Лев Толстой - ПСС. Том 27. Произведения, 1889-1890 гг.
- Название:ПСС. Том 27. Произведения, 1889-1890 гг.
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Художественная литература
- Год:1935
- Город:М.
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Лев Толстой - ПСС. Том 27. Произведения, 1889-1890 гг. краткое содержание
Основная работа над входящими в 27 том художественными произведениями протекала у Толстого в конце 1880-х годов и в 1890 году. Одно из этих произведений («Дьявол») Толстым не было окончательно отделано и впервые напечатано лишь после его смерти.
Из вышедших в свет при жизни Толстого произведений «Крейцерова соната» перепечатывалась в большинстве изданий с текста, впервые опубликованного в 1890 г. в тринадцатой части сочинений Толстого и напечатанного по копии, переписанной С. А. Толстой, заключавшей в себе множество отступлений от подлинного толстовского текста — бессознательных и частью сознательных. Ни этой копии ни корректур повести Толстой не читал. Отсюда большое число искажений, вкравшихся в печатный текст «Крейцеровой сонаты» и лишь частично устраненных по неавторитетным спискам в некоторых заграничных изданиях и преимущественно в двенадцатом издании сочинений Толстого 1911 г., но вновь спорадически появлявшихся в последующих изданиях повести.
Что касается „Послесловия к «Крейцеровой сонате», также не авторизованного Толстым ни в копии, с которой оно печаталось, ни в корректурах, то текст его в России вплоть до последнего времени печатался с существенными цензурными пропусками (исключение представляет собой единственная перепечатка «Послесловия» с заграничного издания В. Г. Черткова в брошюре «О половом вопросе. Мысли графа Л. Н. Толстого, собранные В. Г. Чертковым», напечатанной в журнале «Всемирный вестник» за 1906 г. и изданной затем отдельно).
Рассказ «Франсуаза» всё время печатался или по тексту, искаженному в интересах «благоприличия» А. С. Сувориным и впервые напечатанному в его газете «Новое время», или, реже, по искусственно скомбинированному тексту И. И. Бирюкова, в который лишь частично были введены купюры, сделанные Сувориным.
В настоящем издании все эти произведения — в результате изучения относящегося к ним рукописного материала — впервые появляются в печати в неискаженном виде.
Помимо вариантов литографированных редакций «Крейцеровой сонаты» и «Послесловия» к ней, печатаются ранние рукописные редакции, планы и варианты входящих в этот том художественных произведений, доселе в большинстве неопубликованные.
Из статей, входящих в состав данного тома, впервые публикуются три неоконченных отрывка. К статьям: «Для чего люди одурманиваются?» и «Предисловие к «Севастопольским воспоминаниям» Ершова» даны обширные варианты, впервые извлеченные из черновых рукописей автора; в статье «Для чего люди одурманиваются?» восстановлен пропуск, сделанный по цензурным условиям. В комментариях к статье «О соске» приводятся толстовские тексты, затерявшиеся в проредактированной им рукописи другого автора. Из других статей Предисловие к «Злой забаве» В. Г. Черткова и «Carthago delenda est» до сих пор не включались в собрания сочинений Толстого. Тексты всех статей проверены по рукописям.
Художественные произведения данного тома приготовлены к печати, редактированы и комментированы Н. К. Гудзием.
Вся работа по подготовке к печати текстов статей и составлению комментариев к ним сделана В. Д. Пестовой, под редакцией Н. Н. Гусева.
В составлении указателя к тому принимала участие А. И. Толстая-Попова.
ПСС. Том 27. Произведения, 1889-1890 гг. - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
Коко Клинген.
О, да! Стихи на mon second [33] [мое второе]
готовы, Ник сочинил, а я музыку.
Бетси.
Как же, как? Скажите.
Коко Клинген.
Позвольте, как?.. Да! Рыцарь поет Нанне. (Поет.)
«Как прекрас на на тура,
Льет на душу мне на дежду…
Нанна, Нанна! на, на, на!»
Дама.
Это mon second на , a mon premier [34] [мое первое]
что же?
Коко Клинген.
Mon premier — это Аре, — имя дикарки.
Бетси.
Аре, это, видите, дикарка, которая хочет съесть предмет своей любви… (Хохочет.) Она ходит, тоскует и поет:
«Ах, аппетит…»
Коко (перебивая).
«Меня мутит…
Бетси (подхватывает).
«Кого-то есть желаю.
«Хожу, брожу…
Коко Клинген
«Не нахожу…
Бетси.
«Кого жевать — не знаю…
Коко Клинген.
«Вдали вот плот…
Бетси.
«Сюда плывет;
«На нем два генерала…
Коко Клинген.
«Мы два генерала,
«Судьба нас связала,
«На остров послала».
И опять refrain: [35] [припев:]
«Судьба нас связала.
«На остров посла-а-ла».
Дама.
Charmant! [36] [прелестно!]
Бетси.
Вы поймите, как глупо!
Коко Клинген.
В том-то и прелесть.
Дама.
Кто же Аре?
Бетси.
Я, я костюм сделала, а мама говорит: «неприлично». А нисколько не неприличнее, чем на бале. (К Федору Иванычу.) Что, здесь от Бурдье?
Федор Иваныч.
Здесь, на кухне сидит.
Дама.
Ну, а арена как же?
Бетси.
Да вы увидите. Не хочу вам портить удовольствия. Au revoir. [37] [До свиданья.]
Дама.
Прощайте! (Раскланиваются. Дама уходит.)
Бетси (к Коко Клингену).
Пойдемте к maman.
(Бетси и Коко Клинген уходят наверх.)
Федор Иваныч, два Лакея и Яков (выходит из буфета с подносом, чаем, печеньем; запыхавшись, идет через переднюю).
Яков (Лакеям).
Мое почтение, мое почтение!
(Лакеи кланяются.)
Яков (Федору Иванычу).
Хоть бы вы приказали Григорью Михайлычу подсобить. Замучился на отделку… (Уходит.)
Те же, без Якова.
1-й лакей.
Старательный это у вас человек.
Федор Иваныч.
Хороший малый, да вот не нравится барыне, — не виден, говорит, из себя. А тут еще наклепали на него вчера, что он мужиков в кухню пустил. Как бы не разочли! А малый хороший.
2-й лакей.
Каких мужиков?
Федор Иваныч.
Да пришли из нашей Курской деревни землю покупать; дело ночное, да и земляки. Один буфетному мужику отец. Ну и провели их в кухню. А тут случись угадыванье мыслей; спрятали вещь в кухню, пришли все господа, увидала их барыня — беда! Как, говорит, люди, может быть, зараженные, а их в кухню!.. Очень она напугана заразой этой.
Те же и Григорий.
Федор Иваныч.
Пойдите, Григорий, подсобите Якову Иванычу, а я здесь побуду один. Один не поспевает.
Григорий.
Неловок, оттого и не поспевает. (Уходит.)
Те же, без Григорья.
1-й лакей.
И что это за новая мода пошла нынче — эти заразы!.. Так и ваша боится?
Федор Иваныч.
Пуще огня! У нас только заботы теперь, что окуривать, обмывать, обрызгивать.
1-й лакей.
То-то я слышу дух такой тяжелый. (С оживлением.) Ни на что не похоже, какие грехи с этими заразами. Скверно совсем! Даже Бога забыли. Вот у нашего барина сестры, княгини Мосоловой, дочка умирала. Так что же? Ни отец ни мать и в комнату не вошли, так и не простились. А дочка плакала, звала проститься, — не вошли! Доктор какую-то заразу нашел. А ведь ходили же за нею и горничная своя и сиделка — и ничего, обе живы остались.
Те же, Василий Леонидыч и Петрищев (выходят из двери с папиросками).
Петрищев.
Да пойдем же, я только Кокошу-Картошу захвачу.
Василий Леонидыч.
Болван твой Коноша! Я тебе скажу, терпеть его не могу. Вот пустой-то малый, настоящий полотер! Ничем не занят, только шляется. А, что?..
Петрищев.
Ну, так погоди, всё-таки я прощусь.
Василий Леонидыч.
Ну, хорошо, я пойду собак посмотрю, в кучерскую. Кобель один, так тàк зол, что кучер говорит, чуть не съел его. А, что?
Петрищев.
Кто кого съел? Неужели кучер съел кобеля?
Василий Леонидыч.
Ну, ты вечно… (Одевается и уходит)
Петрищев (задумчиво).
Ма-кин-тож, кар-тож-ка… Да, да. (Идет наверх)
Два Лакея, Федор Иваныч и Яков (пробегает через сцену в начале и конце явления).
Федор Иваныч (Якову).
Чего еще?
Яков.
Тартинок нет! Я говорил… (Уходит,)
2-й лакей.
А вот еще у нас барчук заболел. Так сейчас свезли его в гостиницу с нянькой, так там без матери и помер.
1-й лакей.
То-то греха не боятся! Я полагаю, что от Бога никуда не уйдешь.
Федор Иваныч.
И я так думаю.
(Яков бежит наверх с тартинками.)
1-й лакей.
И то возьмите во внимание, что ежели теперь так всех бояться, то надо запереться в четырех стенах, как в тюрьме ровно, да так и сидеть.
Те же и Таня, потом Яков.
Таня (кланяется Лакеям).
Здравствуйте!
(Лакеи кланяются.)
Таня.
Федор Иваныч! мне вам два слова сказать.
Федор Иваныч.
Ну, что?
Таня.
Да пришли, Федор Иваныч, мужички опять…
Федор Иваныч.
Ну так что же? Бумагу-то ведь я Семену отдал…
Таня.
Бумагу я им отдала. Уж как благодарят-то, и не знаю как. Теперь только просят деньги от них принять.
Федор Иваныч.
Да где они?
Таня.
Тут, у крыльца стоят.
Федор Иваныч.
Ну что ж, я скажу.
Таня.
Да еще просьба моя к вам, батюшка Федор Иваныч.
Федор Иваныч.
Что еще?
Таня.
Да что, Федор Иваныч, мне уж оставаться нельзя здесь. Попросите, чтоб отпустили меня.
(Яков вбегает.)
Федор Иваныч (Якову).
Что ты?
Яков.
Самовар другой да апельсины.
Федор Иваныч.
У экономки спроси.
(Яков убегает.)
Федор Иваныч.
Это что ж так?
Таня.
Да ведь как же! Теперь мое дело такое.
Яков (вбегая).
Апельсинов мало.
Федор Иваныч.
Подай, что есть. (Яков убегает.) Не время ты выбрала: ведь видишь, суета…
Таня.
Да ведь сами знаете, Федор Иваныч, этой суете угомону не бывает, сколько ни жди, — вы сами знаете, — а ведь мое дело навек… Вы, батюшка Федор Иваныч, как мне добро такое сделали, будьте отец родной, выберите времечко, скажите. А то рассердится, билет не даст.
Рукопись (автограф) варианта конца повести
Размер подлинника
Федор Иваныч.
Да что же тебе так загорелось?
Читать дальшеИнтервал:
Закладка:
