Александр Стеклянников - Предназначение

- А теперь поехали, - сказал незнакомец, вручил догорающую трубку Сааху и, рванув с места, уверенно повел машину, ловко обходя застывшие туши автобусов...

x x x

Они неслись по шоссе и тихо разговаривали.

- Ты давно себя помнишь? - спрашивал Феб.

- Сегодня утром я назвал себя Саахом.

- Понятно. А где это произошло?

- Берег большого водоема, пляж...

- ... там рядом есть большой холм... - вставил Феб.

- ... да. Огромный дворец или замок; пустые комнаты, трупы людей. Я пошел по равнине, нашел железнодорожную ветку, по ней добрался до города, заснул в квартире, а дальше... Что это было?

- "Тварь". Если ты долго находишься на одном месте, ты погибаешь. Сколько ты спал? Полчаса? Час?

- Часа четыре.

Феб изумленно уставился на него и, встретив неподвижный взгляд, снова вперил глаза в темноту за лобовым стеклом:

- Ты уверен? "Она" довольно быстро сгущается вокруг живых форм, но...

- Что "это" такое? - Саах медленно разворачивал ткань понимания, его безмолвное существо росло в сознательности и силе. Ум работал, жизнь наливалась мощью в теле.

- Просто мертвая пустота, если тебе понравится такое объяснение. Ты чудом выжил. Четыре часа. Я бы никогда не поверил, что такое возможно, если бы не видел свет в твоих глазах. Ты встречал еще людей?

- Нет, а что произошло?

- Ты знаешь, - Феб повернулся к нему, пристально вгляделся. - Ведь знаешь. Разве нет?

И тут Саах вспомнил это подсознательное: смена реальности... смена реальности... И... он теперь знал гораздо больше. Память раскручивалась, как старая кинолента, погружая его в события, давно ушедшие в пласты прошлого, которые были здесь, в этом мире, нереальны и бесполезны. Они остались где-то там...

- Мы едем в наш поселок. "Она" там бессильна. Необходима критическая масса сознательных индивидуумов. Это враждебная сила, вернее... это отсутствие всего: силы, жизни, разума... Пустота, но сознательная. Демон хаоса. Вероятно, через десяток лет она исчезнет, зарастет. Скорее всего, она возникла при Переходе, как дыра в ткани мира. А так как ничто не может быть лишенным сознания, потому что сознание, это существование, "Она" осознала себя, но в отрицательном аспекте, и, как всякое существо, стремится к росту. Особенно, за счет других сознательных существ. Но это временно. Как бы то ни было, здесь ей не место.

- Феб, - молвил Саах.

- Что?

- Как насчет твоего предназначения?

- Я не понимаю тебя. Ты о чем?

- Живешь, живешь. Зачем? И к чему путь держишь? Родился. Для чего? С какой задачей? Было ли время, когда тебя не было? Согласись, ты не помнишь такого. Твоя вечность началась в тот момент, когда возник ты. Не ранее. Но твоя вечность, не моя ли и тоже? И не того ли мужика в поле, и этой девушки за витриной? А ведь у вечности нет начала, как и конца. Так было ли когда-нибудь начало тебя? Или ты просто забыл, что ты вечен? Вечен, как свет в глазах и свет в сердце. Но каждый вечен по-своему. Это и есть единство разнообразия. И не только это. Ты во всем и все в тебе. И индивидуальность, как средство проявления этого в мире. Независимо от своего желания, каждый помогает этому процессу своей жизнью. И ты тоже. Как? Каким образом?

Феб неподвижно глядел в пространство темноты. Глядел и молчал. Саах не требовал ответа. Он влил свой взгляд в его и думал:

- " ... Вот... Я снова "сею". В этом радость. Есть ли что-нибудь, кроме радости, в этих мирах?.."

Через десять минут он мирно спал.

x x x

Кто-то сильно тряс его за плечо. Сны отпрянули и кинулись врассыпную, как испуганные зайцы, оставляя золотые следы в проясняющейся субстанции сознания. Саах открыл глаза, уставился в черноту за стеклом, медленно перевел взгляд на спидометр: 185 км/ч. Мимо проносились темные громады, в которых угадывались многоэтажные здания.

- Здесь опасный участок, поэтому я тебя разбудил, - нарушил тишину Феб, - нужно быть готовым ко всему. Если увидишь людей, не верь глазам своим, это пустые формы. Обычно дезинтеграция начинает с вершин сознания, захватывает ум, жизненность... Тело распадается последним. И пока оно функционирует, "тварь" может использовать его для своих целей.

- А ты уверен, что не наткнешься на живых людей среди этих зомби?

- Здесь нет живых людей, я знаю всю местность вокруг на ближайшие 1000 километров. Вдобавок ко всему у меня некое чутье на живых. Да если и окажется здесь какой-нибудь случайный прохожий, то не долго он будет гулять.., - Феб чуть сдвинул акселератор, 220 км/ч, - часов 5-6, и от него останется лишь телесная оболочка..., если, конечно, он не встретится с нами, и мы ему не поможем. Как-то, год назад, я спас здесь одну девушку. Сидела посреди площади и кричала. Я истратил три световых заряда, чтобы откачать ее. Она ничего не помнила. Говорила, что "до" была чернота, потом она проснулась и долго думала, кто она, где она, и что делать дальше. Вокруг были дома, вверху звезды, а внизу земля. А потом вдруг ее стало давить... Было весьма интересно наблюдать возвращение воспоминаний о допереходном периоде. Правда, вспоминала она немного. Кое-что из детства да свое имя, Лин...

- Лин? У нее черные волнистые волосы и на носу горбинка?

- О, да. Ты ее знаешь?

- Знал... Странно, неужели она все-таки пошла на Центральную.

- Ты о чем?

- Так... А ты давно занимаешься этим своим... спасательством?

- Ряд лет. Я кое-что умел прежде. То, что принято называть "чудесами". Так, всякие штучки. А потом произошло одно событие... - Феб глянул на Сааха. - Если хочешь, могу рассказать. Это было давно.

- Давай.

- ... Я жил в небольшом поселке. Местность была живописная. Леса, луга. Изредка самолет прогудит в небе. Тишина неописуемая. Сидишь под березой и кажется, что ты исчезаешь, растворяешься, и нечто звенит...

Звон тишины... Короче, в поселке меня считали немного "не в себе". И иногда что-то происходило. Копаю, например, огород и знаю, что сейчас мать разобьет тарелку... И слышу - дзынь! И матушкины причитания. И вот как-то раз чувствую - тянет куда-то. Пошел за ворота, стою на дороге. Оглянулся, вижу, мать тревожно в окно глядит на меня, а потом вышла, подходит, обнимает, плачет, говорит:

- "Пора, пора, значит! Ну да, как все к лучшему повернется, коли удержу тебя? Иди, значит, раз время настало".

Я, конечно, поражен:

- Что, - говорю, - за фокусы? Ты чего это, мам?

- "Cам, сам все узнаешь. Ну не буду уже смущать тебя..." - вытерла глаза, ушла в дом. А я стою и понять не могу, что это у меня с ногами творится. Они как не мои вдруг стали. Постояли, постояли, да и потопали по дороге. Вышел за поселок на холм, вижу - идет. Сапоги стоптанные, лицо пыльное. Я, как его увидел, так и вспыхнул весь факелом, в глазах звезды, а из груди смех рвется, хороший такой смех, очищающий, легкий. Он подошел, оценивающе смерил взглядом, покосился на ноги, заглянул в глаза: