Болеслав Маркевич - Четверть века назад. Часть 1

— Дороги у тебя хороши! Распорядительный! милостиво запѣлъ свой акаѳистъ графъ вытянувшемуся и какъ маятникъ опускавшему и подымавшему предъ нимъ свою круглую голову исправнику, приглашая въ тоже время его дочь занять прежнее свое мѣсто рядомъ съ нимъ на диванѣ:- въ одномъ только мѣстѣ тамъ, мостикъ, помнишь?

— Изволите повѣрить, ваше сіятельство, вскрикнулъ Акунинъ, — хоть изъ собственнаго кармана чини! Земля тутъ, смѣю донести, спорная, двухъ помѣщиковъ: одинъ говоритъ, «за мной не утверждено,» а тотъ опять: «пусть, говоритъ, кто отымаетъ, тотъ и платитъ»!.. А все то мѣсто гроша не стоитъ, одно болото… Такъ-съ, изъ гонора изъ пустаго тяжбу ведутъ…. Что денегъ имъ стоитъ!..

— А деньги кому? нежданно заключилъ графъ: — судьѣ!

— Это совершенно такъ изволите говорить, ваше сіятельство, захлебнулся счастливымъ смѣхомъ Елпидифоръ… — Напоминаетъ это мнѣ-съ, заговорилъ онъ вдругъ, окидывая начальство зоркимъ взглядомъ и уже совершенно понявъ какъ и чѣмъ его взять можно, — напоминаетъ мнѣ-съ когда я еще въ полку служилъ….

— Въ гусарахъ былъ? прервалъ графъ, ткнувъ впередъ пальцемъ.

— Въ герцога Нассаускаго уланскомъ полку въ ту пору штабъ-ротмистромъ состоялъ, ваше сіятельство!

— Да.

— Такъ что же?

— Стояли мы тогда въ благословенной Малороссіи…

Графъ засмѣялся, откинулъ ладони, и подмигивая сбоку Ольгѣ Елпидифоровнѣ:

— Хохлы! проговорилъ онъ.

— Такъ точно, ваше сіятельство, задребезжалъ за нимъ Елпидифоръ;- презабавный, изволите знать, народецъ. Такъ вотъ о нихъ съ осмѣлюсь разказать… Лежатъ это два такіе хохла въ лѣсочкѣ,- слышатъ, кукушка закуковала. Одинъ изъ нихъ и говоритъ другому: Грицко, а Грицко! — А ну? — Отто мини зозуля закуковала! — А отже сбрехавъ! говоритъ другой, — не тоби, а мини закуковала! — Кажу-жъ, мини, а не тоби…. И вышелъ у нихъ изъ-за этого споръ, и оттаскали себя Хохлы за чубы такъ что у каждаго хохолъ другаго остался въ рукѣ…

— Дураки!.. какъ ребенокъ уже хохоталъ графъ. Толстый Елпидифоръ, дѣйствительно, въ числѣ другихъ своихъ талантовъ, воспроизводилъ Хохловъ неподражаемо.

— Вотъ-съ, ваше сіятельство, продолжалъ онъ, — и пошли они оба къ судьѣ чтобъ онъ ихъ разсудилъ. Пришли, поклонились, разказали. — Добре, говоритъ судья; клади кажный на столъ по карбованцю. Вытащили они по рублю, положили. — А ну-те-ка, каже, теперича почеломкайтеся! (это поихнему «поцѣлуйтесь» значитъ, ваше сіятельство.) Почеломкались. — Ну, каже, а теперичка идыть соби до дому! Поглядѣли Хохлы на него, другъ на друга поглядѣли, въ затылкѣ себѣ почесали:- А бильше, кажутъ, ничого и не буде, панъ судія? — А чого жъ, говоритъ, вамъ бильше! Сами видѣли: ни тоби, а и ни тоби куковала зозуля, — мини она куковала! Взялъ онъ карбованцы со стола — и положилъ себѣ въ карманъ

— «Ни тоби,» «ни мини!» повторялъ графъ сквозь громкій смѣхъ, — потому все судьѣ пошло. Хорошо разказываетъ! подмигнулъ онъ снова нашей барышнѣ. И тутъ же, заложивъ большой палецъ за пуговицу сюртука:

— А что тебя губернское правленіе милуетъ? спросилъ онъ исправника офиціально шутливымъ тономъ.

Толстый Елпидифоръ игралъ уже на немъ какъ по струнамъ:

— Эхъ, ваше сіятельство, вотъ ужь у насъ гдѣ оно сидитъ, губернское правленіе! Онъ похлопалъ себя рукой по затылку;- не смѣю только утруждать…

— Ничего! Пойдемъ ко мнѣ! Я теперь свободенъ! Ты хорошо разказываешь!.. Шалунья, до свиданія! обернулся подымаясь старикъ къ Ольгѣ.

Она поднялась за нимъ, и словно въѣзжая своими забирающими глазами въ его китайскіе глаза:

— Я васъ обожаю, графъ! прошептала она ему.

— Шш, при отцѣ! Что подумаетъ! погрозилъ онъ ей лукаво пальцемъ на прощанье, и ушелъ съ Елпидифоромъ, довольный какъ мѣдный грошъ.

Ольга поглядѣла ему вслѣдъ:

— А за это ты мнѣ папашу-полицеймейстеромъ въ Москву! рѣшила она мысленно. Она была сила:- въ этомъ она уже не сомнѣвалась теперь…

Не успѣлъ отойти графъ какъ къ ней подошелъ Анисьевъ.

— Позвольте возобновить сегодняшнее нечаянное знакомство, сказалъ онъ, садясь на кресло подлѣ ея дивана.

Гостиная уже опустѣла; сама хозяйка ушла въ свой ситцевый кабинетъ, упросивъ Зяблина придти туда пить съ нею чай, «comme d'habitude» — она чувствовала себя очень деморализованною послѣ схватки своей съ зубатою княгиней Карнауховой, и внезапная холодность «бриганта, этого «vrai ami,» которому она собиралась теперь «confier toutes ses peines,» — холодность которую она въ простодушіи своемъ никакъ себѣ объяснить не могла, — была для нея очень чувствительна. «Намъ надо объясниться!» объявила она ему, на что Зяблинъ въ отвѣтъ мрачно опустилъ голову, уныло проговорилъ: «вы желаете повернуть кинжалъ въ ранѣ? Извольте, я готовъ!» и отправился вслѣдъ за нею….

— Вы совсѣмъ околдовали нашего почтеннаго старца, говорилъ Ольгѣ блестящій Петербуржецъ потягивая во всю ихъ длину свои прекрасные усы, и глядя на нее съ улыбкой изподлобья.

— Я его очень люблю! съ нѣкоторою уже величественностью отвѣчала по-французски барышня. Она старалась какъ можно ближе примѣниться къ пріемамъ, къ тону рѣчи «петербургской царицы.» — И къ тому онъ такой смѣшной, правда? примолвила она уже со всѣмъ по-уѣздному.

— Я его очень уважаю! сказалъ сдержанно флигель-адъютантъ.

— О, разумѣется, — и я!.. Успѣли вы приглядѣться здѣсь? спросила она его вдругъ.

— Къ чему?

Ольга лукаво улыбнулась:

— Къ тому что можетъ васъ здѣсь интересовать…

— Приглядываюсь, протянулъ Анисьевъ съ легкимъ наклоненіемъ головы и любезнымъ взглядомъ въ ея сторону.

Она совсѣмъ уже позабыла про величественность…

— Разказывайте это другимъ! расхохоталась она на всю гостинную;- я, надо вамъ сказать, умна!..

— И потому что вы умны, вы думаете что я не могу…

Онъ не договорилъ, остановленный выраженіемъ ея пристально остановившихся на немъ глазъ.

— Только не въ эту минуту! быстро промолвила она.

Анисьевъ опустилъ на мигъ вѣки — и принимаясь улыбаться опять:

— Вы не только умны, началъ онъ, — вы, говорятъ, всевѣдущи и всемогущи.

— А кто это «говорятъ?»

— Слухами земля полнится…

— А слухи — съ языка Женни Карнауховой?

— Помилуйте, я никого не называю! почти испуганно вскликнулъ полковникъ.

— И не нужно! съ новымъ смѣхомъ возразила барышня;- вы сами говорите что я всевѣдущая… Всемогущая — нѣтъ, далеко нѣтъ! вздохнула, — но… но совѣтъ, договорила она послѣ минутнаго перерыва, — всегда могу дать… и хорошій…

Брови Анисьева сдвинулись, онъ недовѣрчиво поднялъ на нее глаза.

— Напримѣръ? проронилъ онъ.

Она какъ бы на мигъ заколебалась…

— Сказать?

— Прошу!

— И… и не разсердитесь?

— Смѣю ли? проговорилъ онъ учтиво.

— А если скажу, — послушаетесь?

— Смотря по тому уклончиво сказалъ онъ.