Михаил Белиловский - Нить непрерывная (Часть 1)

- Как такое можно забыть!?

- Анька, подруженька моя. Уж кто, а ты - то прекрасно знаешь, сколько их было. Так я их всех из глаз долой, из сердца вон. Тем более, такой мусор держать в памяти.

- Лялек, пожалуйста, не лишай меня сейчас удовольствия. Дай напомнить. - Между тем Аня уже авансом давилась от смеха.

- Ну, валяй!

- Как-то под вечер, ты решила похвастаться и с эдаким демонстративным чувством превосходства выболтала, что он предложил тебе, прокатиться с ним на машине, и показать красоты Кавказа. Такое задиристое хвастовство нас с Катей здорово задело. Мы тайно посовещались и решили, что так просто тебя на свидание не пустим.

С этого момента они оба стали заливаться громким хохотом. Видимо Ольга, наконец, вспомнила эту историю.

Тем временем Павел приблизился к Володе.

- Мне Аня твоя сказала, что ты завтра возвращаешься в Москву, поинтересовался он.

- Да, - отвечал Володя, - мне предстоит важная встреча на работе. Аня с детьми останется еще на одну неделю.

- Тогда, слушай. Перед моим приездом сюда, теща твоя, Полина Давыдовна, позвонила мне и попросила, чтобы ты, если не застанешь ее дома, обязательно связался с ней по телефону, как только вернешься. Она гостит у старшей дочери, Аниной сестры.

- Что- нибудь случилось?

- Узнаешь у нее. Я не в курсе.

Володя всполошился. Теще 75 лет. Состояние ее здоровья желает лучшего. Разумно, конечно, Ане пока ничего не говорить об этом разговоре. Пусть спокойно отдыхает.

Тем временем женщины продолжали весело забавляться, продолжая вспоминать случай из студенческой жизни.

- Итак, - продолжала Аня с явным удовольствием, - решение наше тогда с Катей было простым и решительным, - запломбировать тебя и чтобы со свидания вернулась с целой пломбой.

- Ну и фантазерка ты, Анька. Какая ты была, такая и осталась.

- Неужели ты не помнишь, как мы перед твоим свиданием повалили тебя на кровать. Катя у нас сильная и старалась тебя удержать. Ты орала благим матом, и не очень сопротивлялась. А я с иголкой и ниткой плотно зашивала на тебе твои трусики.

- Ну, ладно тебе, все вроде вспомнила. Ни дебюта, ни финала то вы с Катей до сих пор не знаете. По сути их и не было.

- Как так!?

- А вот так. В девичьем сердце созрела весна - бурная, цветущая, зовущая и не находила отзвука. И вот сама себя убедила, что он пригласил меня на свидание. А когда сообщала Вам об этом, уже твердо в это сама верила. А с "пломбой" то вашей два сеанса идиотского какого-то кинофильма отсидела, а потом еще часа два в ночном кафе - мороженное. И было у меня достаточно времени, чтобы сочинить для вас убедительный рассказ о галантном, сказочном принце, который всю ночь почти таял у моих ног, но ничего так и не получил.

С минуту было тихо. Потом хохот приобрел такой размах, что казалось конца ему не будет.

Евдоким с ветерком доставил Аню и Володю в деревню. Жители ее погрузились уже было в глубокий сон. Поблагодарив Евдокима, они направились к притихшему, безмолвному, с потухшими окнами дому. Зазвенела цепь, вскочил на ноги Полкан, но убедившись в том, что пришедшие - свои, сладко зевнул, потянулся, потряс своей длиной шерстью и опять улегся.

Бесшумно сняли на крылечке обувь. Прошли сначала туда, где спали ребята. В доме раздавался чей-то храп. Слабый лунный свет заглядывал через окно.

У широкой кровати, где спали дети, на полу обнаружили довольно большой предмет. Володя наклонился, притронулся рукой к нему и почувствовал человеческое тепло. Тетя Надя тут же проснулась, откинула одеяло и присела.

- Вы что же переполошились!? С ребятами все, как надо. Услышала, что Стасик во сне мамку звал. А когда подошла, он продолжал спать крепко. И я решила, до вашего прихода полежать здесь, рядом с ними. Так, на всякий случай.

Володя принялся помогать тете Наде встать и ощутил в своей ладони жесткие мозолистые пальцы ее рук.

Глубоко взволнованная поступком тети Нади, Аня не находила подходящих слов для благодарности и молча стояла в стороне.

Ночник на столике в углу бросал косой свет на икону, висящую над ним, а старинные ходики упрямо отстукивали время, как бы подтверждая незыблемость и извечность законов этого дома.

Стояла ласкающая утренняя теплынь. Звенели и перекликались птичьи голоса. Случайные порывы ветра награждали полуобнаженное тело нежным прикосновением воздушных потоков, и несли с собой целую гамму благоухающих запахов, дурманящих мозг, омолаживающих сердце, ободряющих поступь.

Аня провожала Володю. Они шли к автобусной остановке рядом. Плечом к плечу.

- Приедешь, привези сразу маму домой, а то исхудаешь на сухомятке. Правда, в последнее время она редко готовит, но тебя она любит и с недельку пусть потрудится. Не хандри. Будет скучно, сходи в кино. Лучше с мамой. Надежней вроде будет. А то..., - она взяла его за руку, легко сжала ее, и с гордостью продолжала, - А то, как я посмела заметить вчера, развлекать молоденьких ты еще способен. И очень даже недурно получается!

Заинтригованный блеск ее глаз озадачил Володю, будто она спрашивала его:

" Разве это не так?" И странно было то, что всем своим видом она выдавала желание, чтобы он подтвердил это. Видимо, женщинам, думал Володя, не дано четко сознавать, чего они хотят. Главное, чтобы спутник жизни вызывал у них восторг, гордость, чтобы он непременно очаровал ее. А чем, это совсем не важно.

Они шли вдоль тесной лесной дорожки. Случайное соприкосновение плеч и тепло ее руки, которую он держал в своей ладони, вызывало чувство единения, которое растопило вчерашнюю обиду, и он не стал даже парировать на едкое ее замечание, хотя имел на это полное право.

Автобус непосредственно в деревню не заходил. Ближайшая остановка была в лесу на расстоянии двух километров от нее. Там у дороги стоял покосившийся столбик с полу стертым названием остановки на жестяной табличке. У его подножья лежал длинный, толстый ствол засохшего дерева, который служил скамейкой для пассажиров ожидавших автобуса.

Кроме Володи с Аней на остановке никого больше не было. И когда далеко в глубине соснового леса раздался шум приближающегося автобуса, он неистово прижал ее к своей груди и, опьяненный волнующим теплом и упругостью ее тела, целовал влажные, застывшие в трепетном ожидании, губы.

Выбираться из приволжской глуши было не менее сложно, чем добираться до нее. Доведенный до крайней степени изношенности автобус тащился по разбитым дорогам до станции около двух часов. Примерно столько же приходилось ждать поезда. Далее, путешествие по железной дороге обычно длилось шесть часов. Так что Володя, выехав утром, мог добраться до дома своего только лишь к концу дня.

Самой утомительной частью пути была поездка на автобусе. Утомляли частые остановки, тряска, громкие разговоры входящих и выходящих пассажиров. Невозможно на чем - то сосредоточится, что - либо почитать. Другое дело в поезде, в особенности, если удается пристроиться на сидении у окна. Тогда за окном вагона можно увидеть многое, что напоминает о детских и юношеских годах, да и, вообще, о событиях печальных и радостных, неудачливых и победных. Человек, побуждаемый стремительной локомотивной скоростью и бешеным ритмом стучащих о рельсы стальных колес, невольно дает волю своему воображению, и думает о будущем, о своих планах и намерениях.