И Сынь - История одной поездки

К примеру, в аэропорту Омска как-то появилась дама, совершенно серьезно воспринимавшая таможенные правила и установления, кроме того, она не брала взятки и высчитывала цены, исходя из аналогов в каталоге "Qwele". Пошлина в результате получалась такая, что челноки покрывались зелеными пятнами при одном воспоминании.

Нечего и говорить, что спустя каких-нибудь два месяца ее продуктивная деятельность привела к усыханию челночного потока через Омск втрое, а также к двум инфарктам. После того, как одного особо слабонервного челнока от ее оцинкованного столика увезли на другой, не менее оцинкованный столик, терпение начальства лопнуло и даму перевели перекладывать какие-то бумажки.

Да... часами, часами можно рассказывать байки об отечественном таможенном управлении, но к чему?

Я убежден, - вы прекрасно понимаете, что все это на самом деле чистейшей воды поклеп. Ведь превосходно известно, какой кристальной честности люди работали во все времена в этом достойнейшем государственном институте.

К примеру, Павел Иванович Чичиков, служивший до воспетой аферы именно в таможенном департаменте, был оттуда безжалостно изгнан.

*** Наши друзья заняли купе в плацкартном вагоне, разбитом до такой степени, что вместо раздражения это вызывало некоторое даже умиление. Кроме них, в вагон набилось еще человек семьдесят, в большинстве своем вышеупомянутые базарные женщины.

Конечно же, несколько из них сразу же попробовали устроить скандал; уперевшись кулаками в необъятные бедра, они объясняли что-то вроде того, что одно купе всего на семь человек - это явное излишество.

Однако тут в дело вступил Фил, преобразившийся при столь близком приближении к Китаю, что-то хищническое появилось в его движениях и манере говорить, впрочем, то же показалось и в остальных.

Он встал и, мило улыбнувшись, полуобнял одну из них за монументальное плечо: "Но позвольте, любезнейшая..." - за каких-нибудь пять минут ему удалось настолько всех запутать, что они отстали, непривычно лишив себя удовольствия громкого скандала.

Толстушка раздала всем пустые бланки справок о негативной реакции на СПИД.

Отчего-то в Китай без нее въехать нельзя, то есть, разумеется, можно, но сдавать кровь в местном медпункте, где пользуют немытым шприцем, может только беззаветно храбрый человек, а совать десять долларов санитарному инспектору, причем делать это надо через переводчицу, отведя его в темный уголок, суетно и накладно.

Уже в одном лишь движении поезда угадывалось приближение Поднебесной; нету, господа, нету и быть не может на свете другой страны, где на двадцать километров железной дороги тратилось бы по три, а то и больше часа.

И вот, едва только мимо протащилась вспаханная нейтральная полоса, как сразу же показалась другая страна: безжизненные сопки сменились кусочками огороженной земли. Посреди них уродливо косились глинобитные лачуги, смахивающие на общественные уборные средней руки, лишенные, впрочем, отопления и канализации.

Невозможно понять, как умещаются в них по два десятка человек, от пятидесятилетних стариков (возраст, по здешним меркам, весьма и весьма преклонный) до стайки грязных ребятишек.

Еще переезд через границу чувствовался по огромным кучам цветастого мусора, валявшимся вдоль полотна, почему-то убирать его необходимым не считалось, и Игорь каждый раз, проезжая, отмечал их новое нарастание.

- В хорошей мы все-таки живем стране, - высказал общее Буба.

- Ага, - ответил Леша, - каждый раз домой приезжаю, нарадоваться не могу:

чистота, дороги - отличные, в квартире - горячая вода, унитаз журчит... Европа.

- Да, не с теми мы себя сравниваем, - вступила в разговор Вика, предвкушающе поглядывая на Олега, - кстати, ребята, на вокзале ничего не покупайте и не меняйте и баксы подальше спрячьте.

- Да уж, знаем, - бросил кто-то, и ленивая беседа замерла.

Вокзал оглушил толпой, криками и давкой.

- Колефана, откуда плиехала? - раздались звуки привычного коверканья родного языка.

- Доллалы, юани поменять?!

- Колефана, колефана, сто надаа?!

Приняв суровый вид, они проталкивались сквозь толпу, ведомые переводчиком, оказавшейся их старой знакомой - Ларисой, то есть звали ее, разумеется, не так, но, зная труднодоступность своих имен для неповоротливых славянских языков, китайцы подбирают себе созвучные русские.

- Привет, Лариса, - поздоровался Игорь.

- Здластвуйте, лебята, - радостно заулыбалась она, - товалы холосо плодали?

Автобус, конечно же, оказался местным, лишенным рессор, да и вообще на редкость неудобным, рассчитанным на маленьких и стройных китайцев, а вовсе не на мощные русские седалища, но это для наших хищно-сухощавых друзей было вполне еще терпимым (видели бы вы, как в него запихивают свои огромные задницы украинские челночницы. Незабываемое зрелище), а вот нехилый разворот плеч и длинные ноги девать было решительно некуда.

В автобусе, отделившем их мутными стеклами от яростной толпы продававших, покупавших и менявших, от ярких куч мусора, стало наконец поспокойней, и Фил немедля начал атаку на Ларису.

- Ларис, а в какую гостиницу?

- В "Синьхуа".

- А склад там есть?

- Есть. Я знаю, вам самое главное - склад, - заулыбалась она снова, холосый, больсой склад есть.

Наши друзья были челноками крупными, их закупки и думать было нечего запихать в номер.

- "Синьхуа", "Синьхуа"... мужики, это тот, что ли, на площади?

- Да, да, на плосяди.

- Угу, там приличный скла... ой ее... - автобус рухнул в громадную яму, и Фил звонко клацнул зубами.

- Твою мать, столько бабок сюда возим; они бы хоть дорогу от вокзала сделали, суки... - здесь я сочту за лучшее прервать гневный монолог Фила: он очень больно прикусил язык.

Они оглядывались по сторонам, заново привыкая к непривычного вида домам, к вывескам с невнятными каракулями, имеющими отдаленное родство с кириллицей, к многолюдной толпе, к жуткого вида хибарам.

- Ты смотри: опять новый дом, - ткнул пальцем в окно Буба.

- Точно, как на дрожжах - месяц назад не было.

Этот приграничный городок рос под напором огромного долларового потока с невиданной скоростью, за каких-то три-четыре года из глухой станционной платформы он превратился в приличных размеров город. От небольшой круглой площади, где чадит пивной заводик и сверкает бетоном новенькое градоначальство, разбегаются в разные стороны кривые лучи узких и грязных улиц.

Здесь, собственно, и располагается конечный пункт притяжения: сотни оптовых лавок, средь которых разбросаны десятка два гостиниц, населяемые преимущественно соотечественниками.

Вокруг беспорядочно громоздились жилые кварталы, склады и прочая подсобная чепуха.

Всю компанию привезли в гостиницу, стоявшую на той самой вышеупомянутой площади.