Михаил Белиловский - Поведай сыну своему

Резко и жалобно завизжали тормоза. Вагон медленно пополз вниз, не прерывая своего предупреждающего звона.

Ребята тут же замолкли и повернулись лицом к женщине.

- Извините нас, пожалуйста, - пробормотал Мендл.

А женщина продолжала свое под нарастающий скрип тормозов.

- А дочка моя с зятем у станка укалывают, да по десять часов, а то и по выходным - сверхурочные. А зарабатывают гроши. А хоть бы имели деньги, так что на них купишь? Не то чтобы масло или колбасу - за молоком и хлебом в очереди настоишься.

Трамвай остановился.

Было еще не совсем поздно, когда они вышли на залитый яркими огнями людный Крещатик. Это было время, когда заканчивались спектакли в театрах, закрывались рестораны, кафе, и центральные улицы становились оживленнее. Город светился счастливыми лицами элегантных женщин и галантных мужчин, возбужденных и одухотворенных тем, что они только что видели, слышали, испытали. В эти минуты город обретал особое очарование.

Общежитие оказалось переполненным, и Менделю предложили временно, на полгода, спальное место в небольшой комнате одноэтажного частного домика на Брест-Литовском шоссе, которую институт снимал для трех своих студентов. Администрация имела довольно устойчивый опыт относительно большого отсева после первых двух сессий, в результате которых освобождалось немало мест в общежитии. Но для этого нужно было самому удержаться в институте.

В комнате с трудом помещались три кровати и стол. Хозяйка разрешала им пользоваться примусом на кухне.

Учебный семестр с ходу развернулся в полную силу - коллоквиумы, отчеты по лабораторкам, защита готовых листов по черчению и начерталке, масса теоретического материала по математике, физике и особенно, конечно, по химии, за которым успеть так, чтобы понять следующую лекцию, совершенно невозможно было. А чего стоила сдача норм по различным видам спорта! Требования по всем предметам, включая физкультуру, были жесточайшие. Угроза лишения стипендии или отчисления из института постоянно висела в воздухе. Настроение было, попросту говоря, паническое. Неужели, черт побери, Мучник прав?

И, несмотря на это, Мендл не просто ходил по институту, а летал на невидимых крыльях. Все было необычно, привлекало внимание: и залитые солнечным светом просторные, длинные институтские коридоры с восторженной, неуемной студенческой толпой, которая его влекла и пугала; и большие физическая и химическая аудитории со скульптурными изображениями выдающихся деятелей науки на стенах вокруг амфитеатра; и огромная библиотека, которая щедро предлагала познать все - от загадок мироздания до гениальных творений рук человеческих.

Натыкаясь случайно на дверь с надписью о том, что здесь находится лаборатория металлорежущих станков или физики или радиотехники и даже с таким непонятным еще для него названием, как "сопротивление материалов", он с опаской и замиранием сердца робко открывал дверь, на пару шагов входил во внутрь помещения и оставался там стоять, разглядывая станки, приборы. Он завидовал людям, одаренных счастьем делать то, чего никто еще не делал и что нужно было человечеству.

Ребята, с которыми Мендл жил в одной комнате, оказались вполне приятными и дружественными. Сережа приехал из Чернобыля, а Петр - из глухой Черниговской деревни. Учились они все на разных факультетах и редко бывали дома, так как до позднего вечера просиживали в читальном или чертежном залах. Но праздники, как правило, отмечали вместе - дома и на институтских вечерах.

Первый, самый трудный семестр прошел сравнительно благополучно. Даже удалось сдать на тройку экзамен по химии. Мендл не стал придавать особого значения тому, что он до экзаменов не смог сдать зачета по физкультуре - не выполнил буквально на несколько минут норму при беге на лыжах на длинную дистанцию в десять километров. Однако преподаватель собрал группу, зачитал всех должников и заявил следующее.

- Если кто из вас думает, что физкультура второстепенный предмет и, не получив зачета по этому предмету, можно как-то сохранить за собой стипендию, - то он глубоко ошибается. Наша задача не только в том, чтобы крепить здоровье наших граждан, но и в том, чтобы воспитывать закаленных, сильных духом защитников нашей Родины. Кроме того, я надеюсь, вы газеты читаете и вам известно о том, что в последнее время создалась опаснейшая международная обстановка для нашей находящейся в условиях капиталистического окружения страны. Это обстоятельство накладывает на нас особую ответственность.

Таким образом, угроза лишиться стипендии возникла совершенно неожиданно. Пересдать зачет после экзаменов оказалось невозможным из-за того, что наступило сильное потепление, и снег почти растаял. С большим трудом удалось уговорить преподавателя и декана отложить зачет до весны и заменить лыжный пробег двадцатипятикилометровой дистанцией на велосипеде. С этим условием стипендия временно была сохранена.

Многочисленные попытки Менделя перейти на другой факультет не увенчались успехом. Он даже решился на ложный шаг: обратился в институтскую поликлинику с жалобой на то, что работа в химической лаборатории отражается на его здоровье, затрудняет дыхание, вызывает кашель.

- Привет великому комбинатору! Какие новости? - спросил его как-то Сережа, только что вернувшийся домой. Он деловито ворвался в комнату из кухни с горячей сковородкой, на которой весьма аппетитно еще шипела жареная картошка. Время подбиралось уже к полуночи. Мендл только лег в свою кровать и держал в руке томик Мопассана.

- Да так, - уклончиво ответил Мендл, к которому относился этот вопрос. Он не в силах был оторваться от сочных, растравляющих юношеское воображение строк "Пышки", написанной великим мастером любовных коллизий.

- Ты сегодня в поликлинику-то ходил? Что тебе Львович сказал? Или уже справку получил? - Сережа поставил сковородку на стол, быстро подошел вплотную к Менделю, отклонил рукой книгу и прочитал название.

- Ну, брат, жаловаться на здоровье и читать такое... Я бы на месте Моисея Львовича порекомендовал, как ты и просишь, отчислить тебя с химического, но направить на земляные работы.

Сергей громко и с наслаждением рассмеялся. Не выдержал и Петр, который, как всегда, сидел в своем углу за книгой, окутанный папиросным дымом.

- Ух, и устал же я сегодня! Проголодался, как зверь, но четвертый лист закончил точно в срок. Завтра сдавать.

Не дождавшись ответа, Сергей сел за стол и с жадностью набросился на свой ужин.

- Вы-то ужинали? - спохватился он. - Петька, ты вот весь бледный и в прыщах ходишь от непрерывной зубрежки. И потом все дымишь и дымишь. Так нельзя, друг! Бросай это дело и садись за стол. А ты, Мендл, - тебе лучше, наверное, поголодать. Впрочем, если ответишь мне все-таки, то поделюсь. Так и быть! Картошки хватит. Что это вы молчите, сговорились что ли? - взорвался Сергей, держа застывшую в воздухе вилку с наколотой на ней картошкой.