К Столяров - Родовые сны

О милых спутниках, которые нам свет

Своим сопутствием для нас животворили,

Не говори с тоской: их нет,

Но с благодарностию - были.

СЕРГИЕВ ФОНД

А теперь мне хотелось бы рассказать о посильном исполнении замыслов, надежд и заветов.

После того как отец практически отошел от актерской деятельности, где-то во второй половине шестидесятых годов, он сказал мне однажды:

- Все кончено. Искусства больше не существует. То, чему мы служили, чему поклонялись, ушло из жизни.

Он имел в виду именно актерский труд, которым жил, который почти мистически осознавал как служение.

Зритель перестал ходить на фильмы. Как тогда говорили - проголосовал ногами. Ушел с экрана герой, органично связанный с жизнью страны, разделявший ее радости и горести. Поколение отца, его товарищи чувствовали себя такими героями: они сопереживали простому человеку, а не отделяли себя от него.

Прожить жизнь своего поколения, своего народа, прожить самим не на сцене, а в быту, в повседневности, взять на себя трудности и сложности этой жизни. Это всегда являлось необходимым слагаемым профессии.

Я помню, в 1954 году во ВГИКе на одной из первых лекций об искусстве и о нашей актерской профессии чрезвычайно мудрый, эрудированный человек Михаил Ильич Ромм сказал, что время театра закончилось. Театр - это некое условное зрелище, натурное: ненормальный голос, посыл на шестнадцатый ряд, условные мизансцены, подчеркнутая артикуляция - и это все необходимо; подчеркнутая мимика - это тоже необходимо; условный, подчеркнутый жест тоже нужен для того, чтобы увидели там, на балконе... И так далее. Ромм хотел внушить нам, что вся игра театрального актера - фальшивая игра, в ней нет правды жизни, а нынешний зритель этого не прощает. Это было верно с точки зрения кинематографиста, с точки зрения крупного плана, который требует особых проявлений внутренней жизни актера. Но это было, как показала жизнь, неверно принципиально. Время убедило в необходимости театра, который был еще в Древнем Риме и Древней Греции, который возродился в Средние века и который стал частью жизни современного человека. Этот театр выжил, ибо человеку всегда интересен другой человек. И актер, играющий Гамлета сегодня, в нынешнее время, когда сотрясаются и близки к распаду многовековые нравственные устои, этот актер, человек, существующий в реальной жизни и выходящий на сцену, невольно приносит с собой шлейф той действительности. Он произносит монолог Гамлета "Быть или не быть", вкладывая в него переживания, близкие своим современникам. И поэтому театральный актер, если он настоящий актер и служит искусству, всегда современен. И дело не в том, какая на нем одежда, как он двигается и произносит слова, хотя это тоже важно, но важнее все-таки - душа. Если трещина мира прошла через твое сердце, как говорил Достоевский, и ты живешь, сопереживая каждому человеку,- это интересно, это доходит до зрителя, передается ему. Здесь есть как раз тот самый элемент аристотелевой эстетики - узнавание, когда ты в монологе того же Гамлета узнаешь сегодняшние события - выжить или не выжить, бороться или не бороться, именно в сегодняшнем состоянии... Узнавание в сути, а не в тексте, и уже тем более не в голосе. Главное в атмосфере, которую ты создаешь на сцене. Об этом говорил Михаил Чехов: ты приносишь свою атмосферу, и твой сегодняшний зритель разделяет твои сегодняшние переживания.

Но когда перед тобою стена равнодушия и заданности, когда актерское мастерство, как и драматургия, как и весь кинематограф, стали прилагательными к чиновничьим директивам, к каким-то решениям по кукурузе или модной мысли "экономика должна быть экономной", когда мы равнодушно исполняем, озвучиваем директивы за вполне конкретную заработную плату, произносим не своим голосом чужие мысли, становимся исполнителями воли власть предержащих,- мы не затронем зрительный зал, не достучимся до человеческого сердца. Что и произошло: зритель красноречиво "голосует ногами".

Беда в наш кинематограф пришла достаточно быстро. Первые звонки были приблизительно в шестидесятых, а лет через пятнадцать крах стал очевиден. И это было итогом дегероизации, когда ушел с экранов герой, разделяющий наши трудности и беды. Высокий герой и в какой-то мере идеальный, которому надо следовать. Наверное, так мы устроены, что без идеала наше существование теряет смысл.

Эти мысли пришли не сегодня. Размышлял об этом и отец. И многие его печальные выводы, предчувствия со временем получили более чем полное подтверждение. Моменты деградации киноискусства стали очевидны не только нам, профессионалам, но и, скажем так, широкому зрителю.

Несколько лет назад я давал интервью "Советской России". Приведу некоторые выдержки (газета - уже документ времени).

Корреспондент спросил, что же произошло с нашей интеллигенцией, нашими современниками. Они заметались, бросаются в одну сторону, в другую... Кто-то предал свои лучшие образы, созданные в кино, предал себя... А народу нужно, чтобы интеллигенция выражала его духовные интересы.

Я ответил, что сам был делегатом V съезда кинематографистов, который определил курс на уничтожение советского кино. И надо понять, что это случилось не с бухты-барахты. Я считаю, что в 60-е годы кино как духовное искусство кончилось. Его стало подавлять кино без сути, для фасада. Первым это почувствовал зритель и стал молчаливо отходить - залы постепенно пустели. Вспомните историка Соловьева, его тонкое замечание о том, что чиновничество погубило духовность православной церкви еще до революции. То же произошло и с нашим кино. Чиновники стали олицетворять государство и погубили национальный взлет киноискусства, который был безусловным, когда интересы народа, партии и государства совпадали. "Из всех искусств важнейшим является кино" - это ведь факт. Кинематограф объединял лучшие духовные силы страны - великий Прокофьев и лучшие композиторы писали музыку для кино, лучшие художники, живописцы, декораторы Большого театра делали костюмы, лучшие артисты ведущих театров - в кино, лучшие писатели - Пушкин, Достоевский, Шолохов, Алексей Толстой... Работали на кино - и результаты были какие! Мы создали уникальный исторический кинематограф.

Орлова, Ладынина, Чирков, Марецкая, Бабочкин, Черкасов, Симонов - это лица эпохи 30-х годов. Их герои были идеалом времени, они воплощали в себе государственную идеологию. Левитан - это государственный голос. Возьмем второй этап - Борис Андреев, Иван Переверзев, Марк Бернес, Валентина Серова... Это война. 40-е годы - С. Бондарчук, С. Гурзо, В. Тихонов, Н. Мордюкова, И. Макарова. Это всего лишь один курс института кинематографии, мастерская С. А. Герасимова. Его фильм "Молодая гвардия", где почти все они играют,- вот вам одна из вспышек духовности на фоне страшной разрухи войны. Эта вспышка высветила богатейший потенциал нации.