Иван Истомин - Первые ласточки

В автобиографическом романе «Живун» отражен период после окончания гражданской войны, смутное и сложное время установления советской власти на Крайнем Севере.

Трудные двадцатые годы. На севере, в небольшом селе Мужи, зарождается новая жизнь. Люди поверили в нее и двинулись по дороге «к счастью», к созданию новой социалистической экономики.

Четыре зырянских семьи решили организовать рыболовную коммуну — парму. Это была попытка внедрить в быт северян коммунистические отношения. Очевидно, что это факт истории. Кто же были эти люди, с энтузиазмом взявшиеся строить новую жизнь?

Возглавил артель Варов-Гриш — романтик, верящий в идеалы революции. Варов-Гриш — натура незаурядная, яркая, едет он в Вотся-Горт с семьей — тремя детьми, Феврой, Илькой и Федюнькой, и женой Еленней.

Прототипы Варов-Гриша и Еленни — отец писателя Григорий Федулович Истомин и его мать Елена.

Григорий Федулович прожил долгую трудовую жизнь, занимался рыбалкой, охотой, Елена умерла рано от туберкулеза.

Февра — сестра писателя Февронья Григорьевна, в замужестве Рычкова, 1912 года рождения, всю жизнь провела в Мужах, работала пекарем-кондитером. Муж ее погиб на фронте, она сама похоронена на мужевском кладбище. Их дети живут в городе Ухте.

Илька — это сам Иван Григорьевич Истомин.

Брат Федюнька — Федор Григорьевич, 1921 года рождения. Когда началась война, он работал в Салехарде на пушной базе, откуда и был призван в действующую армию. На фронте был с первого года войны и до ее конца. Прошел от Сталинграда до Курской дуги, несколько раз был ранен и контужен. Демобилизовался в октябре 1945 года в звании сержанта. В семье хранятся благодарность от И. В. Сталина и награды. После войны Федор Григорьевич работал в селе Мужи заведующим отделом культуры Шурышкарского района. Умер в 1959 году.

Вторая семья, отправившаяся в Вотся-Горт, это Гажа-Эль (переводится буквально как пьяный мужик) и Сера-Марья. Их прообразами послужили Алексей Павлович и Васса Терентьевна Семяшкины, жившие в центре Мужей на берегу Оби. Их единственный сын уехал в Омск, там женился, но вскоре умер, детей у него не было.

Прототипами третьей пары — Мишки Караванщика и его жены Сандры — были Михаил Васильевич Конев и его супруга Мария. В отличие от персонажей романа они прожили счастливую жизнь. Жили сначала в Мужах, а потом в селе Азово Шурышкарского района. Скончались они в один день от болезни.

И четвертая семья, описанная в романе, это Сенька Германец и Гаддя-Парасся. Сенька Германец — вымышленный образ. Что касается Гадди-Парасси, то, создавая этот персонаж, автор использовал внешность Антонины Никитичны Чупровой.

В романе действуют и другие герои, изображая которых, автор имел в виду своих односельчан и родственников. Пранэ — это дядя писателя Панкрат, его дочь, Прасковья Панкратьевна, живет в селе Лопхари Шурышкарского района. Она воспитала восьмерых детей. В 1998 году ей исполнится 80 лет.

Председатель кооператива Петул-Вась — дядя Ивана Григорьевича, Василий Федулович Истомин. Его дочери Лиза и Анна живут в Салехарде.

В романе с большой симпатией выписан образ русского большевика Романа Ивановича, прозванного местными жителями Куш-Юром — «Гологоловым». Роман Иванович Иванов — бывший ссыльный, революционер. Описанная в романе история с горящей баржой случилась на самом деле.

Все люди, послужившие прототипами романа, прожили достойную трудовую жизнь, занимались крестьянской работой, держали лошадей, коров, овец, выращивали овощи, были рыбаками и охотниками. Сейчас их дети и внуки живут и трудятся, в основном, в Мужах. Они с благодарностью и почтением вспоминают замечательного писателя Ивана Григорьевича Истомина за его душевное отношение к землякам, за его книги о старательном и веселом промысловом народе.

Каждый год в день рождения Ивана Григорьевича встречаются его земляки в клубе или местном музее, вспоминают писателя и его книги, посвящают ему свои стихи, иные произведения и просто добрые слова.

Эту традицию ввела и поддерживает жительница Мужей Агния Степановна Дьячкова. Удивительна ее память о земляках — переселенцах из-за Урала. Она не только досконально знает судьбы прототипов «Живуна», но и изучает историю отдельных переселенческих семей, выстраивает их генеалогические древа, которые уходят к началу прошлого столетия.

Мое детство, отрочество прошли в предвоенные годы в селе Мужи. С 1933-го по 1936 год мы с Иваном Григорьевичем вместе учились в школе. Он сидел на последней парте с краю, потому что ходил на костылях. Помню, что он не озорничал, не дергал девочек за косички. Его скромность ставили в пример всем нам. На переменах, не имея возможности участвовать в шумных играх, он писал что-то или читал и очень любил рисовать. Иван был первым художником в школе и уже тогда писал стихи, был редактором стенной газеты, которая выходила в два месяца один раз, а иной раз и почаще. К праздникам он всегда придумывал красочные, яркие заголовки, и все на переменах сразу же бежали к новому выпуску стенгазеты, с интересом ее прочитывали. К некоторым праздникам выпускали листовочки или плакаты, таким образом украшали школу. Мы, члены редколлегии, всегда ему помогали, а он был нашим руководителем.

Жили мы рядом, он жил тогда у своей сестры — Вассы Григорьевны Хозяиновой. После окончания семилетней школы наши пути разошлись, и мы уже не встречались. Но я интересовалась его дальнейшей судьбой и радовалась, что у него все складывается хорошо, с удовольствием читала его произведения.

Сама-то я родилась в Челябинской области в деревне Рачеевка Усть-Уйского района. Говорят, что ее уже теперь и нет. А попала на север, как и многие в то время. Еще и второй класс не закончила, как в 1929 году родителей и всю семью сослали. Кулаки мы оказались. Хозяйство-то, конечно, и не бедно было: 4 лошади, 4 коровы, 20 овец. Но и работали, вечерние и утренние зори — все наши были. Пахали, пшеницу, рожь, овес выращивали. Немножко приторговывали, чтобы чем пахать было, да и семью одевать, кормить. Хотя к сладостям особо не приучены были.

Везли поэтапно. На станции Шумаха отца арестовали, увезли то ли в лагерь, то ли в тюрьму. Брата на лесозаготовки отправили. Меня, маму и сноху везли до Тобольска. Там с другими сосланными загрузили на баржу и отправили на Ямал. Сначала до Норей, до Надыма, а через два года обратно в поселок Хэ, что около Пуйко.

В Норях успела второй класс закончить, а в Хэ — четыре класса. Тогда уж мне было 16 лет.

Через четыре года отец вернулся, мы переехали в Салехард. Он ничего про себя не рассказывал, да и многие ссыльные ничего про себя не рассказывали… Так спокойней для семей было.