Александр Башкуев - Призванье варяга (von Benckendorff) (части 3 и 4)

Сам Бонапарт относился к таким вещам наплевательски, но будучи полководцем, он не мог допустить, чтоб солдаты усомнились в добродетелях своего начальства. Назначилось следствие - судьям велели "выпустить пар" из разгневанной Франции и Талейрана обвинили... не помню уж - в чем! Дикое обвинение - Министру Иностранных дел, но власти решили "добить упавшую собаку", повесив на виновного все свои промахи.

На выходе из МИДа ко мне подбежал молодой человек корсиканской наружности, передавший мне записку от самой "мадам Жозефины"! Так я попал в круг истинных правителей Франции. (Меж корсиканцами (ревностными католиками) и якобинцами шла борьба и я своей выходкой оказал им услугу.)

Первым, кого я увидал в салоне мадам Жозефины, был кардинал делла Дженга. Я немедля подошел к нему и приложился к руке со словами:

- "Не смею забыть нашей встречи - Ваше Преосвященство! Ваша тогдашняя проповедь пролила бальзам на мою душу!" - кардинал сначала опешил и чуть было не отдернул руки, но тут же осознал мою силу. Обидь он меня, я выложил бы о его шашнях с католиками. А скандал с Талейраном навел страх Божий на верхушку якобинского общества. Католики не играли первой роли в казарме, а генералы, замаранные Кровью сотен священников, - не моргнув глазом, придавили б его, узнай, что именно он - глава католической партии.

Так что кардинал, изобразив саму доброту, благословил меня и даже спросил насчет прав латвийских католиков. Тех самых, о коих я в прошлый раз "обещал беспокоиться". Я ответствовал, что теперь их уже ничто не тревожит.

У кардинала на миг обозначились скулы, но лишь прощаясь со мной, он спросил:

- "Вы имели в виду, что они обрели... "Покой Вечный"?"

Я ж, поднимаясь с колен, отвечал:

- "Истинно так - в лоне Нашей Матери - Церкви!" - и кардинал не решился спросить - при какой именно церкви похоронены эти несчастные...

Конечно, его передернуло, но они с Фуше отпустили меня и теперь кровь польских подпольщиков была на нем в той же мере, как и на мне. Потом его секретарь рассказал, что доброго клирика неделю мучил кошмар, - так он переживал за сие, но сны - Вопрос Совести. Шла война...

Как бы там ни было, после моей беседы с корсиканским священником сердца Бонапартов раскрылись ко мне. Первым ко мне подошел Карл (с ним я был ближе по возрасту). Я рассмешил повесу парою анекдотов: да так, - что он ржал на весь салон и на веселье потихоньку стянулись его дядья, братья и кузены.

Что сказать про эту семью? "Природа, потрудившись на гениях, имеет обыкновение отдыхать". В случае Бонапартов - Господь "вложил Душу" в "Антихриста", а до прочих... Но оно и неплохо, - в семье корсиканцев.

Братья Наполеона осознавали, что звезд с неба им не хватать и потому просто боготворили своего гениального братца. Так что никаких раскладов, когда братья иной раз меряются, - кто из них толще, в этой семье не было и быть не могло.

Бонапарты при общении с внешним миром были этаким монолитом, всегда "прикрывающим спину Антихриста". Можно, конечно, издеваться над сими людьми, но все ошибки, кои они совершили - были сделаны исключительно по недомыслию, или из избыточного рвения угодить.

Ни один из них в голову взять не мог - перейти в чем-то путь "Нэпи", или - нарочно ему насолить. В сем они выгодно отличались от тех же Романовых. Но что вы хотите - это же корсиканцы!

Поэтому сам Наполеон искренне любил своих братцев и всячески баловал их, а если ему и приходилось цыкнуть на все на их безобразия, то императорский гнев был весьма быстротечен и потом он - сам же одаривал самих провинившихся. Эти вполне взрослые люди по-детски переживали от того, что вызвали малейшее неудовольствие их повелителя!

О чем же мы говорили? Есть поговорка, - "коль собираются немцы - весь разговор у них "о трех К": "Kaiser, Krieg, Kanonen". В русской же армии про три "П": "про Престол, про... милых дам и про Похмелье"".

Моя беседа с сей "Корсой" шла скорей "на русский манер, чем немецкий". (Думаю, что из того у русской культуры больше "сродство" с галльскими образцами, нежели чем - германскими.)

Отсюда уж - извините, что не стану передавать ее. Скажу лишь, что через четверть часа мы так смеялись и громко шутили, что нас просили - отойти дальше, а то - дамы кругом.

А надо сказать, что вечер был - не из самых обычных, но и не из знаменательных. Что-то вроде именин то ли - камеристки мадам Жозефины, то ли - ее любимой собачки. Короче, - набежало много странного люда, а танцев не было, так что "подержаться за дам" не представлялось возможным и мы тут же ретировались в тихую комнатку, где и оприходовали - одну бутылочку. Другую. Третью. Десятую...

Вообразите себе, - к нам приходил "Сам" (sic!) (а остальных мы выкидывали взашей из нашей казармы!) и сказал, что мы не в казарме и нельзя так орать, ржать и ругаться, - "сама" Жозефина весьма расстроена. Мы тут же побожились, что больше не будем, налили Государю и принудили его выпить. Он обещал, что как только "закончит",- сразу вернется, а мы дали Слово утихнуть.

Первые полчаса мы шикали друг на друга и прижимали пальцы к губам, опрокидывая одну за другой, но потом - ясное дело - наше внимание отвлеклось на иное. Император уже не явился, - ему невозможно было оставить гостей, а насчет нас он, видно, махнул рукой, - такому горю слезами не помочь!

К утру мы все были в состоянии совершенно амикошонском и мои новые друзья звали меня исключительно - "Алессандро", а я их - "Карло", "Лючано", "Джузеппе", "Джеронимо" и "Луижди" - был действительно важный праздник, так что - стая слетелась в кучу.

На другой день после похмелья в мою дверь стал молотиться беспутный "Карло". Он был не брат, но - племянник Антихриста, и ему дозволялось бродить похмельным по улицам. (Братьям же это настрого запрещалось при любых обстоятельствах.)

Я вылез из-под теплого бока Элен, коя всю ночь глаз не сомкнула, с трепетом ожидая известий об этой попойки, пригласил Карло к нам в спальню и мы с ним - "освежились" после вчерашнего. Элен в эти минуты лежала под одеялами и ухом не повела. (Обычно я проходил ее комнату сразу насквозь, уходя сразу к Дашке, но в это утро сестра меня не ждала. Связь брата с сестрой не приветствуется. Особенно на дикой Корсике.)

Сперва Элен испугалась, что я заставлю ее спать с моим гостем, но я предупредил, чтоб она об этом - не думала. Она слыла моей "официальной любовницей" и по местным обычаям я обязан был распороть брюхо всякому, кто посмеет задержать на ней взгляд дольше нужного. В ином случае я получил бы за глаза клеймо "сутенера" и мое общение с Бонапартами "скатилось" бы "не на тот уровень".

Юный латинянин аж зацокал языком при виде якобы спящей красавицы, но я довольно-таки грубо поправил ему лацканы сюртука, чтоб он смотрел к себе в рюмку, а не - куда не положено. В таких делах нужно сразу оговаривать правила, пусть сие и рискованно. Но мне повезло.