Роман Антропов - Герцогиня и «конюх»

Бирон, отличавшийся нахальством, а еще больше – трусостью, схватил великого чародея за руку и крикнул:

– Джиолотти, во имя Бога, вы должны спасти меня! Помните, что моя жизнь нужна России и что императрица Анна Иоанновна щедро наградит вас!

– Да, да! – пылко воскликнула Анна Иоанновна. – Десятки миллионов будут в вашем распоряжении, если вы спасете жизнь моего верного друга.

У «конюха» промелькнула мысль:

«А что, если он просто запугивает меня для того, чтобы побольше содрать?»

– Кто же собирается посягнуть на мою жизнь? – приободрившись, задал он вопрос Джиолотти.

Великий магистр повернулся к Анне Иоанновне и тихо произнес:

– Человек, который собирается сделаться очень близким для вас существом.

– Что? Кто же он? Неужели?.. – И Анна Иоанновна запнулась, страшась произнести это имя.

– Вы угадали, ваше величество, – сказал Джиолотти. – Этот человек – Мориц Саксонский.

– Ах он негодяй! – загремел Бирон, забывая все правила приличия. – Но где доказательства? Этот «выскочка» осмеливается посягать на меня, на Бирона! Да знает ли он…

Джиолотти, насмешливо поглядев на фаворита, возразил:

– Ну, какой же он «выскочка», дорогой Бирон! Он – царской крови. Да вы не волнуйтесь: я спасу вас…

Единственная свечка, зажженная Бироном, потухла. Мрак снова окутал зал.

– Умоляю тебя, Создатель Мира, яви нам великое чудо видеть!.. – начал по-латыни сильнейшее заклинание жрецов Изиды Джиолотти.

На стене появились искры. Секунда – и стена осветилась фиолетовым светом. На этом фоне сначала слабо, а потом все сильнее и сильнее стала вырисовываться фигура.

– Мориц! – не выдержав, крикнула Анна.

Перед таинственным «видением» – Морицем Саксонским – стоял, подобострастно склонившись, небольшого роста худощавый человек. Он держал в руке маленькую восковую фигурку лошади и что-то вкалывал ей в правую ногу.

– Господи, что делает с бедным животным этот негодяй? – воскликнул Бирон.

Видение исчезло.

– С разрешения вашего величества, я попросил бы вас в столовую. После такого напряжения я всегда имею привычку выпить стакан доброго вина, – уклончиво ответил Джиолотти.

– А вот насчет посольства, дорогой синьор… – начала было Анна Иоанновна.

Но чародей сухо перебил ее:

– Дайте же мне возможность отдохнуть!

В столовой Джиолотти действительно выпил стакан красного вина. Легкий румянец заиграл на его побледневших щеках. Как ни в чем не бывало, словно то, что он сделал, являлось простым фокусом, великий магистр принялся непринужденно болтать, рассказывая обо всем, что произошло в это время в России, с такими подробностями, словно он был непосредственным очевидцем.

– Откуда вы все это знаете, синьор Джиолотти? – дивилась Анна Иоанновна.

– Да ведь я же все время был здесь, у вас, в России.

– Как так?! – привскочил Бирон. – Ведь я писал вам в Рим и в Венецию!

– Совершенно верно: вы писали, но не мне, а моему двойнику.

– Какому двойнику?! – прохрипел Бирон. – Разве есть еще какой-нибудь второй Джиолотти?

– Нет, другого нет…

– Вы… вы издеваетесь надо мной? – крикнул Бирон.

– И не думаю.

– Так какого же черта вы говорите, что я писал вашему двойнику?

– Я и настаиваю на этом, – спокойно ответил Джиолотти.

Герцогиня глупо хлопала своими маловыразительными глазами. Она ровно ничего не понимала, но только чувствовала, что ее Эрнст сердится.

– Я вас спрашиваю в последний раз: кому я писал письма?.. – встал Бирон.

– Мне!..

– Так как же вы говорите, что вы все время находились в России?

У Бирона на губах проступила пена того дикого, необузданного гнева, который впоследствии заставлял трепетать почти всю Россию.

– У вас очень короткая память, дорогой Бирон! – насмешливо произнес Джиолотти. – Кажется, я вам уже пояснил, что такое раздвоение личности. Я во всякую минуту могу одновременно находиться в различных местах. Все это время Джиолотти-молекулы были там – и в Риме, и в Венеции, но флюид-Джиолотти не покидал вашей необъятной империи.

В дверь столовой кто-то почтительно-робко постучался.

– Войдите! – по-немецки крикнул Бирон.

– Ах, ваше сиятельство, какое несчастье! – воскликнул любимый конюшенный «конюха».

– Что такое? – спросил Бирон.

– Эрнестина, ваша любимая лошадь, бьется, как иступленная…

– Почему? – вспыхнул фаворит.

– Ее подковал мастер… Не знаю, что произошло с ней, но только она хрипит, дрожит…

– Кто подковывал? Франц?

– Нет, ваше сиятельство… Может быть, кто-либо из его помощников.

– Ступай! Я сейчас приду. – Бирон засуетился и обратился к Джиолотти: – Хотите посмотреть мою конюшню?

Великий магистр, выпрямившись во весь рост, сказал:

– С одним условием, Бирон.

– С каким?..

– Если туда пойдет и ее величество, а теперь уже ее императорское величество. Она так любит лошадей…

Анна Иоанновна согласилась, и они отправились втроем.

В великолепной конюшне, этом излюбленном детище Бирона, было сухо, чисто, светло. Превосходная лошадь билась в судорогах. Она особенно дрыгала правой ногой.

– Моя милая Эрнестина! Что с тобой, моя прелесть? – произнес Бирон и хотел было подойти к лошади.

Но дорогу ему загородил Джиолотти.

– Оставьте! Ни шагу далее, Бирон! – властно произнес он.

– Это почему же? – вспыхнул фаворит.

– Потому что здесь ваша смерть…

– Где? – вздрогнул и затрясся Бирон.

Джиолотти тихо шепнул ему:

– А видение на стене забыли?

В эту минуту в конюшню вошел старик Франц.

– Какого дьявола ты послал ковать Эрнестину, старый мошенник? – грубо, как настоящий конюх, заорал Бирон.

Старый Франц побледнел не столько от страха, сколько от обиды и дрожащим голосом сказал:

– Это мой новый помощник, ваше сиятельство… Он уже подковал не одну лошадь… Я оставался доволен его работой, и так как мне нездоровится, то я и поручил ему Эрнестину.

– Он давно поступил к вам помощником? – спросил Джиолотти.

– Нет, недавно, около двух недель назад, – пробормотал Франц, с испугом глядя на бившуюся лошадь. Он подошел, нежно и ласково посвистывая, к лошади и наклонился над ее правой задней ногой. – Ну, ну, не надо, моя хорошая Эрнестина!.. Постой… постой! Я посмотрю, что наделал с тобой этот глупый осел…

И тут, прежде чем кто-либо успел вымолвить слово или вскрикнуть, произошло нечто страшное: Эрнестина изо всей силы лягнула старого Франца. Ужасный удар пришелся в голову, и последняя вмиг обратилась в бесформенную кровавую массу. Смерть кучера была моментальна.

Анне Иоанновне сделалось дурно, так что Джиолотти должен был поддержать ее, иначе она упала бы.

– Боже мой, что же это такое?.. – воскликнул Бирон.

– Вот что предстояло вам, дорогой Бирон, – ответил чародей. – Не правда ли, как хитро было придумано?