Иван Лажечников - Беленькие, черненькие и серенькие

При чтении этих строк Волгин облил их слезами. Это была последняя дань женщине, которая так долго носила его имя. Но с этого времени сердце его раскрылось для надежд лучшей жизни. Он сделался неравнодушен к советам дяди, вышел в отставку и начал дело о разводе. В первой инстанции духовного суда оно было решено; в высшей должно было скоро решиться так же благоприятно для него [354] ... начал дело о разводе... в высшей должно было скоро решиться так же благоприятно для него. — До 1917 г. в Русской Православной Церкви существовали две инстанции духовного суда — суд епархиальный (низшая инстанция) и суд Святейшего Синода (высшая инстанция). Епархиальный суд, в частности, занимался делами о прекращении и расторжении брака, после чего решение низшей инстанции должен был утвердить Святейший Синод. Дело Волгина могло подходить под определение «наличие добрачной болезни, препятствующей супружеским отношениям». . Как писал дядя, законных препятствий наконец не оказалось. Но во время ожидания этого окончательного решения умер другой дядя, оставивший племяннику в наследство имение в Холоденском уезде. Встреча с Катей на Москве-реке была роковая. Сама судьба указывала ему будущую подругу его жизни. Он видел в ней благодетельного гения, пришедшего избавить его от ужасных оков, в которых до сих пор находился. Первый взгляд на неё, первые слова, ею сказанные, решили его участь. Познакомившись с Катей, он нашёл в ней ту избранную, которую назначал ему дядя в письме своём. Она воспитывалась в Смольном монастыре, была скромна, добра, образованна и любила его — в этом он уверился. Волгин, приехав в Холодню, боялся сблизиться с нею, как будто совесть запрещала ему вступать в новые сердечные связи, которые законы не могли ещё освятить. Мы видели, однако ж, что противиться влечению сердца он не был в состоянии.

И прежде знакомства своего с дочерью Горлицына отдано им было, раз навсегда, его людям приказание сказывать везде, где не знали его несчастной истории, что он вдовец. «Таким образом, — думал он, — избавлюсь от тягостных расспросов и сожалений». Полюбив же Катю, радовался, что сделал это распоряжение, без которого был бы ему заграждён путь к сердцу её; но по временам не мог не тревожиться за последствия этой уловки, противной его благородным правилам. Дело сделанное поправить было невозможно. Только уверившись во взаимных чувствах к нему Кати, Иван Сергеевич открыл всё дяде своему и умолял его поспешить окончанием дела. «Высвободите меня, — писал он к нему, — из ужасного положения, в которое я себя вновь поставил, и откройте мне доступ к моему благополучию». Дядя в ответ посылал ему своё благословение и обнадёживал, что решение дела не замедлит. Сказать же Горлицыну, что брак ещё не уничтожен, когда это обстоятельство было скрыто прежде, боялся, не решался Волгин. Между тем новая гроза вставала над его головою.

В таком состоянии были дела его, когда мы в Холодне расстались с ним и с семейством Горлицына.

Вскоре после того в Холодню пришёл пехотный полк [355] Вскоре после того в Холодню пришёл пехотный полк. — В конце XVIII века в Коломне долгое время стоял Невский пехотный полк. . Военный блестящий строй, развевающиеся знамёна, изувеченные в славных екатерининских битвах [356] ... развевающиеся знамёна, изувеченные в славных екатерининских битвах ... — Имеются в виду русско-турецкие войны 1768 — 1774 и 1787 — 1791 гг. , статные офицеры, ловко выкидывающие разные фигуры своими эспантонами [357] Эспантон — существовал как офицерское оружие до 1807 г. Состоял из фигурного пера и длинного древка. Использовался не только как парадное оружие, но и в качестве ориентира при построении и марше. , грохот барабанов, торжественная музыка, — всё это было ново в уездном городке. Спавшее до сих пор население его проснулось и зашевелилось. Толпа дивилась треугольным шляпам на офицерах и солдатах, пучкам их и пуклям, красным отворотам [358] Толпа дивилась треугольным шляпам на офицерах и солдатах, пучкам их и пуклям, красным отворотам... — В конце XVIII в. обмундирование пехоты состояло из треугольной шерстяной шляпы с золотой обшивкой, зелёного кафтана с красным подбоем и красным воротником, камзола и штанов белого цвета, чёрных штиблет с чулками на двенадцати пуговицах. Павловские времена выдаёт такая деталь, как напудренные букли и косы уставной длины. и бегала за военными, как за пришельцами из чужой земли. Во время вечерней зари весь город стекался около гауптвахты. Это был настоящий праздник [359] Во время вечерней зари весь город стекался около гауптвахты. Это был настоящий праздник... — «Большая вечерняя заря» (зóря) — торжественный воинский ритуал. В царствование Павла I он состоял из следующих частей: 1) «Повестка», исполняемая флейтистами и барабанщиками, 2) сигнал «К заре», 3) «Заря» Д. Бортнянского, исполняемая оркестром, 4) «Перекличка» полков и батальонов, 5) сигнал «К молитве» (шапки долой!), исполняемый флейтой и барабаном, 6) молитва «Коль славен», исполнялась оркестром, певчими и всеми присутствующими, 7) сигнал «Окончить молитву» (шапки надеть!). В таком виде ритуал «Зари» просуществовал до 1836 г., когда в него добавлен был гимн «Боже, Царя храни!». Здание бывшей коломенской гауптвахты (главного караульного помещения) находится на ул. Зайцева (бывшей Владимирской), 48. . И в сердцах прекрасного пола забил барабан тревогу. В полку было несколько красивых, отважных офицеров, готовых идти смело на всякий приступ.

Военные имеют особенный дар — тотчас по приходе на новые квартиры узнавать, где живут хорошенькие дамы и девицы. Разумеется, большая часть их познакомились с Горлицыными и стали оспаривать друг у друга счастье понравиться Кате. Со всеми была она свободна, приветлива, ровна, старалась, как молодая хозяйка, чтобы в доме отца её не скучали, но никому не показывала предпочтения. Как скоро же замечала, что за нею начинают слишком ревностно ухаживать, умела скоро дать знать своему поклоннику, что это ей не нравится и успеха его искательству не будет. Никогда самый храбрый из этих рыцарей не осмеливался переступить границ уважения к ней. Столько было скромности, приличия, достоинства в дочери бедного соляного пристава! В это самое время вставала для этих рыцарей новая звезда, которая хотя давно блистала на холоденском горизонте, но не имела ещё поклонников. Это была Прасковья Михайловна Пшеницына [360] В это самое время вставала для этих рыцарей новая звезда... Это была Прасковья Михайловна Пшеницына. — Вспоминая имение своего отца Кривякино в 23 верстах от Коломны (ныне в черте г. Воскресенска Московской области), Лажечников отмечал «радушие, ум, любезность хозяина и красоту хозяйки, истовой красавицы своего времени. Офицеры Екатеринославского кирасирского полка, стоявшего в окрестности, толпились каждый день у гостеприимного амфитриона» (Празднование юбилея 50-летней литературной деятельности И. И. Лажечникова. С. 12). . Гостеприимный дом мужа её был открыт для всех, и офицеры хлынули туда вслед за своим генералом Эс-м, молодым, красивым. Оставался только геройски верен знамени Кати Горлицыной один офицер, приятной наружности и с прекрасными душевными качествами. Он влюбился в Катю. Поощряемый своим сердцем и опираясь на преимуществах хорошего состояния, он не мог думать, чтобы дочь бедного соляного пристава не склонилась наконец на постоянство его почтительной, бескорыстной любви. В Волгине же, у которого была уж седина в голове, хотя приятном и достойном всякого уважения человеке, не видал опасного соперника. Этого молодого человека звали Селезнёвым.