Александр Башкуев - Призванье варяга (von Benckendorff) (части 3 и 4)

Я как раз был занят беседой с австрийцем, знавшим меня как друга хорватских католиков, и при виде кардинала я похолодел всем сердцем, понимая, что - вляпался. К моему изумлению, старый лис ни взглядом, ни вздохом не выдал знакомства и даже просил представить меня. Только когда он услыхал, что имеет дело с курляндским бароном N., мечтающим "о свободе для своей страны и Польши от посягательств ненавистных России и Латвии", улыбка на миг тронула его губы, но он опять-таки нисколько не выдал меня пред моим собеседником.

Когда кардинал раскланялся, я был, как на иголках. Я находился посреди твердыни католиков и был застигнут опытным иезуитом за охмурением "очередного клиента", причем моя жертва занимала весьма важный пост среди местных. Лишь сознанье того, что решись я на глупости, мне все равно не выкарабкаться из этого улья, удержала меня от безумства.

Вместо этого я продолжил беседу и даже нашел в себе силы сделать весьма обстоятельный доклад перед курией о некоем (в реальности - весьма эфемерном) польском Движении Сопротивления на землях моей матушки.

Я б еще долго валял ваньку, но во время весьма оживленной дискуссии насчет помощи польским повстанцам, а также любопытной информации о ливонцах, сочувствующих папизму, двери открылись и на пороге появился вечно улыбчивый кардинал Фрескобальди. Несмотря на протесты разгоряченных австрийцев, кардинал сказал:

- "Простите, ради Святого, но Его Святейшество желает самолично знать о бедах несчастных курляндцев. Я на время отниму у вас барона", - меня отпустили и я вышел за кардиналом, уверенный, что за дверью меня ждут клещи и дыба.

Но к моему удивлению, кардинал был совершенно один и повел меня не в зал для аудиенций, а какими-то совсем уж темными закоулками в неизвестном мне направлении. Если учесть, что он то и дело замирал в коридорах, делая мне предостерегающий знак и стоял, прислушиваясь, нет ли чужих шагов, я сделал вывод, что еще не вечер и меня ждет некий сюрприз.

Только в сей миг до меня дошло, что у святых отцов вряд ли остались клещи и дыбы. Рим был в руках якобинцев, кои посадили на Престол Святого Петра самого отъявленного энциклопедиста, какого смогли сыскать среди кардиналов. Нет, католики теперь жили здесь - поджав хвосты.

Я не сомневался, что эти сии догадались об истинной причине моего появления, но - готовы были закрыть глаза на сию "мелкую шалость" в обмен на... Это уже становилось забавным.

Наконец мы попали в крохотную пыльную комнатку, где библиотекари реставрировали древние рукописи. Тут был незнакомый мне человек, который в самом темном углу колдовал над каким-то историческим фолиантом. Он стоял таким образом, что прекрасно видел мое лицо, но в то же самое время тень скрывала его самого. Единственное, что я мог разглядеть, - он носил якобинскую форму. Не просто форму, но - мундир жандармерии. И не обычного жандарма, но узкие полосы света выхватывали из темноты - генеральские лампасы, что говорило о том, что неизвестный был одним из четверых "мясников Франции". Дорого бы я дал в те минуты, чтобы поближе рассмотреть лицо сего человека!

Тут двери открылись и в комнату вошел верховный понтифик - Папа Пий VII в сопровождении кардинала Ганнибала делла Дженга - папского нунция при дворе Бонапарта (впрочем в ту пору он еще не был нунцием, а только - полномочным послом). Я уже говорил, что тогдашний Папа не имел никакого веса в собственной резиденции. Прочие кардиналы ненавидели его за скрытое вольтерьянство, французы же презирали за то, что он - единственный изо всей курии согласился прислужить Антихристу и - ни во что не ставили. Всеми же делами фактически заправлял корсиканец по матушке - делла Дженга, коий в свое время был настоятелем собора в Аяччо и с тех пор пользовался безусловным влиянием на корсиканцев.

Делла Дженга более чем учтиво раскланялся с незнакомцем и я тут же отбросил двух из четырех возможных обладателей лампасов, - они не имели довольного веса, чтобы согнуть спину такому человеку, как делла Дженга. Из двух оставшихся один, по урокам в Колледже - не подходил по росту, другой же...

Вот оно - граф Фуше по одному странному и весьма невнятному рассказу матушки был произведен в члены Братства - одновременно с нею и Фрескобальди! Потом он вроде бы - публично отрекся от прошлого, но... У меня от обилия мыслей просто голова пошла кругом!

Первосвященник тем временем взял быка за рога:

- "Подите ко мне, сын мой. Давно ли вы принимали Святое Причастие?"- в словах прелата звучала угроза и я поспешил отвечать:

- "Я верую в Господа Нашего и когда речь идет о борьбе верующих с Антихристом, - стоит ли обращать вниманье на мелочи?"

Главный католик зорко взглянул на меня и у меня по спине побежали мурашки, - если б его сейчас не приперли к стене якобинцы, он, не колеблясь, содрал бы шкуру с лютеранина, осмелившегося прокрасться в твердыню папистов.

Старикан был в самом соку и я не сомневался в том, что при случае он сам мог бы проделать сию операцию, - особенно если бы ему помогли делла Дженга и Фрескобальди. Оба иезуита были здоровые мужики. Да и граф Фуше был тоже - не барышней.

Лишь большая, чем ко мне, ненависть к якобинцам остановила самый мрачный для меня исход. Прелат лишь ударил себя кулаком по ладони другой руки и хрипло выдохнул:

- "Ваша мать ведет двойную игру! Она хочет быть любезной всем и в первую голову Бонапарту! Меня умоляют объявить крестовый поход против всего жидовского племени, тем более что к ним благоволит Бонапарт, - коль ваша мать не изменит своей позиции, мне придется пойти и на сей шаг".

Я не сдержал иронии:

- "Ваше Святейшество, как на сие посмотрит сам Бонапарт, тем более что он, как вы сказали - благоволит евреям? Но дело не в том, - если мы завтра свернем нашу торговлю, - вам же первому станет нечего кушать. И что тогда?" - я рисковал необычайно, но сердце мне подсказало, что Папа был по сути своей - человек слабый.

Хоть я и лютеранин, но вместе с католиками думаю, что в дни падения Рима в корзины упали головы пятидесяти лучших епископов и кардиналов. Люди же "новой Ватиканской формации" приехали позже - в обозах победительной французской армии.

Если французские генералы от жандармерии свободно разгуливали по Ватикану, Папа мог сколь угодно разглагольствовать про любой крестовый поход. Истинное положение вещей было заключено в том, что гордый кардинал делла Дженга низко кланялся жандарму Фуше, а это - что-то, да - значило.

Поэтому я продолжал:

- "Восстановление Истинной Веры в сердцах французов - вот истинная цель наших помыслов. По-христиански ли морить голодом их заблудшие души? А вместе с нашими кораблями и дешевыми товарами русских на сию - забытую Богом землю прибывают и истинные миссионеры, несущие людям - Слово Божие".