Вячеслав Софронов - Кучум (Книга 2)

-- Только не знаем, чего с ними стало. Может, перехватили их давно.

-- Я в лагере двух своих оставил и тоже не знаю живы ли они,-- вставил слово Алексей Репнин.

-- Не малые дети, коль живы, то найдутся. А если в плену, то мы их скорей отобьем, -- не сдавался Колычев.

Едигир не принимал участия в споре, произошедшем вечером во время короткого привала на опушке леса. Коней они привязали рядом, чтобы в случае опасности были под рукой. Огня не разводили, довольствуясь тем, что у них осталось из припасов. Шум из лагеря крымцев изредка долетал до них и ветерок доносил приятные запахи варившегося в котлах мяса, что больше всего раздражало и выводило из себя преследователей. Но Едигиру нравилось играть в прятки с врагом, оставаясь невидимыми, и постоянно подогревать в себе возбуждение перед возможным столкновением с кем-нибудь, заплутавшим или отставшим от своих крымцем. Он обдумал возможности их небольшого отряда и решил, что следуя за крымцами, они имеют гораздо больше шансов принести пользу, чем уйти в крепость с известием о нашествии.

-- Куда идет Орда? -- спросил он у Барятинского.

-- Думал, будто они на Москву идут, но сейчас вижу -- на Переяславль Рязанский.

-- Много еще осталось до него?

-- Поприща два, а то и три будет. Значит, два-три перехода, -- пояснил он.

-- Если бы знали хорошо дорогу и могли идти ночью,-- раздумывая, заговорил Едигир, но помолчав, добавил,-- кони устали, однако, не дойдут без отдыха.

-- Не дойдут, -- тут князья были единодушны.

-- Кто у них хан, говоришь?

-- Верно, сам Девлет-Гирей ведет.

Едигиру приходилось и ранее слышать имя крымского хана. Он долго молчал о чем-то размышляя, похрустывая в темноте сочной травинкой, а потом вдруг решительно заявил с обычной уверенностью и правотой в задуманном:

-- Взять его надо!

-- Как взять?! -- встрепенулись все.-- Да ты знаешь, какая у него охрана? Головы сложим зазря и только!

-- Один пойду,-- и то, как это было сказано, не оставляло сомнений, что именно так он и сделает.

-- Ладно, не томи. Расскажи, чего задумал,-- первым заколебался Петр Колычев, которому дерзкий план пришелся по душе.

-- Ждать надо удобного случая, а потом напасть на него.

-- Ждать... Сколько ждать? А если не будет случая? -- разочарованно откликнулись князья, ожидавшие более конкретного предложения.

-- Случай всегда будет, -- отрезал он, -- надо не упустить его и быть готовым.

-- И что ты предлагаешь, Василий? -- Федор Барятинский опустил в темноте свою ладонь на его плечо.

-- Обойти их мы не сумеем. Так?

-- Так,-- согласился Федор.

-- Значит, к Рязани они выйдут. Так? А мы, где будем в это время?

-- Сзади будем,-- Федор пытался предугадать дальнейший ход рассуждений Едигира.

-- Сзади нападения они ждать не будут, когда на стены полезут, вот тогда и надо подобраться и взять Гирея.

-- Однако есть над чем подумать,-- одобрительно проговорил Барятинский и по тому, как остальные промолчали, стало ясно -- план Едигира принят.

Через два дня они вслед за крымцами вышли к окрестностям Переяславля Рязанского и увидели крепостные башни. Ночью почти не спали, но чуть было не обнаружили их шляющиеся повсюду ордынцы, да, видимо, в темноте приняли за своих. А утром с горечью наблюдали, как начался штурм города и как рязанцы отстояли его. Тут опять не выдержал Колычев.

-- Наши ратники жизни отдают, а мы в лесочке прохлаждаемся. Надо ударить по ним и все тут.

-- Молчи, Петр,-- остановил в очередной раз друга Барятинский. Было видно, что и он едва сдерживается, чтоб не кинуться в бой, но понимает бесполезность такого поступка.

-- Завтра утром и нападем,-- Едигир сказал об этом спокойно, как о чем-то само собой разумеющемся,-- а сейчас надо одежду достать.

-- Какую одежду?

-- Такую, как у них. Халаты, шапки. Да и оружие тоже не помешает.

-- Понял! Понял! -- Колычев буквально захлебнулся от юношеского восторга, -- пошли.

-- Нет! Ты, Петр, останься с лошадьми. А со мной пойдут Федор и Алексей,-- неожиданно приказал Едигир Колычеву, который вначале весь взвился, чуть не кинулся на него с кулаками, но заметно поостыл и с вздохом опустился на землю, тихо сказав:

-- Может, ты и прав. Кому-то надо и за лошадьми присмотреть. Только...,-- он чуть помолчал,-- может, еды в лагере найдете... А то вторые сутки корешки жуем. И корочки хлеба во рту не было. -- Последняя фраза рассмешила всех и каждый доброжелательно похлопал его по плечу.

Низко пригибаясь, они бесшумно пробирались вдоль речного берега, время от времени останавливаясь и прислушиваясь. На их счастье луна еще не взошла, и они находились в относительной безопасности -- в стороне от лагерных костров.

Неожиданно Едигир остановился и поднял руку. Послушал и, наклонившись к самому уху Барятинского, зашептал:

-- Слышишь, кони ходят?

-- Слышу, -- так же шепотом ответил тот.

-- Там должны быть пастухи. Подкрадемся...-- и он бесшумно заскользил дальше. Шедший сзади Репнин неожиданно ойкнул, ударившись ногой о поваленное дерево и тут же из темноты раздался чей-то встревоженный голос. Они замерли и по знаку Едигира легли, стали ждать. Вскоре мимо них прошел воин в длинном халате, державший в руках копье. Едигир набросился на него, повалил, зажав рот рукой, а другой -- сжимая горло. Не ожидавший нападения, тот даже не сопротивлялся, несколько раз дернулся и затих.

-- Готов, что ли? -- изумленно прошептал Репнин, -- Быстро это у тебя получается.

Чуть не испортил все, -- Барятинский ткнул Алексея в грудь, -- молчи уж теперь. Лучше бы Петра с собой взяли.

-- Снимите с него халат, сапоги, -- поднялся с земли Едигир,-- дальше я сам,-- и скрылся в темноте.

Федор с Алексеем дотронулись до еще теплого, но уже бездыханного татарина и неожиданно лихорадочная дрожь затрясла их почти одновременно.

-- Я мертвяков боюсь, -- признался шепотом Репнин.

-- Чего ж на войну пошел? -- сам клацая зубами, отозвался Барятинский.

-- Так, не думал, что раздевать их придется,-- оправдывался тот.

-- Думал не думал, а за тебя это делать никто не станет.

Он наклонился к убитому и начал стягивать халат, но почувствовав приступ тошноты, опустился на колени, сотрясаемый рвотой. Рядом слышались икающие звуки, издаваемые Алексеем Репниным. Они не помнили, сколько времени простояли на четвереньках. Их выворачивало с такой силой, словно лягушек наглотались. Они не заметили, как из темноты вынырнул Едигир и остановился рядом, наблюдая за страданиями молодых князей.

-- Чего случилось? -- спросил с усмешкой, впрочем, хорошо понимая, что происходит с ними. Те пристыжено молчали, утирая рты рукавами. -- Ладно, сам раздену, -- и он принялся стягивать с мертвого одежду. -- Держи, -- кинув вонючий ворох в руки Барятинскому, опять ушел в темноту. Он отсутствовал довольно долго, вернувшись с большим узлом, закинутым за спину. Князья с неподдельным ужасом смотрели на него.