Иван Лажечников - Беленькие, черненькие и серенькие

Ко двору примыкает садик. У входа в него можно сосчитать число его яблонь, кусты сирени, пионов и жёлтого шиповника [258] ... кусты сирени, пионов и жёлтого шиповника. — Сирень и пионы появились в России в XVIII в. и для скромного уездного сада были большой редкостью. . Беседка из акаций единственное его украшение. Но стоит только подойти к скамейке на берегу реки, и вам трудно оторваться от картины, которая с этого места перед вами развёртывается. Прямо из лугов выбегает широкая река, идёт, распахнувшись, на город и вдруг, остановленная берегом, на котором держится старый кремль, поворачивает углом под плавучий мост, через неё перекинутый [259] Прямо из лугов выбегает широкая река... и вдруг... поворачивает углом под плавучий мост, через неё перекинутый. — Пространство, описанное Лажечниковым, узнаваемо и сегодня: река Москва поворачивает углом под Тайницкой башней (ко времени Лажечникова уже развалившейся) и далее течёт вдоль кремлёвской стены (тогда в основном сохранившейся) до наугольной Свибловой башни, бывшей ещё при Лажечникове. Наплавной мост, в XVIII в. называемый «живым», сохранил своё местоположение до наших дней. . Как эти воды иногда оживлены! Огромный караван судов гусем тянется по ним, пустив по ветру разноцветные ленты своих мачт. Берега осыпаны роями лошадей [260] Берега осыпаны роями лошадей ... — Описано движение судов на конной тяге. , ползущих на высоты или сбиваемых с высот натянутою, как струна, бечевой. Слышны повелительный голос рулевого, посвист коноводов, всплеск бечевы, отрясающей с себя зелёные пряди скошенной ею водяной травы, торопливые крики испуганных куликов. Вдали, на тёмной глади реки, мелькает белое, едва заметное пятнышко; вот уж словно лебедь широкою грудью разрезывает струи, сцепляется с другим товарищем, опрокинутым в воде, поднимает крылья… Нет, это летит, надувшись, парус — все ближе и ближе; упал, и перед вами является бедный остов рыбачьей лодки; на кривой мачте её мотается кусок полотна с заплатами. Лодка причалила к берегу; перекинутая с неё доска установила между ними сообщение. Вот взбирается осторожно по этому мостику дородная горожанка в блестящем кокошнике и в малиновой штофной душегрейке [261] ... в блестящем кокошнике и в малиновой штофной душегрейке... — Кокошник — праздничный женский головной убор, душегрейка (душегрея) — нагрудная женская одежда на лямках. В XVIII — XIX вв. кокошник и душегрею носили состоятельные горожанки — мещанки и купчихи. , с кулёчком в руках. Рыбак сеточкой вытащил из садка рыбу, будто груду серебра. Избран в жертву огромный, пёстрый налим. Захваченный мощными руками, он открыл пасть свою и, как змей, вьётся в них. Между тем жена рыбака достала из-под кормы спелёнатого ребёнка и, присев на первую доску, стала кормить его своею грудью, на которую из-под клочка паруса упал солнечный луч. Целая идиллия!.. Живой мост гремит и катит клубы пыли. За лугами к сосновому лесу прижалась белая ограда монастыря, и среди неё высится разноцветная купа церквей [262] ... к сосновому лесу прижалась белая ограда монастыря, и среди неё высится разноцветная купа церквей... — Богородице-Рождественский Бобренев монастырь в нём две церкви — Рождества Богородицы (храм и колокольня) и Входоиерусалимская. Ограда была выстроена в 1790 г., как и собор Рождества Богородицы (на месте своего предшественника). Лажечников видел ограду примерно такою, какою её видим мы, но вот собор в 1830 г. был полностью перестроен. На месте Входоиерусалимской церкви, которую видел Лажечников, в 1861 г. выстроена ныне существующая Фёдоровская. ; золотые звёздочки крестов искрятся на тёмном фоне леса. Кое-где по сторонам выползает из-за горки деревушка [263] ... выползает из-за горки деревушка ... — Деревня Бобренево (варианты её названия в XVIII в. — Бобрухина, в XIX — Бобриха). или цепляется по берегу оврага. Дорого бы дал богатый человек, чтобы перенести в свой парк великолепные руины башни, которыми владелец домика пользовался даром. Камни этих развалин, упавшие на межу садика, служат его хозяину скамейками; время покрыло их густым, разноцветным мхом, как барсовою кожей. Внизу под башней шумит мельница. Её-то Ваня видел из дома на Запрудье и воображал жилищем сердитой колдуньи, которая беспрестанно стучит своими костылями и ведёт схватку с любимою его Холодянкой. Речка несколькими каскадами бросается на колёса, упадает в омут, закипает белою кипенью и потом бесчисленными нитями убегает в изгиб M-ы-реки, как будто испуганная стая рыбок бросается в одну сторону, сверкая серебром и золотом своей чешуи. Мимо башни влево спускается широкая дорога к низменному берегу Холодянки и провожает её до самого моста, переброшенного через речку. Здесь идёт почтовый губернский тракт [264] ... Мимо башни влево спускается широкая дорога... Здесь идёт почтовый губернский тракт... — От Косых ворот дорога шла примерно так же, где она проходит ныне (только чуть ближе к реке) по ул. Лазарева и в продолжение её мимо Маринкиной башни до московской дороги («почтового губернского тракта») и моста «на сваях» через Коломенку. , со всеми живыми и мёртвыми сценами, происходящими на подобных дорогах в уездном городке. Через реку, ещё левее, видны, как на блюдечке, Запрудье, деревни [265] Через реку, ещё левее, видны, как на блюдечке, Запрудье, деревни — самыми ближними к Коломне деревнями были Городищи, Подлипки, Сандыри (ныне в черте города). и те живописные поля, рощи, овраги, которые Ваня любил посещать с своим дядькой. И ночью как хороша картина с межи садика! На M-е-реке тихо, будто она отдыхает после дневной работы под грузом судов. По ней скользят двойники рыбачьих лодок, иные с огненным лучом, отражающимся в воде; на берегах пылают костры, ярко освещая группы, теснящиеся около них в разных положениях. Месяц заглянул в амбразуру башни и даёт живописный свет и тень развалинам. То едва слышен однозвучный, как маятник, плеск волны, бьющейся о берег, то сдержанная мельница лениво шумит, будто в просонье. И вот, где-то в саду или клетке, зажурчал соловей, застонал, замер в неге своей песни и вдруг обдал окрестность огненною трелью, от которой встрепенётся ваша душа.

Кто ж был хозяин этого уголка? «Подайте нам его имя, отчество, фамилию, должность или звание!» — скажете вы. Признаюсь, я всегда запутываюсь в этих названиях. Одна русская школьная память, которая затверживает тридцать страниц, без пропуска единого слова, из вступления во «Всеобщую историю» Шрекка [266] ... из вступления во «Всеобщую историю» Шрекка... — Книга немецкого историка И. М. Шрекка (1733 — 1808) «Древняя и новая всеобщая история, сочинённая И. М. Шрекком для обучения юношества», которая была учебником истории в XVIII — первой половине XIX вв. и неоднократно переиздавалась. , в состоянии удержать в своём мозговом хранилище имена и отчества целой фаланги лиц [267] ... целой фаланги лиц ... — У древних греков — сомкнутый строй пехоты. , о которых вам в жизни приходилось слышать и с которыми случалось вам говорить или переписываться. Что ж делать? Пусть будет, как принято обычаем, а то, пожалуй, назовут меня отщепенцем от всего родного.