вот она хваленая неподкупность сингапурской полиции!"

- Нет, не знаю, - сказал Бруно.

- Это опасно... для тебя. Не знать об этом, - произнесла Барбара.

- Почему ты так думаешь?

Барбара помолчала.

- Ты выжидаешь? - спросил Бруно.

- Ты помнишь, конечно, что через несколько дней будет слушаться дело о банкротстве некоего Ли Тео Ленга по инициативе, выдвинутой со стороны "Ассошиэйтед мерчант бэнк"? Аудиторский совет намерен прислать в суд свидетеля. Им назначен младший Ли, этот бульдог-сутяга, достойный отпрыск своего папы, старшего Ли, из конторы "Ли и Ли". Он будет дотошно выявлять добросовестность иска "Ассошиэйтед мерчант бэнк", поскольку сто восемнадцать миллионов... ты знаешь чьих... ушло через "Ассошиэйтед мерчант бэнк". А их желают повесить на беззащитного Ли Тео Ленга, который сидит в гонконгской тюрьме. Или, если хочешь, Амоса Доуви... Другими словами, твой компаньон и друг Клео Сурапато хочет повесить собственное преступление на снежного человека в Гималаях... Чтобы покончить со слухами о мафии и финансовых преступлениях, пачкающих репутацию этого города, младший Ли пойдет на все... То есть, на все пойдет его отец и другие отцы города... Там как-то оказались замешаны русские, а их крайняя добросовестность - или крайняя недобросовестность - в делах известны. На русских сейчас проверяются репутации. Со знаком плюс или со знаком минус. Среднего в делах с ними не дано. Поэтому Сурапато будут уничтожать дубиной, выструганной из русского дела.

- Ты словно бы продиктовала колонку в газету, - попробовал пошутить Бруно.

- Я, конечно, именно так не напишу, - сказала Барбара серьезно. Однако что-то в этом духе придется делать, чтобы почитали и в их посольстве тоже, или где там ещё у них это читают, если читают.

- Барбара, мне говорили про одного русского возле тебя...

- Правильно говорили, Бруно. Может, мне удастся укрепить его в мысли, что в этой жизни не так уж все отвратительно... До свидания!

Наверное, она рассмеялась у себя в редакции.

- Клео! - сказал грубо Бруно. - Отруби ты конец, который тянется от тебя к Себастьяну! К этому русскому!

- Его фамилия, босс, произносится Севастьянов, - сказал Джеффри.

- Ну как там его! Собери ты ему эти сто восемнадцать миллионов, которые утянул у этого... этого...

- Петракова, - сказал Джеффри.

- У него! Верни, не обнищаешь. Иначе младший Ли из юридической псарни "Ли и Ли" по поручению аудиторов обгрызет тебе вместе со штанинами и гениталии...

- Бруно, - сказал вкрадчиво Клео. - Возвращая деньги, придется ведь обозначиться. Признать, что они у нас, то есть лично у тебя отныне... И вынырнет меченый атом, если возьмутся за дело серьезно, в Берне. Наш крот в Москве провалится тоже и утянет за собой больших людей в России, которым мы готовим программу по устройству их миллиардов в офшорных банках в Азии... Не следует забывать, именно миллиардов, босс! И русские пойдут на это, потому что свои деньги они назанимали или заработали в Западном полушарии и потому туда с этим же не сунутся, а дома держать их бояться...

- Можно, босс? - спросил Джеффри. Он подхватил новое обращение.

- Да?

- Лучше встретиться с русским и переговорить. Компромисс с ним возможен. В Бангкоке за Севастьяновым по моему указанию вел слежку агент "Деловых советов и защиты". На всякий случай, без вводных... Наверное, что-нибудь да нашлось, сможем использовать... Кроме того, возле Севастьянова в Бангкоке и здесь замечен некто Бэзил Шемякин. Бывший частный детектив, теперь, правда, журналист. То ли русский, то ли француз, во всяком случае он работает на московскую газету...

- Тот самый, босс, который крутился возле Барбары Чунг, - сказал Рутер Батуйгас.

Бруно, вдруг зло рассмеявшись, сказал:

- Клео, с этими русскими миллионами твой "Ассошиэйтед мерчант бэнк" напоминает мне обезьянку в их хвойном лесу. Колко хвататься за ветки...

Глава шестая

ГОЛУБАЯ КРОВЬ

1

Вырезанные из тяжелого тика раскрашенные фигурки ждали покупателей. Как ждали их сто лет назад рабы в этом же сарае у города Денпасара на индонезийском острове Бали. Теперь сарай был превращен в студию резчика.

Обработанный морилкой истукан мечтательно покусывал оскаленными зубами цветочный стебелек. Танцовщица воздевала бескостные руки к небесам, забрасывая волосы за спину. Глумливо ухмылявшийся Будда, облепленный мышами и змеями, приплясывал, попирая сандалеткой крокодила. Истощенный старец раскуривал опиумную трубку...

Скульптор выжидательно смотрел на Бэзила. Крошечная девочка сжимала в грязном кулачке подол папашиной юбки-саронга. На её ключицах проступали чесоточные пятна. Понравившаяся Бэзилу фигурка разносчика с коромыслом выглядела прелестно, и цена подходила, но тиковая статуэтка весила немало почти половину того, что позволялось брать в самолет без доплаты...

Последние двое суток пришлось посуетится. Как обычно, разрешения на интервью пришли почти к концу командировки. А завершающую беседу губернатор Бали - поэт, меценат и изощреннейший деспот, отец родной для подданных, которые досконально изучили древний этикет подношения взяток, - назначил за три часа до отлета в Джакарту. На аэродром Бэзил мчался в наемном автомобильчике - маломощном "сузуки", водитель которого, наверное, родственник скульптора, все-таки выкроил время заскочить к сараю.

Под потолком висела доска с резной надписью - "Когда у друга болит рука, у меня болит сердце".

Бэзил вымотался и нуждался в отдыхе.

Он заплатил больше, чем полагалось, взял статуэтку и, спустившись на шоссе к "сузуки", тронул за плечо дремавшего водителя.

- Не беспокойтесь, сэр, - сказал парень. - Самолет не улетит без вас. Канцелярия его превосходительства позаботилась...