Иван Лажечников - Беленькие, черненькие и серенькие
- Название:Беленькие, черненькие и серенькие
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Издательский дом Лига
- Год:2010
- Город:Коломна
- ISBN:978-5-98932-014-1
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Иван Лажечников - Беленькие, черненькие и серенькие краткое содержание
Повесть И. И. Лажечникова «Беленькие, чёрненькие и серенькие» (1856) — хроника уездного городка Холодни, в котором узнаётся Коломна на рубеже XVIII — XIX веков. Знаменитый автор исторических романов соединил здесь семейные предания с гротесковой сатирой и любовной идиллией, колоритно изобразил провинциальные нравы. Книга снабжена комментариями, помогающими ей предстать перед современными читателями своеобразной «энциклопедией староколоменской жизни».
Текст публикуется по печатному изданию.
Лажечников, И. И. «Беленькие, чёрненькие и серенькие» / Вступительная статья, подготовка текста, комментарии В.Викторовича и А. Бессоновой; художник П. Зеленецкий. — Коломна: Лига, 2010. — 304 с.: илл. — (Серия «Коломенский текст»).
Автор и руководитель проекта «Коломенский текст» — В. А. Викторович
Издание осуществлено при поддержке
НП «Город-Музей»
НП Культурный центр «Лига»
ISBN 978-5-98932-014-1
Беленькие, черненькие и серенькие - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
Что за улыбка, что за взгляд бывали ответом на смиренные мольбы её! Слов тут никогда не употреблялось. Но в этом безмолвном ответе было более красноречия, нежели во всех сочинениях Подсохина. В нём заключались и высокое сознание собственного достоинства, и жалость к слабой женщине, не умеющей понимать литературных красот, и великодушие могущества, которое может задавить червяка, но шагает через него. Сам Юпитер [249] Юпитер — верховный бог у древних римлян, аналог Зевса.
не улыбнулся бы другою улыбкой, не взглянул бы другим взглядом, смотря с высоты своего Олимпа [250] Олимп — в древнегреческой мифологии — священная гора, обиталище богов.
на ребяческую суету человеческого муравейника, который копышится под громовыми тучами. На эту улыбку и взгляд можно бы ходить, как на представление великого артиста. Если бы Барнум жил в то время, он откупил бы их [251] Если бы Барнум жил в то время, он откупил бы их. — Финеас Тейлор Барнум (1810 — 1891) — известный американский антрепренёр, сколотивший состояние на демонстрации публике диковинок вроде няни президента Вашингтона, мумии русалки, мальчика-волка и т.п. Самым успешным предприятием Барнума была организация гастролей «шведского соловья» — оперной певицы Дженни Линд, на которых он заработал более полумиллиона долларов. Перевод автобиографии Барнума был напечатан «Отечественными записками» в 1855 г.
.
Как моряк, Подсохин любил рассказывать о корабельных снастях и эволюциях [252] Эволюция — военные, тактические и стратегические движения армии или флота. Морские эволюции или построения составляли важнейшую часть морской тактики.
тем, которые этого не понимали. Побывал он некогда в Лондоне и потому, когда ему случалось играть в бостон [253] Бостон — коммерческая карточная игра, изобретённая англичанами и весьма популярная в России после виста. Играют вчетвером двумя колодами по 52 карты.
, при объявлении пришедшей игры иначе не произносил её, как английским выговором: б о стон. Если ж другие, не бывшие в Лондоне, подражали ему в интонации и в произношении этого слова, то взгляд и улыбка его были отчасти такие, какими он награждал сестру свою за простодушные замечания её при слушании его сочинений.
Можно сказать, что в Подсохине были два человека: один — хороший отец семейства, домовитый хозяин, исправный офицер, примерный судья; другой — чудак, в арлекинском писчем сюртуке, воображающий его цицероновской тогой [254] Цицероновская тога. — Марк Тулий Цицерон (106 — 43 до н.э.) — древнеримский политик, философ и блестящий оратор. Тога — верхняя одежда в Древнем Риме, отличалась красивыми драпировками.
, всегда на ходулях, самолюбивый до безрассудства. Когда он в обществе рассуждал о чём-нибудь, он говорил просто, ясно и умно, шутил, не оскорбляя никого, умнейшему собеседнику всегда уступал первенство. Как он писал, мы уж видели.
Подсохин любил Максима Ильича. Зная, что тот имел хорошую русскую библиотеку, и потому полагаясь на вкус обладателя её, не обошёл его чтением своих произведений. Действительно, Максим Ильич, одарённый от природы чувством добра и красоты, изощрив его беседами с Новиковым и чтением книг, мог понимать, что такое сочинение Подсохина. Но, уважая в охотнике писать высокие душевные качества и столь же прекрасную жизнь, служебную и частную, не желал нарушать его самодовольства, так приятного для него и ни для кого не обидного. Он знал по опыту, что Подсохин не станет мстить, если б сделали ему неприятные замечания — добрая душа предводителя была выше мщения, — но желал лучше пожертвовать часом скуки, нежели огорчить его этими замечаниями. И потому, искренно преданный человеку, хвалил творения писателя. Надо сказать ещё, что в отношениях к людям, которых Максим Ильич любил, он был особенно мягок и податлив.
Имел ещё друга предводитель, холоденского соляного пристава [255] Соляной пристав — чиновник, который следил за соблюдением порядка в торговле солью от казны. В начале XVIII в. Пётр I ввёл государственную монополию на производство и торговлю солью. В 1740 г. была учреждена Главная соляная контора, заведовавшая государственным заготовлением и продажей соли. Местными органами были соляные комиссарства, конторы и правления. В описываемое время в Коломне числился «соляной магазин, при коем каменная палатка, где хранится соляного пристава, до семидневного взносу в уездное казначейство, денежная казна» (Чеботарёв Х. А. Историческое...описание городов Московской губернии...С. 353).
. Этот был философ, как и прозвали его, и напрямик сказал Подсохину, что по книжной части не далёк, а до письменной и подавно не охотник. Такая разница вкусов не мешала им, однако ж, быть задушевными приятелями. Соляной пристав и его дочка стоят, чтобы им посвятить особенную тетрадь.
ТЕТРАДЬ III
CОЛЯНОЙ ПРИСТАВ И ЕГО ДОЧЬ
I
На самом высоком месте берега Холодянки, там, где она уходит в M-у-реку, в нескольких саженях от одинокой, полуразвалившейся башни, стоял деревянный домик [256] На самом высоком месте берега Холодянки... стоял деревянный домик. — Дом соляного пристава находится недалеко от впадения Коломенки (Холодянки) в Москву-реку (М-у) в десятке метров от полуразвалившихся Косых ворот кремля, то есть рядом с «Блюдечком». Это дом на углу улиц Успенской (ныне Лазарева) и Брусенской (ныне Лажечникова), скорее всего, дом 17 по ул. Лажечникова.
. Три окна, глядевшие на клочок улицы, упиравшейся в берег плетёною изгородью, четыре — на другую улицу, которая вела к соборной площади, и вышка в одно окно, называемая ныне мезонином, предупреждали, что и внутри этого смиренного здания не найти большого простора. В самом деле, в нижнем этаже были только три комнатки, да в верхнем одна светёлка. Избушка на курьих ножках для кухни, прибавьте навес для дров, — вот всё строение, которое увидали бы на дворе. Даже не было собачьей конуры, неминуемой при каждом доме в Холодне. Хозяин не любил звука цепей и сиплого, иногда бестолкового лая и потому держал на воле собачонку, исполнявшую за то свои обязанности получше цепного сторожа. Домик был, однако ж, внутри и снаружи опрятен. Не видать в нём было, как это случается в жилище бедного чиновника, разбитых стёкол, заменяемых бумагой, на которой прохожие могут читать многозначащие глаголы Фемиды [257] ... многозначащие глаголы Фемиды... городничий и кавалер и т. п. — Глаголы Фемиды — решения судебных инстанций (Фемида — в греческой мифологии богиня правосудия). Далее перечислены типовые формулы канцелярского жаргона. Кавалер — пожалованный орденом.
: репорт, вследствие просимости, учинить следующее, об утонутии крестьянина, городничий и кавалер и т.п. Можно даже сказать, что домик глядел весело. Петушась на самом высоком месте города, он будто говорил: «Видите, куда взлетел! Мал, да удал!» К тому ж мысль, что тут живут добрые, беленькие люди, придавала ему и ту привлекательность, которой он сам по себе не имел. Заметьте, сколько бы дурной человек ни украшал своего жилища, оно всё-таки пасмурно смотрит. В нём часы под богатою бронзой бьют как-то уныло, фарфоровые пастухи и пастушки не весело смеются, мрамор давит; кажется, из-за шёлковых занавесок выглядывают рожки злого гения дома.
Интервал:
Закладка: