Болеслав Маркевич - Четверть века назад. Часть 1

Гундуровъ остановился, замѣтивъ что княжна его не слушала. Она стояла все въ томъ же положеніи, откинувъ голову и поднявъ глаза къ загоравшемуся звѣздами небу. Лицо ея показалось ему блѣднѣе обыкновеннаго. Онъ вспомнилъ что въ продолженіе всего дня замѣчалъ въ ней признаки какой-то сдерживаемой тревоги.

— Что съ вами? спросилъ онъ ее съ безпокойствомъ.

Лина словно проснулась, взглянула не него и тихо опустилась въ кресло, подъ темную листву дерева.

— Ничего, я задумалась… И все еще задумчивая улыбка пробѣжала по ея губамъ.

— Сергѣй Михайлычъ, заговорила она черезъ мигъ робкимъ, колеблющимся голосомъ, — вы… вы на меня не разсердитесь?..

— На васъ? вскликнулъ онъ. — Да еслибы вы…

Она довѣрчиво кивнула ему головой не давъ договорить.

— Я знаю, промолвила, она, — я не о томъ… Я хотѣла спросить васъ…

— Спрашивайте, княжна! горячо вырвалось у него. — Нѣтъ ничего у меня на душѣ чего бы я не открылъ вамъ.

— Сергѣй Михайлычъ, почти прошептала она — я хотѣла спросить васъ: вѣрите ли вы?

Онъ смутился въ первую минуту…

— Елена Михайловна, я полагалъ… что мои убѣжденія вамъ извѣстны… Я Русскій: вѣрованія моего народа — мои вѣрованія.

Ее какъ бы не удовлетворилъ этотъ отвѣтъ: она обернулась на Гундурова взглядомъ полнымъ какой-то несказанной внутренней муки:

— Да, я это знаю… Но такъ ли вы вѣрите, Сергѣй Михайлычъ, чтобъ умѣть терпѣть и не роптать?

Онъ не успѣлъ отвѣтить.

Звонъ еще отдаленнаго колокольчика внезапно и отчетливо раздался въ эту минуту въ гулкомъ воздухѣ ночи,

— Quelqu'un nous arrive, Lina! крикнула ей со своего мѣста Аглая Константиновна съ какимъ-то особеннымъ выраженіемъ.

Княжна судорожно схватилась за перила балкона.

Гундуровъ, чуть не крикнувъ, кинулся къ ней…

— Слушайте… это… онъ ѣдетъ! проговорила она дрожащимъ шепотомъ.

— Кто «онъ»?… Ради Бога! чувствуя что у него подкашиваются ноги, спрашивалъ несчастный.

Она не отвѣчала, она слушала, будто приросши къ периламъ этою своею судорожно схватившею ихъ рукою…

Колокольчикъ звенѣлъ все ближе и ближе, уже ясно сливаясь съ вѣскимъ топотомъ конскихъ копытъ… И вотъ уже мѣрно и звучно звякнули они по каменной настилкѣ подъ сводомъ льва, колокольчикъ замеръ на мигъ, залился опять… Въ свѣтѣ бившемъ отъ фонаря мелькнула мѣдная бляха на шляпѣ сидѣвшаго бокомъ ямщика, красный воротникъ слуги на козлахъ, и крутые, лоснившіеся отъ пота крупы заворачивавшей кругомъ клумбы почтовой четверни.

Дорожная, помѣстительная коляска — изъ тѣхъ что тогда назывались флигель-адъютантскими, — скрипя по песку, подкатила къ крыльцу подъ самый балконъ. Изъ нея, проворно выскочилъ молодой военный въ шинели и фуражкѣ съ краснымъ околышемъ, отороченнымъ бѣлыми кантами, ловко сбросилъ съ плечъ шинель на руки выбѣжавшаго слуги и съ громкимъ вопросомъ: «княгиня дома?» быстро пробѣжалъ въ сѣни.

— Онъ! отшатнувшись отъ перилъ, обернулась съ этимъ словомъ Лина къ Гундурову, — тотъ за кого меня хотятъ отдать замужъ!..

Онъ какъ былъ такъ и замеръ на мѣстѣ.

Губы ея шевельнулись… Она взглянула на него влажными глазами, и подняла ихъ къ загоравшимся далекимъ звѣздамъ:

— Ни слезъ тамъ, ни разлуки! вырвалось у нея, и она быстрыми шагами пошла съ балкона.

— Où allez vous, Lina? встревоженно крикнула ей опять княгиня.

— Въ мою комнату! отвѣчала она не оборачиваясь, и исчезла.

— S'arranger les cheveux! объяснила съ лукавенькою усмѣшкой Зяблину Аглая Константиновна, не замѣчая и теперь того убитаго вида съ которымъ слушалъ ее злополучный «бригантъ» съ самой той минуты когда ему стало извѣстно до какого предѣла онъ могъ разчитывать на ея «слабость къ мущинѣ»… Но она ничего теперь и замѣтить не была бы въ состояніи: ее такъ и подмывало, такъ и уносило… «Le jeune comte, le neveu de»… далѣе этого она уже ни о чемъ думать не могла… И тяжело поднявшись съ кресла, она собственною особой пошла на встрѣчу пріѣзжему.

— Графъ Анисьевъ! громко возгласилъ бѣжавшій доложить о немъ офиціантъ!

— Кто такой? быстро отрываясь взглядомъ отъ сыграннаго хода, спросила Софья Ивановна окружную.

Та повторила фамилію.

Софья Ивановна увидѣла входившаго незнакомаго ей военнаго, услышала ликующее привѣтствіе Аглаи: «cher comte!»…

— Вотъ онъ, Фитюлькинъ! кольнуло ее какъ ножомъ въ сердце, и карты запрыгали предъ ея глазами будто камешки въ калейдоскопѣ…

Княжна между тѣмъ прошла прямо въ покой дяди.

Комнаты его были не освѣщены; только въ концѣ ихъ, сквозь открытый настежъ рядъ дверей, свѣтили зажженныя свѣчи подъ зеленымъ абажуромъ на большомъ столѣ библіотеки, и князь Ларіонъ, опершись щекой объ руку, читалъ у этого стола.

Онъ поднялъ глаза, услыхавъ шаги….

— Héléne! вскрикнулъ онъ, безсознательно скидывая съ головы бархатную шапочку, которой онъ прикрывалъ, по заграничной привычкѣ, свои индѣ уже рѣдѣвшіе волосы.

— Я, дядя! отвѣчала она, останавливаясь у стола противъ него съ опущенными взглядомъ и руками.

Онъ тотчасъ же догадался:

— Онъ пріѣхалъ?

— Да, сейчасъ! отвѣчала Лина.

Съ жаднымъ восхищеніемъ, съ ноющею болью въ груди глядѣлъ на нее князь Ларіонъ:

— Ты иначе бы и не вздумала навѣстить меня, узнать живъ ли я еще!

— Вы отъ всѣхъ удалялись, печально проговорила она, — я думала, вы… не хотите меня видѣть…

Глаза его загорѣлись мгновенно какъ два пылающіе угля:

— Я не хочу тебя видѣть?

Она дрогнула подъ этимъ огненнымъ взглядомъ и невольно отшатнулась отъ стола…

Онъ это замѣтилъ, поникъ головою и тяжко, тяжко вздохнулъ:

— Скажи: не могу… не въ силахъ!.. Да, мнѣ тяжело, признаюсь…

— Дядя, неужели я чѣмъ-нибудь могла?… Она не договорила.

Онъ не смѣлъ поднять снова глазъ:

— Нѣтъ, но ты знаешь… въ мои годы привычка — жизнь… Вспомни, мы не разставались два года… Я былъ для тебя… я думалъ… я надѣялся… послѣ отца единственный! говорилъ онъ прерывавшимся голосомъ.

— Да, дядя, тихо отвѣтила Лина, — я васъ такъ и почитала; послѣ бѣднаго папа вы одинъ были у меня…

— А теперь, теперь, прервалъ онъ неудержимымъ возгласомъ, — развѣ я одинъ?…

— Это… совсѣмъ другое!.. чуть слышно промолвила она, и вся зардѣлась…

— Да, конечно, это… «совсѣмъ другое!» повторилъ онъ какъ бы про себя, язвительно и горько усмѣхаясь;- да увѣрена ли ты по крайней мѣрѣ что онъ тебя любитъ? кинулъ онъ ей почти злобно.

Она гордо подняла голову:

— А вы какъ же полагали? говорилъ ея не улыбавшійся взглядъ.

Онъ смущенно глянулъ на сторону и замолкъ.

— Такъ этотъ… господинъ изволилъ прибыть, говоришь ты? началъ онъ спокойнѣе, — что же мнѣ теперь дѣлать, по твоему?…

Вся краска мигомъ сбѣжала съ лица княжны:

— Этого я не знаю! также гордо и печально отвѣтила она;- вы мнѣ обѣщали… а тамъ какъ вамъ угодно будетъ!.. Она повернулась и пошла…